Даже крошечные алименты, которые бывший муж в один прекрасный момент перестал выплачивать, Ольгу не беспокоили.
– Унизительно разбираться из-за каких-то копеек, – рассуждала сестрица, демонстрируя превосходство над мещанскими установками домочадцев.
Она так и не приобрела никакой профессии, продолжая малевать картины. Только уже значительно реже.
Татьяне пришлось взять сестрицу в ателье приемщицей, чтобы от нее был хоть какой-нибудь толк. И то это было вынужденной мерой, когда ее постоянная приемщица Кира ушла в декрет. И тут выяснилось, что человек творческий плохо адаптируется в суровой реальности будней ателье.
Если бы ателье не являлось Татьяниной собственностью, Ольгу выгнали бы в первый же день. Но это была Танюшина вотчина, ее территория, выстраданная многолетним трудом и полученная ценой невероятных усилий. Ее мечта. И в мечту пришлось впустить Ольгу, потому что об этом попросила мама.
– Танечка, хотя бы временно. Она же у нас, как бабочка в коконе, вообще не знает жизни. Пусть хотя бы попробует поработать. – Александра Семеновна умоляюще смотрела на дочь, и той пришлось согласиться.
Ольга влилась в коллектив так же гармонично, как в бокал с вином падает муха.
Сотрудники недоумевали и злились.
Неземное чудо, далекое от реальности, как эскимос от папуаса, смотрело на мир голубыми глазами пластмассовой куклы. Мозгов и опыта у новой приемщицы было примерно столько же, сколько у пластмассовой игрушки.
Оля постоянно влюблялась, пребывая в эйфории сплетения чувств и эмоций, перенося их на бумагу и сочувствуя сестре, которая была слишком приземленной, чтобы стать счастливой.
Татьяна мечтала, как разменяет квартиру и вышвырнет Ольгу из своей жизни. Не навсегда. На время. Чтобы эта взрослая тетка поняла, что жизнь – не медовый пряник. И никто ей ничего не должен.
– Ты отняла у меня молодость, время, я возилась с тобой, как с инвалидкой умственного труда, ты мне надоела! – злилась Татьяна по вечерам, а сестра примирительно улыбалась и никогда не спорила. Ссориться, когда с тобой не спорят, невозможно. – Хотя бы найди нормального мужика и уезжай! Сколько можно сидеть на моей шее? Я понимаю, что должна родителям! Но тебе-то я ничего не должна.
– Я ищу, – покорно соглашалась Лелька. – Но это все не то.
– Это ты – не то. Не можешь найти мужа, получи профессию. Научись себя обеспечивать!
– Тетя Таня, – басил Вадик. – Мать не может. Вы чего? Кто ее возьмет-то? Сейчас без образования никуда. Вот я вырасту и заберу ее. Не переживайте. Хотите, я буду мало есть?
Он знал, что после этих слов тетка всегда начинала хохотать, потом трепала его по голове и мирилась с мамой.
Вадик с самого детства знал, что мама очень добрая и бестолковая. Бестолковой ее называла бабушка. Потом он начал понимать, что мама такая же маленькая, как он, потому что все его проблемы решала тетя Таня. Она ходила в школу к директору. После того как в школу первый раз сходила мама, домой позвонил классный руководитель и попросил прийти кого-нибудь другого.
Тогда Вадик разбил окно. Получилось это случайно. Но он навсегда запомнил первый и последний разговор с теткой. Серьезный, взрослый разговор. Из него он вынес одно: семья надеется только на него. Скоро он вырастет и станет единственной опорой для всех. Ему так понравилось, что он будет опорой! С тех пор Вадик перестал хулиганить, и в школу никого больше не вызывали.
Когда мама отвела его на кружок рисования, куда Вадик категорически ходить не желал, тетка сказала, что не даст на это денег. Вадик обрадовался. А еще сообразил, что все стоит денег. И у его мамы денег почему-то нет. Все в доме решает тетя Таня. Но он однажды вырастет и тоже будет решать. Наравне с теткой, которую он любил, уважал и побаивался.
Именно тетка отвела его в секцию рукопашного боя.
– Это занятие для мужика, – заявила она. – Чтобы вырос и мог постоять за себя. И за нас всех.
Это ему тоже понравилось. Тетя Таня в него верила – это было очень лестно и заставляло стараться.
