нервная атмосфера заставили меня более внимательно относиться к любой мелочи вокруг. Погода портилась с невероятной быстротой. Начал накрапывать дождь. Я посмотрел на часы. Было ровно девять. Кредиторы не торопились появляться.
Два черных 'Мерседеса' с горящими фарами прикатили тогда, когда мы уже собирались уезжать, то есть, около десяти. Из автомобиля вылезли трое мужиков, сильно смахивающих фигурами на шифоньеры и лицами, похожими на трамвайные будки, и плюгавый паренек тощего сложения и крысиной мордой. 'Шкафы' подчеркнуто вежливо обращались с этим заморышем, из чего я сделал вывод, что он тут самый главный. Леха суетливо шагнул к машине, с намерением достать из нее деньги. 'Шкафы' грозно повели бровями и выхватили из под курток пистолеты. Скорость была еще та. Леха замер и жалко улыбнулся. Крысеныш тоже улыбнулся, но от его улыбки у меня мгновенно свело зубы.
— Ну что, друг мой Алексий, — противным писклявым голосом сказал тощий парень, — как там поживают мои 'бабульки'?
— Все хорошо, — срывающимся от страха голосом, произнес Леша и указал на машину, — они там, в машине.
Леха снова сделал шаг к машине, но снова замер под дулами пистолетов.
— Пусть малец принесет, — усмехнулся парень. Леха открыл рот и посмотрел на меня, но под моим взглядом сразу закрыл его и, судорожно сглотнув, кивнул. Я медленно вынул из машины пакет и столь же медленно пошел к крысенышу. Один из телохранителей преградил мне дорогу и осторожно взял пакет, предварительно заглянув внутрь.
— Чего там? — нервно спросил тощий.
— Деньги, — ответил телохранитель и передал ему пакет. Крысеныш вытряхнул содержимое на капот машины и быстро пересчитал.
— Все на месте? — робко подал голос Леха.
— Закрой пасть, — грубо прервал его другой охранник. Леха послушно заткнулся. Тощий сосчитал деньги, сложил их обратно в пакет, небрежно кинул его на сиденье машины и пошел к нам вихляющей походкой. На мой взгляд, он слишком часто смотрел фильмы Тарантино. Леха напрягся, я тоже. События принимали дурной оборот.
— Так что, друг мой ситный, — мерзко улыбаясь, произнес тощий, — тебе когда было сказано деньги вернуть? А ты бегать от нас вздумал?
— Я не бегал, — проблеял Леха, — я деньги собирал…
Тощий вдруг ударил Леху по лицу. Ударил, казалось, несильно, однако Леха рухнул на землю. Я успел заметить в руке тощего кастет и непроизвольно дернулся. Тут же один из громил влепил мне затрещину и своей пудовой ручищей пригнул к земле. Леха поднял лицо. Его нос был разбит, на землю тонкой струйкой стекала кровь. Тощий с наслаждением пнул своей лакированной туфлей по Лехиной физиономии. Тот упал на спину, взвыв от боли. Я почувствовал, как из пальцев ног жаркой волной к горлу на меня накатывает ярость. Тощий презрительно усмехнулся, глянул в мою сторону, а потом, небрежным картинным жестом выдернув из кармана пачку сигарет, отрывисто бросил парням, настороженно наблюдавшим за происходящим:
— А пристрелите-ка их! — сказал он и закурил, картинно выпустив дым, как ждущая клиента проститутка. Однако еще до того, как он это сказал, я понял, что сейчас нас будут убивать. Леха приподнялся и совершенно безумными глазами посмотрел на крысеныша. Тот усмехнулся и уселся на капот машины, смоля сигарету и выпуская дым в пасмурное небо. Удерживающий громила, швырнул меня на землю и поднял пистолет, целясь мне в лоб. Леха тихо пискнул. Телохранитель надавил на курок, но выстрела не последовало. Пистолет стоял на предохранителе. Тот смачно матюгнулся и протянул вторую руку к пистолету.
