Махотин даже зубами скрипнул, дочитав письмо. Стыдно было поднять глаза на лейтенанта. Только сейчас он представил себе, что должна была пережить Сашенька, проглотив такую пилюлю. Удивительно ли, что она замолчала.
— Как вы думаете поступить теперь, Махотин? — спросил лейтенант.
— Не знаю. Напишу ей сегодня же, но... прочтет ли она? Последние мои письма она возвращала нераспечатанными. Ну, а этому гаду, этому паразиту... — Кулаки солдата сжались, выдав его намерения.
— А вот этого я не слышал, рядовой Махотин! Приберегите свои эмоции до комсомольского собрания.
Комсомольское собрание в клубе части проходило необычно бурно. В начале чтения Жуковского письма раздавались смешки, но вскоре атмосфера раскалилась, послышались гневные реплики:
— Это уж подлость! Привлечь Жукова к ответу! Из комсомола его — и все!
Виктор Жуков, которому дали слово для объяснения, попытался прикинуться дурачком. Разве не сам Махотин сказал ему адрес своей девушки? Для чего? Не газету же ей просил выписать... А что касается уловки с двумя вариантами письма — так это ж элементарная военная хитрость, обходный маневр. Если б он написал все как есть, девушка не «клюнула» бы...
— Она и так не «клюнула», как вы изящно выражаетесь, Жуков, — оборвал его лейтенант. — А вот крови вы ей немало испортили. Ей и вашему излишне доверчивому другу Махотину, если, конечно, он продолжает считать вас своим другом.
— Волк в лесу ему товарищ! — буркнул Сергей с места.
Один за другим брали слово комсомольцы. Маленький ростом Васин, у которого дома осталась жена с ребенком, особенно разволновался, представив себе, что кто-то подобным образом «разыграл» бы его подругу жизни. Он критиковал Махотина за излишнюю доверчивость и предложил объявить бойкот Жуку.
Словом, собрание дружно ополчилось на Жукова. Под конец на него жалко было смотреть. Он уже не огрызался, не оправдывался, а сидел нахохлившись, словно петух, попавший под проливной дождь.
Обо всем этом узнала Саша из письма Самсонова, советовавшего ей простить своего друга.
Не сразу девушка забыла обиду, не скоро восстановилась нормальная переписка. Долго еще Саша остерегалась писать откровенно, боясь, что так или иначе ее письма могут стать известны посторонним людям. Таковы были последствия его «проверки».
Второй год службы на исходе. Сержантские лычки украсили плечи Сергея Махотина, его фотография не сходит с доски отличников части. А на душе сержанта бывает по-разному.
Нелегка ты, служба солдатская, и, быть может, самое тяжелое — долгая разлука с близкими людьми, с любимой. Время идет, человек растет, мужает, развивается и физически, и духовно. Ничто не стоит на месте, даже чувство любви. И нет-нет сердце начинают точить сомнения: а любит ли тебя, как раньше, твоя девушка? Любишь ли ты сам ее по-прежнему? Ведь не одна на свете девушка. Живут девчата и поближе, чем та, далекая...
Драмкружок, в котором занимался Сергей Махотин, ставил двухактную пьесу из жизни сельской молодежи. Поначалу солдаты думали сами играть женские роли, но, когда их часть взяла шефство над рыболовецкой артелью и девушки из поселка Озерный стали частыми гостями воинов, руководитель кружка с удовольствием передал эти роли им. Так появилась в кружке Варвара Лакшина — веселая, рослая, с большими сильными руками и не знающими устали в танцах ногами.
Виктор Жуков первым начал ухаживать за рыбачкой, но успеха не имел. Спасая свою репутацию сердцееда, кстати, давно подмоченную, он объявил товарищам, что девушка «не нравится» ему. «Гренадер в юбке», — назвал он Варю.
— Расскажи лучше, как она тебя в лужу посадила, — смеялись солдаты. — Когда ты вздумал провожать ее после репетиции, а она на коне ускакала.
— Не на коне — на велосипеде укатила. А он за ней петушком, петушком...
Солдатская молва придумала и не такие еще подробности жуковского провала.