И вот у Ольги, похоже, случилась очередная любовь. То, что сестра не ночевала дома, уже никого не удивляло. Но то, что в первую же неделю работы она позволит себе прогулять, совершенно вывело Татьяну из себя.
– Уволю! – бесилась Таня, подъезжая к ателье. Но увольнять было некого. Сестра на работу не пришла.
– Татьяна Анатольевна! – выскочила навстречу Лена. – Вы не волнуйтесь, я за нее сижу.
– А твою работу кто будет делать? – сорвалась Татьяна, но тут же извинилась: – Прости, Лен. Я просто не в себе. Спасибо тебе. Я сама сяду. И премию тебе выпишу. Только ты свое все доделай сегодня.
– Ладно, – заулыбалась Лена. – Премия – это классно!
– Кать, ты мне нужна. Поработаешь психотерапевтом? – Татьяна нервно сжимала телефонную трубку, постукивая карандашом по столу.
– Что у тебя там за лошадиный цокот? – хихикнула подруга. – Пальцевой невроз? Ну-ка быстро вдохнула, сосчитала до трех и выдохнула.
– Отстань. Не помогает мне уже ничего. Сил нет. Ну? Я к тебе приеду вечером?
– Куда от тебя денешься? Даже если не открою, ты дверь вынесешь. И приедешь, и «Бейлис» привезешь, и сладенькое к чаю.
– Заметано. А ты что, опять не на диете? – повеселела Татьяна.
– Не хами. Да, я опять не на диете. У меня очередной облом в личной жизни. Так что приедешь жаловаться, а заодно поработаешь жилеткой. До вечера, дорогуша! Смотри, «Бейлис» мой по дороге не выпей. – Катя звонко чмокнула и положила трубку.
Катя Морковкина была самым большим везением в Татьяниной жизни. Подруги по училищу не являлись друзьями в полном и глубоком смысле этого слова. Так, приятельницы, с которыми у Тани быстро разошлись пути. А Катя…
Впервые жизнь свела ее с Морковкиной в детской поликлинике.
Много лет назад у четырехмесячного Вадика поднялась температура, потекли сопли, и Ольга сразу впала в истерику, заламывая руки и теребя всех домашних с воплями: «Он умирает!»
У Тани был очередной срочный заказ, поэтому, когда к беспрерывному плачу младенца добавились Ольгины причитания, она решила вмешаться.
– Сделай что-нибудь, а не голоси! – рявкнула Татьяна, когда сестра в очередной раз уселась рядом плакать.
– А что? Что я могу сделать? Он даже сморкаться не умеет!
– А что делают твои мамашки обычно? Ты же гуляешь там с коляской с кем-то! Спроси у них.
– Я с этими дурами не гуляю. Я только с Эльвирой общаюсь, – высокомерно сообщила Ольга, словно она общалась не с чокнутой поэтессой, а с английской королевской семьей.
Поскольку Ольга всегда была с большим приветом, то и подружку нашла себе соответствующую. Обычные мамки с колясками, обсуждавшие цены на памперсы, свекровей и прочие неинтеллектуальные глупости, выглядели нелепыми и смешными. Оля довольно быстро от них отпочковалась, сдружившись с тощей анорексичной Эльвирой, писавшей стихи и мечтавшей о славе Беллы Ахмадулиной. Обеих меркантильные стороны жизни не волновали, поскольку за них все материальные вопросы решали домашние. Им было о чем поговорить: стихи, картины, музыка и светлое будущее. Эльвира в отличие от Лельки была дочерью профессора и женой удачливого, но мелкого бизнесмена. Бизнесмен вылупился из бывшего хулигана, поэтому Эльвиру боготворил и гордился перед корешами, что его супружница кропает стишки и планирует издаться. Чтобы жена не перенапряглась, супруг взял для ребенка няню.
Ясно, что про лечение младенца спрашивать у Эльвиры было бы глупо.
– Вызови врача, Лель, – отмахнулась Татьяна. – Короче, займись своим ребенком и вылечи его!
– Он не только мой. Это еще твой племянник, – пошла на шантаж сестра.
– Ага. Давай я сейчас займусь его соплями, а ты за меня сядешь шить! Ты не поверишь, но, если я не отвезу завтра этот костюм, мне не заплатят. А если мне не заплатят, то мы не сможем купить твоему… ах,
