шторы, картины в тяжёлых рамах, книги, — всё это было красиво, скромно и дорого.
— Вот и моя обитель, — сказал Будин, проводя Нежина в кабинет.
— А моя не особенно хороша, — искренне сорвалось у Нежина.
— Пустяки, — беззаботно отозвался Будин, — квартиру всегда можно купить. Только б желание да деньги. А вот настоящий Гварнери, — и он протянул тёмно-оранжевую скрипку удивительно красивой формы. — Оцените сами!
Взяв лёгкий и гулкий инструмент, Нежин начал играть. Будин, откинувшись в мягком кресле, слушал и одобрительно покачивал головой. После серенады Тозелли Нежин исполнил «Пиччикатто», а затем арию Баха, затем «Траумарей». Играл он свободно. Его легато было незаметно в переходах смычка, звук лился нежно и ласково.
— Какое анданте! Какая кантилена! — восхищался Будин. — Вам только на Гварнери и играть.
Нежин был счастлив новым знакомством. Редкая скрипка, совпадение интересов, выпитое вино, атмосфера утончённого дружелюбия, которой его окутал учёный, — всё это заглушило в работнике Главурана чувство осторожности.
За поздним ужином Нежин узнал, что Николай Николаевич не только профессиональный статистик, но как и он, работает в металлургии.
— Статистика по металлам — пуп промышленности, — афористически выразился Будин.
Совершенно доверившись ему, Нежин разговорился.
— Если не секрет, Николай Николаевич, какая тема вашей диссертации? — спросил он.
— По статистике, — уклонился Будин, постукивая пальцами по столу.
— Не скрывайте, Николай Николаевич, я тоже ведь статистик.
— И вы по статистике? — обрадовался тот. — У нас, шерами, полное родство душ! Ваши знания я уже вижу ценным грузом на моём диссертационном корабле. Это мы так не оставим! — и кандидат наук достал из стенного шкафа высокую бутылку с золотой головкой.
— Позвольте представить — мускат 1908 года, Португалия.
— 1908 год? — удивился Нежин, глядя на чёрно-вишнёвую ароматную жидкость, которую Будин разливал в гранёные бокалы.
— Девятьсот восьмой. От чернооких лиссабоночек. Приобрёл за границей, в командировке, — и Будин произнёс тост: — Пью нашу дружбу, будущее сотрудничество.
Полувековой мускат обжёг Нежина тысячью приятных уколов в нёбо и поразил приятным, ни с чем не сравнимым букетом.
— Чёрт возьми! — восхищённо вырвалось у него. — Португальцы кой-что смыслят в винах!
Время перевалило за полночь, но ужин продолжался. За мускатом последовало белое «Асти» из Италии.
— От Рафаэля Санти, — пояснил Будин. — Всегда с серебряной пробкой, всегда в треугольной бутылке, — и, разливая, спросил:
— Мой бесценный Вадим, я вас не задерживаю?
— Время у меня есть, — ответил Нежин.
— Без работы? — искренне обеспокоился Будин.
— Нет, почему? Работаю в одном учреждении.
— «В одном учреждении», — передразнил его Будин. — Всё секреты! Я вот заведовал статистическим отделом в Ростовском облисполкоме. Сейчас у меня годовой отпуск. Работаю в Московском финансово- экономическом институте. Пишу диссертацию и поэтому приехал к вам, ближе к объекту изучения. Так, всё- таки, в каком вы учреждении?
— В Главуране, статистик по металлургии.
— О! — многозначительно протянул Будин. — Тут уж, конечно, секретно.
— Да.
— Ну, мы с вами ведь и в этом деле пара. Я пишу совершенно секретную диссертацию — «Метод и организация металлургической статистики», — и, придвинувшись к Вадиму, он доверительно прошептал: — Не выхожу из секретных предприятий. Можно сказать, днюю там и ночую. Скоро и у вас должен быть.
А когда бутылка «Асти» опустела, учёный, забыв всякую осторожность, сказал:
— Слушай, мой сошампанник. Я хмелен немного… Но я покажу тебе одно письмецо, — и Будин, достав из бумажника светло-коричневый конверт, вручил его Нежину. — Только помни, секретно!
Польщённый доверием, Нежин вынул плотную голубую бумагу и, пропуская строчки, стал читать:
Уважаемый товарищ Будин!
Спешу сообщить… для успешной защиты диссертации… только новейшие материалы, включая атомную металлургию… взятые из самой жизни… Помощь для доступа на секретные предприятия и тресты обеспечим письмам Министра…
Профессор Никольский.
— Новейшие материалы! Атомная промышленность! — тут же подчеркнул Будин. — Понятно? — и, взяв Нежина за руку, добавил: — Ты мне поможешь, конечно. У тебя, знаю, в Главуране сплошной атом. Это мне и надо.
— Помогу, — бездумно согласился Нежин. Он, как и Будин, был изрядно навеселе. И, кроме того, успокоен рекомендацией знаменитого Никольского.
— Мой Вадим, — обнял его Будин и налил ещё вина. — Скажи, большой у вас главк?
— Да человек 200 будет. В одной нашей группе 14 человек.
— У группы своё название?
— Да. «Спецгруппа при начальнике Главурана».
— Да! Ведь ты в Главуране, — как бы вспоминая что-то, отяжелевшим языком проговорил Будин и упал головой на плечо Нежина.
— Линия стало быть военная?
— Оборонная. Вернее, линия атомной промышленности.
Далеко за полночь Нежин согласился давать консультации Будину в его работе над докторской диссертацией. Перед уходом, поддавшись настойчивым уговорам, Нежин сунул в карман 2 000 рублей в счёт будущего гонорара. Это было его второй ошибкой.
16. Жирные пятна
Язин знал, какими зоркими порой оказываются простые люди, и как помогают их сообщения госбезопасности, если суметь выделить в них рациональное зерно. Вот почему он направил в областное управление милиции своего сотрудника Смирнова, недавно сошедшего с университетской скамьи, но человека весьма проницательного.
— Ищите, Олег Андреевич, среди заявлений всё, что может указать на какое-либо секретное место, где мог бы прятаться человек, — сказал ему Язин, по своему обыкновению, коротко и сжато. — При малейшем подозрении шлите людей на проверку. В особых случаях звоните мне,
Вечером 13 июля худощавый Смирнов сидел в душном кабинете старшего следователя и внимательно читал подряд все заявления, поступившие в милицию за последние месяцы. Рядом трудолюбиво жужжал небольшой вентилятор. Три пухлых серых папки лежали горой на столе. Изредка Смирнов откладывал бумаги, откидывался на спинку шаткого стула и на минуту закрывал глаза — гигиеническая привычка, усвоенная им с детства. Затем он снова погружался в бесконечный мир предложений, донесений, советов и жалоб.
«Товарищу начальнику милиции, — читал Смирнов страницу, вырванную из школьной тетради. — Заявление от шофёра облпромбазы Онютина Алексея…
Небольшое масляное пятно наглядно говорило о профессии заявителя, и Смирнову даже казалось, что он слышит запах бензина.
«Настоящим заявляю, что гражданка Фокина самовольно навела сенной сарай вплотную к моему деревянному дому, что в пожарном отношении…»
