руками, выставил ее вперед, совсем как копье. Растерянно заморгал ослепленный солнцем. Дмитрий стремительно прыгнул, ударил его головой в живот.
— Убей его, — предложил Хасан. — Он лжец и разбойник. Совсем не тот, за кого себя выдает. Сулейман-бея убили в прошлом году и сделали это свои. Тогда англичан в этих местах не было. А город Эль-Фашер находится совсем в другой стороне. Как твое настоящее имя? — обратился он к воину.
Но тот сидел на земле, тяжело дышал и молчал.
— Он не опасен, в винтовке нет патронов, — сказал Дмитрий. Он сорвал с пояса воина сумку и вытряхнул из нее все содержимое. Так и есть, среди разного хлама нашлись и три патрона. Это уже хорошо. Винтовку почистим, будет как новая. — Вставай, бродяга, ты не достоин называться воином. С оружием надо уметь обращаться, а ты не смог даже открыть затвор и вложить патроны в магазин. Слышал пословицу — незаряженного ружья боятся двое? Тот, на кого оно направлено, и тот, в чьих руках оно находится. Вот только причины для страха у них разные. Подумай об этом и займись честным трудом. Твою винтовку и патроны я забираю, чтобы ты больше не пугал других людей. А сейчас убирайся!
— Лучше убей его, а винтовку положи рядом, — настаивал Хасан. — Думаю, что он просто вор, украл винтовку и теперь прячется в саванне. Если преследователи найдут его труп, то решат, что виноваты дикие звери. Найдут они и винтовку и успокоятся.
— Мы не знаем, есть за ним погоня или нет. Убивать его не буду, не возьму грех на душу. С винтовкой мне спокойнее. Признаюсь, что страшно безоружным бродить по этим зарослям.
— Ох, пожалеешь ты об этом.
В полдень того же дня несколько вооруженных всадников окружили Дмитрия и Хасана. Смуглые и горбоносые, в синих рубахах и ярко-красных плащах. Кони отличные, сбруя и оружие в полном порядке. Их старший почтительно склонился в седле, на солнце сверкнул его полированный стальной шлем, как змеиная чешуя заблестела начищенная кольчуга.
— Приветствуем вас, святые странники! Рады встречи с вами! Мы шли по следам труса, который слишком долго общался с грязными нубийцами и опозорил наше племя баккара. Он бежал с поля боя и украл винтовку. Сейчас он уже понес наказание и стервятники рвут его печень. Но мы не нашли винтовку, а она стоит дорого и принадлежала одному из наших воинов.
— Возвращаю ее вам, доблестные воины, — сказал Дмитрий. — Нам она совсем не нужна.
— Этот грешник грозил нам и хотел ограбить, — поспешил добавить Хасан. — Но сила молитвы оградила нас от зла!
— Воистину так! Благодарим вас, святые странники. Просим быть гостями нашего славного и могучего повелителя, которого зовут Бегит-паша. Он ценит людей образованных, любит вести с ними мудрые беседы о вере, о жизни. До его зерибы9 всего лишь день пути.
— Мы слышали о Бегит-паше, — громко сообщил Хасан. — Будем счастливы увидеть человека, о котором гремит слава по всей долине Нила!
Сделав вид, что поправляет сумку на спине осла, Хасан наклонился к Дмитрию и прошептал:
— Теперь молись всем, каких знаешь, богам, чтобы уйти живыми из дома этого убийцы.
30
Зериба Бегит-паши широко раскинулась на пологом холме. Невысокая изгородь из колючих кустарников окружала несколько приземистых глинобитных зданий, соломенных хижин, загонов для скота. Над всеми постройками и кое-где зеленевшими лимонными деревьями и посадками бананов поднимался уже порядком осыпавшийся земляной бастион, на вершине которого красовалась медная пушка. Все это окаймлял глубокий ров с торчащими на его дне острыми кольями. В некоторых местах, надо думать для обмана неприятелей, они были прикрыты тонкими ветвями. Но с первого взгляда было видно, что должного ухода за укреплениями нет и хозяин зерибы явно не опасается появления врагов.
Паша лично вышел встречать своих всадников. Выслушал донесение о расправе над дезертиром, принял похищенную винтовку и только после этого обратил внимание на паломников. Ласково расспросил, кто такие, куда идут и откуда. У Хасана спросил, кто сейчас правит в султанате Сокото и через какие ворота быстрее всего можно проехать на городской рынок Кано. Услышал, что самый короткий путь ведет через ворота Вамбей, а нынешнего султана зовут Абдурахман и что народ называет его Сырой Глиной за противоречивые указы и неспособность выполнять собственные обещания.
