служащих итальянских пароходных компаний. Многочисленные местные торговцы и рыбаки молча с неподвижными лицами наблюдали за этим ликованием франков.
Наконец в порт вошла и «Кострома». Встала на якорь позади тех судов, что пришли в Порт-Саид раньше нее. Кажется, никто не обратил особого внимания на появление этого однотрубного парохода под трехцветным российским флагом, глубоко осевшим в воде под тяжестью своего груза. Но Дмитрию с крыши хорошо было видно, что пустовавший до этого столик на веранде соседнего кафе занял худой черноволосый господин с пачкой газет в руках.
В этом не было бы ничего особенного, если бы не яркая обложка юмористического московского журнала «Будильник». Ее узнает каждый россиянин. Как только к берегу причаливала шлюпка с «Костромы», чернявый хватал журнал, разворачивал его так, что обложка была видна издалека, и делал вид, что рассматривает напечатанные в журнале карикатуры. Русские моряки проходили мимо, и чернявый сразу же терял интерес к журналу, принимался за чтение иностранных газет.
Прав оказался Василий Ильич, когда предположил, что на встречу с буфетчиком пойдет именно Франческо, один из конторщиков пароходной компании Рубаттино, чьи пароходы совершали рейсы из Неаполя в Восточную Африку. Хотя он и нацепил темные очки и даже приклеил бороду, но скрыть таким образом свой рост и худобу, конечно, не смог. Все еще в шпионов играет. Ведь мог бы поумнеть, после того как прожил год в Новороссийске. Имел же там в жандармском управлении душеспасительную беседу о вреде любопытства к некоторым военным вопросам и получил совет не возвращаться после отпуска в Россию.
Опять потянулись часы ожидания. Все так же проходили по набережной группы моряков и возле них суетились все те же уличные торговцы, а у причалов продолжался бесконечный ленивый спор грузчиков с лодочниками за право обслуживать клиентов. Лишь иногда, просто для того чтобы разогнать скуку, они переходили на личности и самые горячие головы начинали махать кулаками. Но после нескольких минут истошных воплей и ужасных угроз все стихало. Долгое сидение на солнце в тесном пиджаке какого-то немыслимого цвета начало плохо действовать на Франческо. Темные пятна пота выступили у него на спине и под мышками. Он непрерывно курил, начал часто вставать из-за столика, нетерпеливо прохаживаться вдоль набережной. К удовольствию скучающих грузчиков и лодочников, наглые мальчишки-разносчики за его спиной корчили рожи и вертели пальцами у виска.
Краснолицый толстяк в щегольском костюме с цветком в петлице появился у столика Франческо внезапно. На берег он высадился с одной из первых шлюпок «Костромы», но был осторожен и только спустя длительное время проявил интерес к читателю «Будильника». С крыши было хорошо видно, как толстяк вежливо поклонился, прикоснулся к полям своей белой панамы и подсел к столику. Ткнул пальцем в журнал и что-то произнес. Итальянец поспешно достал из кармана небольшой пакет. Толстяк снял панаму и вытер лысеющую голову носовым платком, из которого на страницы журнала выскользнул узкий конверт. Тут же пакет оказался в панаме, и лучезарно улыбающийся толстяк проследовал к поджидавшей его шлюпке, на которую уже грузили клетки с курами и корзины с зеленью. Франческо еще некоторое время сидел за столиком, потом быстро осмотрелся, переложил конверт во внутренний карман пиджака и поднялся.
Дмитрий снял свою алую феску, пару раз обмахнулся ею, как бы отгоняя назойливых мух.
Дальше все произошло очень быстро. Кто-то из лодочников в ответ на шутку одного из грузчиков бросился на обидчика с кулаками. Друзья принялись разнимать дерущихся. На свою беду Франческо оказался рядом, тоже что-то закричал, замахал руками. Потом так и не удалось выяснить, кто именно ударил его по затылку и сорвал накладную бороду. Сам Мустафа вместе с владельцами соседних кофеен поспешил на помощь иностранцу. Потерявшего сознание Франческо отнесли в одну из задних комнат кофейни, срочно вызвали врача. Проклиная бездействие полиции, сами прогнали шумную портовую рвань подальше от своих благопристойных заведений.
Дмитрий продолжал сидеть на крыше кофейни, не спеша потягивал очередную чашечку душистого напитка. У его столика склонился в поклоне негритенок-посыльный, один из самых верных помощников Василия Ильича.
