обществах, ядром армии являлось феодальная конница, в данном случае это сипахи. То есть, конные воины, которые в обмен на службу у своего сюзерена (султана или эмира) получали некоторое количество земли. Само собой, при таком способе организации эти ребята старались совершенствоваться в благородном искусстве убийства и грабежа, а потому были вполне серьезной силой. Увы, но слабым местом у них была вся та же традиционная мозоль – земли было не так много, чтобы при имевшемся уровне техники иметь большое количество подобных воинов. Так что, как и европейских рыцарей их было, как правило, весьма мало. Масштабы те же, то есть – 300-400 сипахов это огромная сила, которую нужно еще поискать. Собственно воинами были только они. Остальные люди с оружием относились к разным формам ополчения, которое не умело ни воевать, ни стрелять из лука… да вообще ничего не умело. Если встречалось 100 сипахов и 10000 конных ополченцев, то доходило до уморительных вещей – в первой группе было больше воинов, чем во второй. Буквально как в известном фильме про спартанцев. Ходят разнообразные легенды о том, как классно стреляли все мусульмане из лука. Это просто умилительные легенды, так как подумать и сопоставить факты оказывается сложнее, чем поверить в подобные глупости. Смотрите сами – жизненной необходимостью стрельба из лука не была, так как Ближний Восток не является традиционной зоной охоты; большая часть населения с утра до вечера работает, чтобы покушать, причем трудится на физически тяжелой работе. Когда им учиться стрелять из лука и какими силами, они же измотались за рабочий день до крайности? Добавим сюда еще то, что в том регионе был распространен практически исключительно клееный композитный лук, который изготавливался мастерами и стоил дороже, чем мог себе позволить обычный крестьянин. Частенько он стоил дороже хорошего коня. Так и выходило, что только сипахи, да султаны с эмирами имели возможности для упражнений с луком, да и вообще с оружием, а почти все ополчение, что время от времени собиралось было вооружено самым традиционным оружием ополченцев того времени – копьями. Смешно то, что даже этими копьями они, увы, толком и владеть не умели, короче – случайные люди на войне. Особенно стоит сказать о вооруженных слугах – они были и были вооружены немного лучше, чем ополченцы. У большинства были даже сабли! Про то, что воевать они не умели, и никто их не учил этому делу, понятно из их названия. Они служили при своих господах, дабы обслуживать их в походах и делах. Что-то вроде Труфальдино из Бергамо, только с оружием. Вооружали их для того, чтобы можно было призывать к порядку и покорности основную массу крестьян, которые оружия не имели. Восток востоком, но Европа, до первого технологического скачка в период Ренессанса мало чем от него отличалась. Разве что климатом.
* * *
Но вернемся к нашему герою. Эрик вошел в палатку и увидел совершенно испуганную девчонку лет 14, которая забилась в ворох одежды и выглядывала оттуда огромными зелеными глазами, полными слез и ужаса. Неужели наш уважаемый султан предпочитал маленьких девочек? Ведь ему солидно лет уже было. В общем, любопытство его распирало жутко, а поэтому он решил проверить. Подошел к девчонке, вытащил ее из вороха тряпок и завалил на ковер, которым был покрыт топчан. Девочка перестала пищать и вырываться. Он глянул на нее. Так и есть, бедняжка без сознания. Тем лучше. Странное это дело – эта девочка была девственна, значит – она была нужна султану для чего-то еще. Решив разобраться позже, он поправил на ней одежду и перекатил в дальний угол топчана. После этого стал на освободившееся место выкладывать ценные вещи, которые ему попадались в шатре. Был найден небольшой сундук с монетами, причем там было, помимо серебра, еще и золото. И немало. Десять минут спустя он оглядел то, что получилось собрать – неплохо. Очень неплохо. Кучеряво жил покойный – ни в чем себе не отказывал и много вещей ценных возил с собой. Но радоваться будем позже, так как нужно быстрее заглатывать тот кусок, что они откусили. Он подошел к девчонке, перевернул ее на живот, связал руки в локтях широкой лентой шелковой ткани, не туго, но и вытащить руки она не сможет. После чего привязал ее остатком ленты к массивному сундуку, который она вряд ли смогла бы утащить волоком. После чего парой оплеух вытащил ее из обморока и, продемонстрировав путы, усадил на подушку так, чтобы у нее ничего не затекло. После чего вышел из палатки к своим бойцам. Он застал их в совершенно разбитом состоянии. Видимо, вид той кровавой каши, что они своими руками сотворили, и звуки умирающих их вывели из состояния душевного равновесия. Даже Рудольф и тот был немного зеленоват лицом. У Эрика совершенно не оставалось никаких вариантов, кроме как устроить этим раскисшим детям незаконнорожденного верблюда душевную взбучку. Он громко рявкнул: 'Подъем!' и пнул ногой в живот ближайшего из валяющихся на земле арбалетчиков, выводя его живительной болью из того ужасного состояния, в которое он впал. Само собой, тот взвыл и стал мало-мальски реагировать на происходящее. Очень оперативно включились Рудольф с Морриган, которая оказалась крепче всех этих мужиков и очень стойко переносила те ужасы войны, о которых позже сложат тонны розовых соплей в бумажном переплете. Буквально через пару минут его люди были на ногах и более-менее адекватно понимали слова.
