У края темных вод

Когда мама и преподобный Джой немного отошли, я сказала Джинкс и Терри:

— Что-то мне это не нравится.

— Если он узнает, что мы сбежали, он нас сдаст, — всполошилась Джинкс.

— Не думаю, чтобы наши преследователи успели кого-то предупредить, — успокоил ее Терри. — Они предпочтут держать эту историю с деньгами в тайне. А вдруг у него есть машина, и твоя мама ему понравилась, возьмет и отвезет нас в Глейдуотер, тогда и плот не понадобится. Пошли скорей, не будем спускать глаз с твоей мамы.

Мы подобрали ценное имущество, в том числе деньги и прах Мэй Линн, и поспешили за преподобным Джоем и мамой вверх по холму.

2

Дом преподобного Джоя оказался невелик, но крепко сложен из бревен и крыт мелкой дранкой. Он поднимался выше большинства одноэтажных домов. Дранка была покрыта тонким слоем дегтя, чтобы не просочилась вода, а по краям из дранки торчал рубероид. Крыша так и сверкала на солнце. Парадное крыльцо тоже было сколочено на совесть, ступеньки надежные, на площадке — кресло-качалка.

Перед домом стоял черный автомобиль, весь в пыли, спереди недоставало правого колеса. Ось с этой стороны подпирали деревянные колодки, а вокруг машины проросла трава, как волосы прорастают вокруг родинки. С полдюжины ворон разбили тут свой лагерь и раскрасили машину своим пометом в белую крапинку, точно щенка пойнтера, — на нас эти пташки взирали исподлобья, когда мы проходили мимо. Вряд ли этот автомобиль на деревянных подпорках способен был куда-либо нас отвезти, даже если бы мы уболтали преподобного.

Перед домом имелся и колодец — ладный, из выдержанного дерева, с крышей наверху, а сбоку — широкая приступка, чтобы встать на нее, взяться за веревку и, раскрутив ворот, опустить на глубину ведро. Высмотрела я и приличных размеров хлев, тоже поблизости. Он был сложен из таких же бревен, как дом, и крыт похожей дранкой. Часть хлева оставалась открытой, там была только крыша да длинная скамья, а другая часть была окружена стеной. Что еще? Отхожее место, крашенное в кроваво-красный цвет, недавней постройки — поблизости еще валялись лишние доски и тому подобное.

Только сад не вписывался в общую картину. Он был довольно большой, квадратный, на кое-как обработанных взгорках разрослись уродливые тыквы, бобовые стручки уже пожелтели и увядали. Вид был такой — поджечь бы все это, а потом запахать золу и начать все заново, чтоы не мучиться.

На горе, не очень далеко, стояла церковь. Должно быть, подумала я, в этой церкви преподобный и служит, а дом ему предоставила община.

Мы вошли в дом. В каждой стене было по окну, в длинных стенах так даже два. Рамы повсюду подняты, чтобы впустить побольше воздуха, а наружные экраны защищали от проникновения насекомых. В одном углу стоял новенький ледник, но почти вся мебель в доме — побитая, старая, точно ее вытащили из египетских пирамид, зато ее было больше, чем надо. Мы все уместились за большим дощатым столом посреди комнаты. Проповедник вынул из буфета стаканы, взялся за пестик и наколол нам льда. Разложил осколки по стаканам, из того же ледника достал кувшин и налил в стаканы холодного чая.

Мы сидели, смотрели друг на друга и прихлебывали чай, в который было изрядно добавлено сахару — от такой приторности у меня даже голова слегка закружилась, но все равно я радовалась тому, что получила прохладное питье.

Преподобный Джой утратил к нам всякий интерес и смотрел только на маму жалобным таким взглядом, точно телок на корову.

— Вы отправились на пикник? — спросил он.

— Скорее на экскурсию, — ответила мама. — Решили посмотреть, что нам удастся посмотреть.

— В самом деле? — удивился он.

— В самом деле, — подтвердила мама.

— Что ж, я очень рад, что вы попали ко мне в гости, что Господь свел нас, — сказал преподобный Джой.

— А может, это река? — вставила Джинкс.

— Ты о чем? — не сообразил он.

— Может, река нас свела, а не Господь, — пояснила Джинкс.

— Разве это не одно и то же? — спросил преподобный Джой.

— Может быть, но если это одно и то же, то река, что собрала нас всех за стаканом чая, может и утопить, или водяная змея укусит, — рассудила Джинкс.

Преподобный Джой ухмыльнулся ей в ответ. Выглядела Джинкс просто жутко, мы все выглядели жутко, одна только мама ничего — но ей не пришлось выкапывать два трупа, сжигать один из них в печи для кирпичей, тащить кучу вещей до лодки, грести и работать шестом. Мы трое от всего этого малость притомились. Но Джинкс извозюкалась больше всех, в ее хвостиках запутались сосновые иглы, штаны были в грязи и в иле. Я подумала: когда она встанет со стула, в грязи, которую оставит на стуле ее задница, можно будет посеять изрядное количество кукурузных зернышек, а по бокам устроить огуречные грядки.

— Похоже, не очень-то ты веришь в Слово или в Сердце Господне, — все с той же улыбкой заметил преподобный Джой.

— У меня есть на этот счет собственное мнение, — сообщила Джинкс.

У нее действительно имелось собственное мнение, и я была достаточно хорошо знакома с Джинкс и понимала, что свое мнение она долго под спудом не удержит — достаточно малейшей провокации, и она все так и вывалит. Я бы предпочла, чтобы проповедник тем и удовольствовался, но, как вся его порода (а также политики), он не умел вовремя остановиться.

— Полагаю, ты из тех, кто требует чуда, прежде чем уверовать? — сказал он.

— Для начала неплохо бы, — призналась Джинкс. — Думаю, это помогло бы наставить меня на истинный путь.

Преподобный Джой засмеялся, но так, как смелются над проделками глупого котенка, и, кто знае'т, смеясь, он мог уже прикидывать, как бы засунут_ь котенка в мешок, добавить пару камушков и прогуляться к реке.

— Чудеса происходят каждый день, — заявил он.

— Вы хоть одно видели? — спросила Джинкс.

— Синешейка поет по утрам, — сказал он. — Солнце восходит. И…

— Мне бы чего-нибудь не столь ежедневного. Чего-нибудь поудивительнее, будьте добры.

— Не груби, Джинкс! — одернула ее мама.

После этого замечания улыбка внезапно слетела с губ проповедника и в комнате сделалось так тихо — можно было расслышать чириканье воробья вдали на вершине сосны. Надо бы, подумала я, отвести Джинкс в сторону и объяснить ей, чт₀ с верующими спорить нет смысла, потому что, если им не удастся тебя убедить, они будут вязатьс_я к тебе со своими доводами снова и снова, пока ты не уверуешь, не солжешь ил я не наложишь на себ_я руки, только бы отстали.

Постепенно улыбка вернулась на лицо преподобного Джоя.

— Я знаю человека, который попал в ужасную аварию. Грузовик опрокинулся на него и раздавил ему грудь. Прежде чем его успели доставить к врачу, он скончался. Его подготовили к погребению, созвали родных — и, ко гда те собрались, мертвец внезапно ожил.

— Значит, он не умер, — возразила Джинкс. — Мертвые не оживают.

— Это было чудо.

— Он вовсе не помер, делов-то, — настаивала на своем Джинкс.

— Доктор сказал — умер.

— Доктор ошибся, — сказала Джинкс.

— Тебя там не было, — буркнул преподобный.

— А вы были?