трепетным отношением к традициям. Например, в пехоте, кавалерии и артиллерии звания отличались.
Но Александра смущал не столько сумбур названий, сколько политический аспект. В конце концов, система работала, а потому без веской причины менять ее не было смысла. Однако тут всплывал нюанс. Цесаревич хорошо осознавал схему, которой в свое время воспользовался Петр Великий при коренной модернизации страны. Царь-ремесленник не всегда и не все делал правильно, но в главном он редко ошибался. Да и позже, при коммунистах, его идея подтвердилась, так что у Александра были все основания считать правильными измышление Петра. Их смысл заключался в том, что нужно отделять новое от старого, как зерна от плевел. Не смешивать, не сращивать, тем самым не ограничивая себя бородой традиций, которые частенько несут больше вреда, нежели пользы. Хочешь получить новую армию? Делай ее новой даже в деталях и формальностях. Новая форма, звания, вооружение, порядки. Нельзя постепенно проводить модернизацию, так как она приводит к полумерам, компромиссам и прочим неполноценным решениям, которые часто называются временными. Но всем известно, что нет ничего более постоянного, чем временное.
Александр вполне ясно придерживался этого принципа во многих своих делах, поэтому в табели о рангах для экспериментального корпуса просто плюнул на ту схему армейских званий, которая существовала до того и решил ее разворачивать, исходя из структуры. Само собой с замахом на все вооруженные силы государства.
Рядовой состав представлял собой градацию из четырех званий, которые отличались выучкой. Александр четко отделял Новобранца, который только пришел в армейскую среду и ничего не умеет, от Старшего Ефрейтора, представлявшего собой солдата высшей квалификации. Следующим уровнем стал унтер-офицерский корпус, представленный, также системой из четырех званий, охватывающих уровень звена (капралы) и отделения (сержанты). Потом шли восемь званий офицерского корпуса от юнкера до полковника, которые, как ни сложно догадаться, охватывали уровни взвода, роты, батальона и полка. А далее оказался генералитет, но не простой, а с нюансом — Александр решил отказаться от уровня дивизии и, как следствие, звания для него.
Дело в том, что его опыт командования корпусом в КША во время Гражданской войны, показал нужность создания более мощных малых подразделений. А это, в итоге вело к созданию крупных батальонов, полков и, как следствие, бригад, размер которых уже вполне влезал в нижний порог численности дивизий. То есть, введение уровня дивизий, при подобном подходе, приводило к их увеличению до гигантских размеров. Что не правильно и не разумно. В конечно итоге, эти рассуждения привели великого князя к тому, что генеральских званий вышло всего четыре штуки: бригадир, генерал, командарм и маршал. Соответственно их штатным уровнем стали бригада, корпус, армия и фронт. Таким образом, всего получалось двадцать ступеней от только что обритого новобранца до командующего фронтом.
Новые звания повлекли за собой новую систему знаков отличий, так как старая оказалась неприменима. Недолго думая, Александр, в порыве стремления к унификации, решает ввести единый тип погон, а род войск отличать по нарукавной нашивке. Конечно, у цесаревича проскакивали мысли о том, что надобно вводить как повседневный тип погонов, так и полевой, но, в связи с общей усталостью и желанием быстрее отделаться от подобной весьма нудной работы, он решил оставить это на потом. В конце концов, этому ничто не мешает.
Итак, расклад получился следующий. Рядовой состав получал знаки отличия в виде узких лычек числом от одной до четырех. Унтер-офицерский корпус использовал узкие V-образные шевроны. На погонах офицерского корпуса поместились маленькие, пятиконечные звезды, идущие по центру в ряд. Как вы понимаете, четырех звездочек не хватит для обозначения восьми званий. Для решения этого затруднения вводятся просветы из узкой ленты бордового цвета: от юнкера до ротмистра — одна штука по центру, от фельдмайора до полковника — две штуки по краям. Генеральские погоны в отличие от всех остальных украшали упрощенные версии двуглавого орла в том его виде, что красовался на личном штандарте цесаревичам. А также звезды. Маршал получал одну, но большую — в три раза больше офицерской звезды. Остальные — числом от одной до трех, но всего лишь двойного размера. Полотно у всех погон был одинаково покрыто черной, плотной саржевой тканью, а звезды, лычки, шевроны и орлы выполнялись из стали с большим содержанием никеля. Вот такой небольшой экскурс в «заклепки». Впрочем, мы слишком отвлеклись от происходящих событий.