– Вы что творите!? Уроды! Забыли, кто вы такие? Я вас повел в эту атаку, чтобы вы тут сопли пузырями пускали? Ай-ай-ай! Убили человека! Какие вы негодяи. Мне вас что – по попе отшлепать? Воины. Блин. Кочерыжкой вас в ухо! Вы коровье дерьмо, а не воины. Что вы раскисли как бабы? Вот это, – он показал рукой на кровавую кашу, – отличный результат! Вы должны радоваться своему успеху. А вы как себя ведете? Разобраться по парам!
После чего он заставил каждого своего бойца бить того, кто встанет перед ним, и получать удар от него. И так по кругу. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы его бойцы вернулись на эту землю. Боль лечит лучше времени. Она возвращает и остроту восприятия, и ощущение реальности. Приведя людей в чувство, он отправил воинов добивать или разгонять оставшихся в лагере слуг султана и оценить то имущество, что им досталось в обозе. А арбалетчиков, выделив десяток в охранение, отправил добивать раненых и собирать оружие, доспехи в той самой кровавой каше.
Тех людей, которые были в доспехах, из оных вытряхивали и складывали отдельно от остальных. Отдельно и особенно тщательно его люди искали арбалетные болты, которые можно было использовать. Дело в том, что за десять минут утреннего боя они расстреляли большую часть боезапаса, а потому на каждый 'ствол' приходилось всего по 10-12 выстрелов. Что совершенно не радовало. С этой довольно грязной работой они провозились около часа. И вот, объезжая в очередной раз покинутый неприятелем лагерь, Эрик заметил на горизонте группу людей, до пятисот человек. Приглядевшись, он распознал в них тех самых слуг, которые всего час назад бежали от него. Быстро собрав своих бойцов и проинструктировав, он подготовился к бою. Его люди заняли позицию за валом тел, который они сложили, разгребая завалы. Перед собой они поставили все те же пависы, что арбалетчики возили с собой. В том, что гости будут атаковать, не было никакого сомнения, так как они были более-менее ровно построены, а впереди ехало человек пять в доспехах. По такому скоплению целей лучше всего бить залпами. Поэтому барон разделил все свои войска на три группы и объяснил задачу. Сначала делает выстрел группа номер один, после чего отходит назад, уступая группе номер два. Которая поступает так же как, и первая группа, и уступает место третьей. И вот с дистанции около ста двадцати метров начали обстрел. С такого расстояния прицеливаться сложно, поэтому все били по скоплению пехоты. Рудольф, проявив инициативу, подхватил барабан и стал выстукивать ритм, на каждый второй удар нужно было стрелять следующему бойцу. Первый удар говорил о готовности – нужно было занять позицию и прицелиться. Такой подход дал свой результат – у наступающего врага начали в тот же такт падать фигурки, причем обильно. На дистанции около восьмидесяти метров они побежали вперед. Буквально в десяти – пятнадцати шагах от импровизированного вала пали все предводители этой атаки. Но на позиции Эрика все еще летело около трех неполных сотен вооруженных людей. Все решил вал, причем именно так, как он и предполагал. Эти люди оказались слишком слабы духом, чтобы пойти в бой, перебираясь через изуродованные тела. Атака захлебнулась, и люди не знали, куда им