— Господин, большой белый паша велел передать, что ждет тебя на вокзале.
В отдельном купе поезда, следовавшего до Суэца по железнодорожной линии, проложенной вдоль канала, наставления давал Григорий Павлович.
— Теперь, Дмитрий Михайлович, все зависит от вас. Вот конверт, переданный Франческо буфетчиком, в нем данные о курсе и грузе «Костромы». Как эти данные стали известны итальянцам, в Питере разберутся. Во втором конверте сочинение Василия Ильича — в нем приказ от имени капитана Энрике командиру итальянского крейсера потопить российский пароход. Рекомендуется немедленно отойти к югу, чтобы не вызвать недовольства англичан, которые всегда тщательно расследуют все случаи аварий судов вблизи своего канала.
— Как я должен буду представиться командиру крейсера?
— Действуйте согласно разработанной легенде. Вот ваши документы на имя торговца лошадьми из Каира. В письме капитана Энрике вам дается похвальная рекомендация как преданному другу Италии. Письмо на бланке итальянского посольства, имеет подлинные печати. Не волнуйтесь, все будет в порядке.
— Я и не волнуюсь. Итальянцы не турки, на кол сажать не будут. Просто выбросят за борт на обед акулам.
13
За окном вагона мелькали проходившие через канал суда. Близился вечер, и многие из них уже спешили занять место на специальных якорных стоянках, на которых должны были дожидаться рассвета. Сто с лишним километров железнодорожного пути остались позади, и поезд прибыл на вокзал Суэца. До набережной было подать рукой, и Дмитрий без труда нашел лодку, хозяин которой согласился доставить его на стоявший на якоре итальянский крейсер.
Солнце уже коснулось вершин горного хребта на западе, и в его косых лучах низкий восточный берег бухты стал багровым, а вода окрасилась в изумрудный цвет. Кто только назвал это море Красным? Говорят, что порой в нем какие-то водоросли так обильно разрастаются, что вода приобретает красный оттенок. Может быть, это и так, но в эти вечерние часы вся бухта казалась словно накрытой огромным куском стекла. Таким же гладким и зеленым, как и то, что лежало на столе в дядином кабинете…
Нет, не к месту сейчас дом вспоминать. Вон на якоре стоит крейсер. Силуэт у него довольно странный — две короткие широкие трубы и между ними высокая тонкая мачта. Серые борта ощетинились многочисленными орудийными стволами, а на носу длинный стальной клюв, едва выступающий над поверхностью воды. Таран.
Это оружие такое же древнее, как и само мореплавание. Благодаря паровой машине, давшей возможность кораблям двигаться в любом направлении вне зависимости от силы ветра, таран возродился в девятнадцатом веке. Закованные в стальные плиты, неуязвимые ни для ядер гладкоствольных пушек, ни для снарядов еще молодой нарезной артиллерии, пароходы-тараны прославились в морских сражениях во время гражданской войны в США и в войнах латиноамериканских государств. Однако подлинным триумфом тарана стало сражение австрийского и итальянского флотов у острова Лисса в Адриатическом море.
По числу своих кораблей итальянский флот имел почти трехкратное превосходство над противником, и казалось, что исход сражения предрешен. Но артиллерийская дуэль не принесла ощутимых результатов, а клубы порохового дыма мешали вести наблюдение. Итальянские корабли потеряли боевой порядок. Этим немедленно воспользовались австрийцы и пошли на таран. За несколько минут два лучших итальянских броненосца были отправлены на дно. Остальные поспешили отойти к своим берегам. Австрийцы торжествовали — их флот не потерял ни одного корабля!
После этого сражения на всех крупных верфях мира началось лихорадочное строительство кораблей, снабженных тараном. Каждый военный флот хотел иметь их в своем составе. Однако нашлись и скептики, которые утверждали, что итальянцы потерпели поражение только из-за собственной неорганизованности. Отмечалось, что их корабли пошли в бой, не имея полного запаса снарядов и угля для машин, поэтому командование и действовало весьма нерешительно. Да и сам итальянский адмирал в самом начале боя вдруг решил изменить боевой порядок эскадры и перебрался с одного корабля на другой. При этом он и его штабные так спешили, что забыли взять с собой флаг командующего. В результате во время сражения командиры кораблей, не знавшие о новом местопребывании своего адмирала, напрасно ожидали приказов с