Взвившись вверх, я резким движением вонзил нож в сонную артерию громилы. Странно хрюкнув, тот выкатил глаза и начал падать на меня. Из его шеи фонтанировала кровь. Я мгновенно выхватил из его рук пистолет, снял с предохранителя, передернул затвор и перекатился в другое место, сделав кувырок. Два других громилы испуганно дернулись и подняли пистолеты. Однако я успел сделать два выстрела раньше. Один из громил с дыркой между глаз медленно сползал по капоту машины, второй пытался спрятаться за ней и палил в меня. Крысеныш верещал и пытался укрыться в кустах. Я выстрелил еще раз. Телохранитель упал на землю. В этот самый момент, взревев мотором, на меня помчался 'Мерседес'. Я выстрелил еще дважды. Пули оставили в лобовом стекле две дырки. 'Мерседес', пролетев мимо меня, клюнул носом и со страшным скрежетом рухнул в карьер. Оставив Крысеныша на потом, я подошел к другому 'Мерседесу', не сводя с него ствола. Шофер, тихо поскуливая и держась рукой за промежность, лежал на полу, стараясь укрыться от меня. На какой то миг во мне взыграла жалость, и я опустил пистолет. Шофер неожиданно сунул руку под кожаный пиджак, и я выстрелил ему в голову. Тот дернулся и затих. Из-под полы выпал маленький курносый револьвер. Я облегченно вздохнул и повернулся к Крысенышу.
Человеческий чувства махом улетучились, когда я увидел, с какой злобой и ненавистью, смешанной со страхом, смотрит на меня этот человечишка. Он лежал на земле, делая жалкую попытку отползти в кусты. По мере того, как я приближался к нему, ужас все отчетливее проступал на его перекошенной физиономии. Леха поднялся с земли и. Вытирая кровь с разбитого носа, поплелся к нам. Я медленно поднял пистолет. Крысеныш противно заверещал и бросился ко мне в ноги. Я с наслаждением пнул его ногой.
— Не надо, Пуля, — попросил Леха, трогая меня за рукав, — путь живет.
— Раньше надо было думать, когда ты ему в карты проигрывал, — зло сказал я. — А теперь нет пути назад. Я пятерых уже положил. Он свидетель, жизни нам тогда не будет…
Крысеныш взвизгнул и попытался вскочить и убежать. Первая пуля попала ему между лопаток. Я подошел ближе и пустил еще одну в затылок. Леха отвернулся, его вырвало. Я вытер ставший ненужным ПМ и сунул его в руку одного из мертвых телохранителей. Хотя смысла в этом не было никакого, все равно все были убиты из одного пистолета. Вряд ли экспертиза ошибется и признает, что парень застрелился сам с расстояния в три с половиной метра.
Бредя, как старик, Леха пошел к машине. Я отобрал у него ключи и сам сел за руль. Щеки Лехи тряслись, лицо было веселенькой зеленоватой расцветки. Я завел машину, и мы тронулись с места. На душе было погано, хотя эмоций не было. Вообще не было. Я запретил себе думать о шестерых мертвецах, медленно остывающих у карьера.
— Ну, ты зверь, Пуля, — глухо произнес Леха. В его голосе был страх и плохо скрываемое восхищение.
— Не называй меня Пулей, — раздраженно произнес я.
— Почему? Если бы не ты, лежал бы я там сегодня…
— Заткнись, несчастный! — проорал я, поскольку Лехина болтовня отвлекала меня от мыслей. Леха совету не внял.
— А ты круче, чем я думал! Бах, бах — и они с дырками в башке. Я бы так не смог…
Я двинул Лехе локтем в живот, и он, наконец, заткнулся, хватая воздух. Что-то важное промелькнуло у меня в голове.
— Нас ждали, — наконец промолвил я. — Машина на обочине. Девчонка сообщила, что мы едем. Значит, кто надо знает, с кем встречался этот тощий ублюдок. И это мне не нравится. Кто он был такой?
Леха поерзал на месте и неохотно произнес:
— Толик Бешенный…
Я резко затормозил. Леха, не пристегнутый ремнем, тюкнулся башкой в лобовое стекло.
— Кто?!!! — проорал я.
— Толик Бешенный, — проблеял Леха, со страхом глядя на меня. Мне немедленно захотелось повеситься.
Толик Бешенный в нашем городе был фигурой известной. Я много раз слышал о нем, хотя видеть не приходилось ни разу. Его папаша, известный бандюга, заправлял третью нашего города. Правда, официально с преступной деятельностью Кирилл Зуев, по прозвищу 'Бек', завязал давно и теперь занимался предпринимательской деятельностью. Однако, дела за ним тянулись темные, поскольку так разбогатеть в весьма короткие сроки можно только одним путем — нечестным. Зуев корчил из себя мецената, фотографировался в обнимку с детьми и местными красавицами, щедро раздавал деньги на