— Что заставило тебя, турок, идти во владения султана? — обратился паша к Дмитрию. — Почему из Мекки ты не направился обратно в Египет?
— Я не турок, а черкес, но родился и вырос в Александрии, — ответил Дмитрий. — Моего деда турки еще ребенком захватили в одном из селений на Кавказе. Потом он служил в войске египетского паши, получил награды, а к старости занялся торговлей. Отец продолжил его дело и ходил с караванами через Сахару, до тех пор пока не ослеп во время песчаной бури. В Сокото на могиле шейха Османа дан Фодио молитва облегчила его страдания.
— Слышал об этом святом, который был неуязвим и мог в мгновение ока переноситься из одного города в другой, — паша милостиво улыбнулся. Его осведомленность поразила слуг, в толпе послышались восхищенные возгласы.
— Сейчас отцу опять стало плохо, и по его воле я должен вознести молитву об исцелении на могиле этого мудрого шейха, славного многими чудесами. Кроме того, в Кано мне предстоит распорядиться имуществом отца, оставленным на сохранении у старейшины купцов квартала Дала.
— Это благое дело, Альхаджи Муса. Я сам потомок венгерского князя. В прежние годы турки сослали в эти края многих непокорных из Греции, Сербии и других порабощенных ими стран. Поэтому я ненавижу турок! Они трусы и обманщики, такие же, как все эти нищие баккара и другие кочевые племена. Доверять можно только старательным и верным нубийцам. Они держат в повиновении остальной сброд и заставляют их исполнять мои приказания!
Улыбка сползла с губ Бегит-паши, глаза с красными белками зловеще блеснули, и смуглое лицо потемнело от гнева. Если и были на нем какие-нибудь европейские черты, то сейчас они совсем исчезли. Как бы растворились в крови нескольких поколений чернокожих наложниц. Да и сам наряд паши свидетельствовал о его воинственности — легкий шлем, обмотанный розовой чалмой, английский офицерский френч с незаштопанным пулевым отверстием на плече и подозрительными бурыми пятнами на рукаве, маузер в кобуре и кривой кинжал на поясе, да еще звонкие шпоры на красных сафьяновых сапожках. При виде такого костюма не оставалось никакого сомнения в том, что в зерибе редко вспоминают о таких качествах, как человеколюбие, и милосердие. Тут еще, по знаку паши, появился чернокожий слуга с подносом, на котором лежали изящная коробочка и резная трубка из слоновой кости. Пахнуло сладковатым дымком, и стало ясно, что в ней не обычный табак или какие-нибудь местные дурманящие коренья, а настоящий опиум из Индии.
После нескольких глубоких затяжек паша несколько успокоился и вновь превратился в гостеприимного хозяина. В изысканно-вежливых выражениях предложил паломникам осмотреть свое жилище. Тут же, словно из-под земли, появились рядом с ним шестеро громадных и черных как ночь нубийцев в алых шелковых шароварах. Каждый обвешан дорогим оружием, на шее имеет массивный золотой ошейник, символ рабской верности хозяину. Чтобы не отравлять своим запахом воздух в покоях, у каждого из них на левом плече был прикреплен козий рог, наполненный пахучим крокодильим мускусом. Шли тесно обступив пашу, бросая по сторонам зоркие взгляды. В одном из переходов моментально приперли к стене выскочившего из-за угла слугу с поварешкой в руке. Разбираться с ним не стали, так ловко свернули шею, что почти никто и не обратил на это внимания.
Паша неторопливо шествовал с гостями через вереницу сводчатых покоев. Их убранство было богатым — развешанные на стенах дорогие ковры и шкуры, расставленные по углам резные сундуки из черного дерева, инкрустированные золотом и слоновой костью, полки с дорогой посудой. Через небольшие увитые зеленью дворы — в одном из них на короткой цепи сидел лев, в другом гуляли павлины — прошли в здание, комнаты которого были обставлены с еще большей роскошью. В длинном зале паша проследовал за шелковый занавес, расшитый золотыми цветами и изречениями из Корана, и уселся на низкий диван.
Сразу же около него появились рабы с пышными страусовыми опахалами, начали отгонять мух. Из темного угла выскользнул сморщенный старичок, примостился у ног повелителя, забормотал молитвы. Быстрым взглядом окинул паломников и с подчеркнутым смирением склонился перед ними до самой земли. Бесшумно ступая по коврам, слуги принесли блюда с кушаньями. Фрукты, переливающиеся всеми цветами