За этими делами Александр засиделся за полночь, а потому на следующий день смог проснуться только ближе к обеду. Из-за чего Павел Георгиевич и Наталья Александровна терпеливо ожидали его в приемной около двух часов.
В сущности, 2 октября 1863 года стало последним спокойным днем в его последующей жизни на довольно долгую перспективу. Можно сказать даже более того — Саша вновь почувствовал себя дома — в той Москве, удаленной от него на полтора века. Вновь, как и прежде день оказался расписан по часам, а выход «на позицию» планировался с погрешностью в несколько минут. Карманные часы фирмы швейцарской Moser, приглянувшиеся ему своим утилитарным видом, стали практически неразлучным спутником великого князя. И, как следствие, повлекли очень большой интерес к карманным часам у практически всех, с кем Александр работал.
Павел Георгиевич, несмотря на сомнения Натальи Александровны, согласился на службу у цесаревича без колебаний. Оказалось, Дукмасов уже успел хорошо познакомиться и с училищем, и с учебным полком, а потому автор этих проектов вызывал у него уважение и интерес. А тут такое предложение — служба у него личным адъютантом. Поначалу он даже не поверил Наталье Александровне в том, что она ему сказала. Подумал, что это обычный розыгрыш. И лишь возможность созерцание самого цесаревича, без какого-либо стеснения пригласившего его отзавтракать вместе, вернула его на землю.
После того утра бедный Павел Григорьевич попал в какой-то водоворот событий, а дни сплелись в один единый поток и завертелись вокруг, смазываясь и сливаясь. Часы и большая тетрадь, выполненная в виде ежедневника, стали его постоянными спутниками даже в больше степени, чем у цесаревича. Больших усилий ему стоило поначалу не потеряться, ибо никогда прежде он не сталкивался с таким объемом работы. Самым удивительным для Дукмасова стало то, что взвалив на плечи своего адъютанта довольно серьезную ношу бумажных дел, Александр смог не только восстановить свою нагрузку до старого уровня, но и превзошел ее. Правда, она ощутимо видоизменилась.
Чтобы произвести разделение труда, Александр установил так называемые присутственные дни и часы, в которые, если не случалось авралов, он мог принимать «ходоков и просителей». По несколько часов три раза в неделю. На каждого просителя отводилось по пятнадцать минут, о чем их заранее предупреждали и просили подготовиться к лаконичному изложению дел. Если же предстояло поднести какие-то документы, то их сдавали заранее, во время записи на прием. Бюрократия, конечно, но иначе Саше было не справиться. Но Павел Георгиевич занимался не только общением с этой «армией леммингов», которая хотела от генерал-губернатора разнообразной халявы, но и множеством других дел. В общем, обычная канцелярская деятельность. Впрочем, уже в ноябре ему понадобилось два писца-референта, а к новому году и вообще — шесть штук, включая одного каллиграфа. Дело в том, что Александр зачастую не писал самостоятельно ответы по письмам, и лишь на небольшом листке бумаги формировал записку, где излагал кратко смысл содержания и ставил отметку — приносить ему на подпись или нет.
Сам же цесаревич, занимался так сказать полевой работой. То есть, с малым эскортом из отделения роты сопровождения колесил по Москве и губернии, занимаясь решением тех или иных вопросов. Так как разъездов стало много, а их характер стал носить рабочий, неформальный характер, то вопрос о каких-то изощренных формах одежды даже не стоял. Китель, бриджи, хромовые сапоги, кожаный поясной ремень с портупеей и кепи — таким стал повседневный вид великого князя. А как похолодало кепи сменила небольшая, аккуратная папаха, вроде той, что носили кубанские казаки, кроме того к образу цесаревича добавилась шинель учебного полка и перчатки. То есть, практически повторял форму роты сопровождения, только без знаков отличия и нашивок, лишь в петлице бессменно находилась маленькая красная звездочка. Та самая, что была изготовлена в числе двенадцати штук для самых первых рыцарей ордена Михаила Архангела. Из прочих аксессуаров с Александром был непременно заряженный револьвер в кобуре на поясе и аккуратный кожаный кейс, изготовленный сумочным мастером по личным эскизам и объяснениям цесаревича. Этакий военно-деловой стиль одежды. Передвигался Александр по городу и губернии либо на поезде, благо, что существовало уже целых три железнодорожные ветки, либо на легкой, подрессоренной крытой бричке. И везде цесаревича сопровождало минимум отделение роты охранение при полном
