в агента. – С такими свяжешься, потом не разберешься.
Анатолий Васильевич задумчиво поскреб грудь, поросшую седыми волосами, и зевнул. В коридор выдвинулись всклокоченная Ольга в ночной рубашке и Александра Семеновна в старом халате. Следом выглянул Вадик в одних трусах.
– Ой, – испугалась покупательница. – Сколько же их тут?
– Добрый день, – вежливо кивнул агент, видимо, привыкший и не к такому. – А Татьяна дома?
– Утро еще, – нелюбезно сообщил папенька. – И предупреждать надо, что припретесь. А то мы дефекты замазать не успели.
– Какие дефекты? – насторожилась тетка.
– Шучу я. Таньк, выходи! К тебе тут делегация! – проорал Анатолий Васильевич и отбыл в ванную комнату.
Таня, уже сообразившая, что произошло, наспех прыгнула в джинсы, набросила рубашку и пригладила волосы. Коса за ночь свалялась и висела одиночным колтуном.
– Черт! – Она замотала волосы платком на манер тюрбана и с приветливой улыбкой выскочила в коридор.
– Добрый день, – оживился агент. – А мы к вам. Ехали мимо, решили зайти.
– Ну и хорошо, – кивнула Таня.
– Чего ж хорошего? – крикнул из ванной комнаты подслушивавший папенька. – Скобари! Без приглашения, как татары.
– Пойдемте, я покажу квартиру, – любезно пригласила гостей маменька, пнув дверь ванной комнаты.
Анатолий Васильевич нечленораздельно что-то булькнул.
– Пусть выходит, – строго произнес тощий дядька. – Мы санузел тоже будем смотреть.
Покупатели долго и придирчиво задавали вопросы, щупали стены, трогали обои, хлопали окнами и, натоптав во всех комнатах, ушли, обещая позвонить.
– Больно дорого хотите за такое, – сообщил напоследок дядька.
– Первый блин комом, – вздохнула Таня. – Зато мы теперь знаем, о чем спрашивают и как все происходит.
– Если это первый блин, то я уже наелся, – сварливо оповестил домочадцев папенька.
– А мне они вообще не понравились, – поддакнула Лелька.
– Мне тоже много чего не нравится, – намекнула Татьяна. – Но я же терплю.
Она посмотрела на часы и заторопилась. Вечером они с Андреем собирались идти в театр.
Зима свалилась на город внезапно. Сразу после Катиной свадьбы.
– Нет, ну надо же, – сокрушалась Катерина. – Как у памятников фотографироваться, так дождь. А как второй день и похмелье, так сразу мороз и солнце, день чудесный…
– Не бухти, – смеялась Татьяна. Она сидела на работе и улыбалась в телефонную трубку. Стол был завален бумагами, но разбираться с ними не хотелось.
Зима. Снег. Как новый, чистый лист, с которого можно начать писать новую историю.
– Теперь твоя очередь, – хихикнула Катерина. – Ты меня в свидетели возьмешь?
– Мы еще не так далеко продвинулись.
– А как далеко? – задышала в трубку подруга. – Ну, Тань! Расскажи, чего у вас там? А то я со всей этой суетой чуть все не пропустила. Я, знаешь, так боялась, что Генка передумает и сбежит из загса!
– Да ладно! – рассмеялась Таня. – У тебя комплексы.
– Теперь уже нет. Теперь я полноценная, замужняя женщина. И для полного счастья мне надо пристроить любимую подругу. Не томи, рассказывай!
– Да особо нечего рассказывать, – смутилась Таня. – Я же тебе вчера все рассказала.
– Вчера у меня была свадьба, – напомнила Катерина, – и я была невменяемая. Я лишь помню, что вам квартиру не продать.
– Да, – печально кивнула Таня. – Не продать. Просто замкнутый круг. То покупателям цена не нравится, то нам не нравится то, что предлагают на обмен.
– Вам или Лельке твоей?
– И нам, и Лельке. Она, кстати, так и продолжает гулять, как мартовская кошка. Ночует через день, улыбается, как дура. И жрет с отменным аппетитом.
– Только жрет? Без утренней тошноты? – строго уточнила Катя.
– Типун тебе на язык!
– Ага, испугалась! – хихикнула Катя. – Давай-давай, выселяй ее быстрее. Слушай, я тут подумала, может, найти ей работу за границей? Ну, чтобы с проживанием. Хоть на полгода съедет. А там, глядишь, и приживется на загнивающем Западе. Подошлем нашего диверсанта расшатывать их нервную и финансовую систему.
– Ой, не знаю. Сил уже никаких нет. Мы с Андреем решили съехаться. То есть не съехаться, а я перееду к нему. Попробуем жить вместе. А то, знаешь, одно дело по выставкам и в кафе, и совсем другое – вместе тарелки пачкать.
– Отлично! А чего голос такой грустный? Что-то не так? – Катя сразу уловила суть. – Колись!
– Кать, он с мамой живет. И мама там, похоже, не бабушка-ромашка. Я с трудом представляю, как это все будет выглядеть.
– Да уж, – оторопело протянула Катя. – А чего, без мамы никак? Снимите квартиру.
– Андрей против, – вздохнула Таня. – Ладно, иди, наслаждайся своим счастьем. Если что, буду держать тебя в курсе.
– Как-то ты быстро беседу свернула, – разочарованно вздохнула Катерина. – Ты не обиделась?
– Нет, конечно. Работы много. И подумать надо.
– А, это дело хорошее, – усмехнулась Морковкина. – Думай.
Думать Тане не хотелось, потому что любые размышления стимулировали всякие неинтересные мысли. Грустные. А в общем и целом, если не копаться, все было вроде бы хорошо.
Когда Андрей впервые заговорил о совместном проживании, Таня испугалась. Звучало это так серьезно и обстоятельно, словно ее уже звали замуж и рожать детей. Провожая ее, как обычно, после театра, Андрей вдруг сказал:
– Таня, мы продолжительное время общаемся, ведь так?
– Да, – осторожно подтвердила Таня.
– Мне кажется, пора предпринимать более решительные шаги.
«Целоваться, что ли, будет?» – заволновалась Татьяна.
– Почему ты молчишь? Ты не готова? – Андрей говорил таким тоном, словно они обсуждали, на какой фильм пойти в следующие выходные.
– К чему не готова?
– К более решительным шагам и действиям.
– Я готова, – кивнула Таня, судорожно соображая, на что именно она сейчас соглашается. Учитывая характер Андрея и его осторожность, вряд ли предстояло что-либо радикальное.
– Так я и предполагал, – удовлетворенно кивнул кавалер.
А Татьяна немедленно обиделась. «О чем он? – сварливо размышляла она. – Можно подумать, я сплю и вижу шагать там куда-то… более решительно. О чем хоть речь?»
Но Андрей молча, радостно шел рядом, стуча каблуками.
– Андрюша, у тебя возник какой-то план?
Таня тоже решила говорить обтекаемо и не спрашивать, не собрался ли он случайно наконец-то с ней переспать. А то давно пора уже, а они еще даже не целовались. Но интеллигентные люди отличаются от более простых в общении тем, что сами создают себе сложности, маскируют чувства и желания ворохом красивых слов и в результате слабо понимают, о чем речь.
– Скажи, что у тебя с квартирой? – вдруг спросил он.
– Ой, тупик какой-то, – отмахнулась Таня.
– Надо ускориться.
– Да я пытаюсь.