Сергей Махотин репетировал с девушкой роль в пьесе. Как-то, дожидаясь своей очереди на выход, Варя спросила молчаливого партнера:
— Вы всегда такой мрачный или только со мной?
— Я мрачный? — удивился сержант. — Поверьте, Варя, к вам это не относится.
— И на том спасибо!
— Я не хотел обидеть вас... Моя девушка снова не пишет. Вот я и переживаю.
— А-аа! Только мне совсем неинтересно знать это. — Она надулась.
В этот вечер Варя не разрешила Махотину проводить ее после репетиции за ворота части. Сергей почувствовал себя обкраденным. Ему по душе пришлась эта сильная девушка, в одиночку выезжавшая на лодке в непогоду, не боящаяся выйти на театральные подмостки, на что решалась не всякая рыбачка.
С нетерпением ждал он следующей субботы, но Варя не пришла. Сергей по-настоящему расстроился, и дело было совсем не в том, что близилась премьера пьесы. «Уж не влюбился ли я в Варю Лакшину? — подумал он в страхе. — А как же Сашенька?»
В душе его происходило странное раздвоение. Обе девушки нравились ему, но здоровое, румяное, кровь с молоком, лицо Вари все решительнее вытесняло из памяти далекую смуглянку Сашеньку. Спохватившись, он написал подруге о своей жизни, об учебе, о драмкружке, куда приходят девушки из рыболовецкой артели. Поколебавшись немного, упомянул имя Варвары Лакшиной, партнерши по пьесе. Рука Сергея невольно дрогнула, когда он выводил это имя: надо ли писать о ней?.. Да, надо! Так честнее. В его жизни нет и не может быть ничего такого, что не должна знать Сашенька.
Саша ответила веселым письмом; она т о ж е неплохо проводит время, если он хочет знать. Стала увлекаться гимнастикой. Их тренер Владимир Николаевич находит у нее способности, а ведь он — мастер спорта, только что закончил инфизкульт, знает свое дело. Владимир Николаевич обещает подготовить ее к предстоящим областным соревнованиям.
Письмо Саши вогнало его в тоску. Как он мог забыть, что Сашенька живет в городе — пусть небольшом, но все же городе. Там столько интересных людей, не чета ему. А на соревнованиях в области она еще больше ребят встретит — гимнастов, мастеров спорта...
Варя Лакшина снова стала ходить на репетиции, Сергей поделился с ней своими сомнениями. Варя, помолчав, сказала, что не видит никаких оснований для беспокойства. Просто его девушка наговаривает на себя, желая позлить его. Она и сама бы сделала так, если б ее жених сообщил в письме о другой.
— Выходит, я зря писал ей о вас, Варя?
— Все зависит от того, умная ли она. И какие у вас отношения. Если серьезные — ничто не страшно. — Рыбачка вздохнула. — А нам с вами, Сережа, надо встречаться пореже. Скорее бы уж премьера...
— Разве мы с вами не друзья, Варя? — всполошился он. — Теперь, когда я написал о вас Сашеньке, мне нечего бояться.
— А вы не подумали о... о другой стороне? — уклончиво спросила она.
Они и впрямь стали встречаться реже. Многие заметили это, а Виктор Жуков, сделав свои «оргвыводы», уже проезжался насчет «рыбака», попавшего на крючок к «рыбке»...
Во всякой длительной переписке кроется опасность недоразумений. Вот один позволил себе в письме неосторожное признание, неловкую шутку или намек. Второй обиделся, ушел в себя, замолчал. И то, что лично можно уладить в пять минут, в разлуке нередко затягивается на долгие месяцы, принося обеим сторонам боль и разочарование.
Сергей необдуманно сообщил в письме о Варе Лакшиной, Саша умышленно написала о своем инструкторе Владимире Николаевиче. И две эти эпизодические фигуры, занимающие в жизни наших корреспондентов не такое уж большое место, увеличило расстояние и время, раздуло подозрение, превратив в поистине грозные личности. Любовью, как известно, не шутят, самая малая шутка может вырасти в серьезное недоразумение, особенно если она затянется.
Как-то Саша написала Сергею о знакомой девушке, три года ждавшей друга из армии. А он гулял там в
