оттуда выскакивать, орут, как полоумные. Я затвор передернул и к ним…
В жуткой спешке солдаты схватили первого, кто подвернулся им под руку. Несчастной жертвой оказалась кавказская овчарка. Перепуганный пес начал метаться по кабине машины, со страху обгадив ее с пола до потолка. Бойцы отделались мелкими укусами. Но гораздо больше проблем им доставил благоухающий дерьмом салон, который отмывали всем миром.
— Стой, кто идет? — вдруг заорал стоявший на посту солдатик. Дрема, в коей пребывал Чернов, испарилась. Подхватив стоящий у стены автомат, Сергей выскочил наружу, не забывая бдительно пригибаться.
— Что там? — тихо спросил он у часового. Тот ткнул пальцем в неподвижно стоящую на дороге фигуру.
— Руки вверх! — скомандовал Серега. Фигура послушно подняла вверх обе руки.
— Шагом ко мне, медленно! — приказал Сергей, снимая автомат с предохранителя. Еще трое солдат послушно продублировали действия старшего по званию. Фигура медленно приближалась. В сумраке казалось, что незваный визитер колышется в такт ветру. Очень скоро стало ясно, что нарушитель спокойствия невысок, худ и облачен в пятнистые штаны и драный тельник. За спиной болталось что-то темное, вроде вещмешка. Лица было не разобрать.
— Стой, — скомандовал Сергей. — Снимай мешок, медленно брось его влево и шагом к нам.
Парень, а теперь уже было видно, что это парень, послушно снял с плеча вещевой мешок, и, держа его на вытянутой руке, отшвырнул его в придорожную канаву. Так же медленно, он снял с плеча автомат и, положив его на землю, с вытянутыми в сторону руками, подобно птице, он пошел к посту все ближе и ближе, подходя вплотную к солдатам. Сергей не отважился включить фонарь: в темноте фигура с фонарем представляла отличную мишень для ночных снайперов. Оставалось ждать, пока ночной гость подойдет настолько близко, что ночной мрак позволит разглядеть его лицо.
Еще на полпути темная фигура показалась Сергею знакомой. Последние сомнения у него отпали, когда приближавшийся к КПП приблизился на расстояние полуметра.
— Пуля? Севка? Это ты? — не поверил своим глазам Чернов. Тоненькая фигурка беззвучно опустилась на землю. Невероятно, но это был именно Всеволод Тулин, рядовой, числившийся снайпером, пропавший без вести более полугода назад. Никаких сведений о нем, с тех пор, как в сопровождении здоровенного дембеля Гребенюкова он отправился в город, не было.
Вокруг Тулина поднялась невероятная суета. Спустя четверть часа его доставили в штаб. Там, безучастно поглощая тушенку, он тихо рассказал о своих злоключениях.
Гости Шамиля упились вдрызг. Поначалу они развлекались танцами с гиканьем и воплями, а также просмотром порнухи. Потом кто-то вспомнил, что у Шамиля есть пленный русский. Вечер перестал терять свою обыденность. Шамиль равнодушно махнул рукой: мальчишка давно был ему не нужен. Слабенький и тощенький он не годился на многие виды работ, а выкуп за него так никто и не дал. У родителей не то денег не было, не то судьба сына их не взволновала, но они на письма не ответили. Мысль о том, что тщедушный желторотый юнец попросту лал неправильный адрес Шамиль даже не допускал. Мальчишка так явно был сломлен и запуган, что шарахался от собственной тени.
Под общий хохот перепуганного солдатика приволокли в дом. Недолго думая, наградили парочкой зуботычин. Затем один из горцев предложил заставить пленника танцевать. Веселье предполагалось продолжить под разудалые мотивы зарубежной попсы. Однако парнишка танцевать не стал, тоскливо уставившись в стену, где не было ничего интересного, разве что пары автоматов, прислоненных к шкафу. То, что раб не собирался развлекать своих повелителей, сильно разозлило горцев. Тот же самый здоровяк, пять минут назад предлагавший пленнику развлечь их, отчаянно ругаясь, кинулся к пленнику, занеся руку для удара.
Взгляд загнанного в угол волчонка, готового к смерти, но решившего дорого отдать свою жизнь, не насторожил чеченца. Удар не достиг цели, поскольку мальчишка волчком крутанулся на месте. Горец даже не успел увидеть, как в ладони мальчишки появилась отточенная до бритвенной остроты крышечка от обычной банки из-под кофе. Одним молниеносным движением, парнишка вонзил тонкий металл в шею обидчика. Из перерезанной артерии хлынул фонтан крови. Горец схватился за шею обеими руками, а его товарищи судорожно похватали оружие, направляя его в сторону мальчишки. Но тот уже был у стены. Схватив первый попавшийся автомат, мальчишка дернул затвор и выпустил очередь в перепившихся гостей. Трое упали сразу. Шамилю удалось добраться до дверей, но пуля, настигшая его, попала ему в позвоночник, одним махом лишив его возможности двигаться. Последний из оставшихся в живых, скуля, отползал в угол, бормоча что-то на родном языке. От его паха по полу тянулась мокрая дорожка. Мальчишка, с нехорошим оскалом поднял автомат и пустил пулю ему в лоб.
Лейла не сразу поняла, что происходит в доме, но, не забыв прихватить стоящую в чулане винтовку, кинулась в комнату. Увидев лежащего на полу мужа, она взвизгнула и затравлено обернулась по сторонам. Комната была залита кровью. Бьющийся в агонии чеченец с разрезанным горлом тихо хрипел, протягивая одну руку к Лейле, второй по-прежнему зажимая горло. Остальные гости лежали неподвижно: три горца лежали, навалившись на низенький стол, еще один полусидел, навалившись на стену. Из дыры в его голове поднимался сизый дымок. Шамиль глухо застонал, и Лейла наклонилась над ним, истерически повизгивая. Шамиль что-то пробормотал, его глаза, уставившиеся на жену, были вытаращены от боли и ужаса.
— Что? Что? — взвизгнула Лейла.
— Русский, — отчетливо произнес Шамиль. Его глаза расширились еще сильнее. Он попытался что-то еще сказать, но не смог, только махнул рукой куда-то за спину Лейлы. Она подхватила брошенную винтовку и неуклюже развернулась. Позади стояла маленькая фигурка, с направленным в сторону Лейлы автоматом. Лейла завизжала и, подняв винтовку, надавила на курок, но тот не поддавался. В спешке Лейла забыла снять оружие с предохранителя. Истерично давила она на неподатливый спусковой крючок, но безрезультатно. Русский мальчишка безучастно наблюдал за ней. Его голова слегка склонилась набок, словно у собаки, пытавшейся разобрать, что хочет от нее хозяин. Вид у русского мальчишки был совершенно безумный.
— Отец! Отец! — вдруг раздался голос старшего сына Шамиля, вбежавшего в дом. Двенадцатилетний мальчишка держал в руках здоровенный нож. Лейла метнулась к сыну, но русский солдатик оказался намного проворнее. Коротенькая очередь отшвырнула сына Лейлы к дверям. Одна из пуль попала ему в живот, вторая в грудь, третья разбила зеркало на стене. Лейла заорала, а потом, не помня себя от ярости, бросила бесполезную винтовку, ринулась на бывшего пленника, растопырив ногти. Пуля, угодившая ей в плечо, не остановила ее. Раб, которого кормили объедками, надавил на курок еще раз, но выстрела не последовало. Магазин был пуст, но Лейла не успела осознать этого. Пристегнутый к стволу штык-нож вошел в ее живот, словно в масло. Женщина шумно втянула в грудь воздух и стала опускаться вниз. Из распоротого живота текла кровь. Губы солдата вдруг дернулись в странной гримасе, и он с рыком крутанул штык-нож в ране. Лейла тихо вскрикнула и упала на пол.
Что-то тихо звякнуло. Парнишка резво развернулся на месте, ловко отпрыгнув в сторону, чтобы уйти с линии возможного огня. Шамиль тихо полз в сторону убитого сына, изо всех сил стараясь добраться до ножа. Труп сына лежал на полу, странно подогнув ногу. Шамиль полз, волоча за собой неподвижные ноги. Кровавый след тянулся за ним бурой змеей. Шамиль добрался до трупа сына, бессмысленно глядевшего в небо черными глазами и тихо всхлипнув, попытался вынуть нож из руки ребенка, но смертельная хватка оказалась слишком крепкой. Шамиль дернул руку сына, как вдруг ее перехватила еще чья-то рука. Шамиль поднял голову. Над ним, с волчьей гримасой, исказившей почти детское лицо, стоял русский парень, с такими яркими, почти светившимися голубыми глазами. Шамиль яростно дернул к себе нож, но сил почти не оставалось. Парень направил нож в грудь Шамилю. Понимая, что это его последний шанс, Шамиль вложил в свои руки нечеловеческую силу, но бороться было почти невозможно. Вместе с вытекавшей из раны в спине крови, Шамиля покидала жизнь. Его руки слабели. Мальчишка тоже не был Геркулесом, но его сила превосходила хватку умирающего Шамиля. Расширившиеся до предела глаза чеченца были готовы лопнуть от натуги. Сквозь кровавые сполохи, то и дело застилавшие ему взор, он все же видел, как медленно, но неукротимо лезвие длинного ножа приближается к его груди. Краем глаза Шамиль увидел валявшийся в спасительной близости топор. Удерживая парня одной рукой, второй он потянулся за топором.
В многочисленных голливудских фильмах это происходит очень красиво. Вот герой дотягивается до ножа, топора, пистолета, просто тяжелого предмета, коим лупит по голове обидчику. Но Шамилю,
