Дальнейшие два часа шел обмен опытом, контактами и литературные чтения, на которых Яна чуть не заснула. Вокруг царил ровный напряженный гул. Все были доброжелательны, но почему-то хотелось уйти. Осадок от творческой тусовки остался странный. Авторы, которые приходили в издательство, были вполне среднестатистическими и ничем из общей массы не выделялись: ни шляпками, ни манерами, ни чем-либо еще. А вот облик дамы в шляпке сразу выдавал в ней принадлежность к богеме. И дядька в бандане тоже выглядел представителем творческой интеллигенции. И две барышни в длинных юбках с потусторонними взорами, тяжелыми причудливыми серьгами и сумками через плечо тоже являлись частью писательского бомонда. На них это было просто написано. Огромными неоновыми буквами.
На следующий день Яна не выдержала и поделилась своим наблюдением с Егором, которому принесла очередную порцию иллюстраций. Шеф долго ржал, слушая ее рассказы про приобщение к литературному миру, а потом сказал:
– Писатель – это работа. Нормальные авторы – рабочие лошади, они сидят дома и долбят по клавиатуре, как дятлы. А потом общаются с издателями. Пусть даже на повышенных тонах. Или ломятся, как носороги, в редакции. Я их уважаю за упорство. Это в любом случае конструктивнее, чем просто пыхтеть о своей гениальности и ждать, пока о твой талант случайно споткнется какой-нибудь редактор. У обычных писателей нет ни времени, ни необходимости таскаться на подобные мероприятия. Тем более что в среде гениев бытует мнение: приличного человека не издадут, а если тебя издали, значит, дрянь пишешь. Все гении бродят по миру непризнанными и неизданными. Хотя, согласен, есть действительно талантливые. Просто их время еще не настало. Или не судьба – не заметили их, не пробились ребята через плотные ряды графоманов.
После этого разговора ей стало еще жальче Александра. Потому что он уже давал Яне почитать свой шедевр, который она не осилила. Саша очень обиделся, когда через пару дней выяснилось, что Яна еще недочитала.
– Там же взахлеб читается, на одном дыхании, не отрываясь! – оскорбился автор. – Тебе что, не понравилось?
– Понравилось, – испугалась Яна и соврала: – Работы было много. Я ночью читала, но так устала, что заснула.
Но и тут она не угодила.
– Если бы ты была моим читателем, ты бы не заснула. Но я не обижаюсь, у каждого автора свой читатель! Видимо, ты просто еще недоросла до такой литературы.
Яна согласилась, мол, недоросла.
В конце концов, нет книг, которые нравятся всем. И если ее Сашин опус вгонял в зевоту, то это лишь субъективное отношение к жанру. Он неинтересен именно ей. А вдруг кто-нибудь будет в восторге от его книги?
Яна сознавала, что они с Сашей живут на разных планетах. И ничего не получится. И даже почему-то не жаль, что ничего не получится. Как у каждого автора есть свой читатель, так у каждой женщины есть свой мужчина. И если кто-то видит в ней дефекты вроде целлюлита, лишнего веса или немодельных ног, то он просто пока недорос, чтобы увидеть суть.
Лариса испытующе смотрела на маменьку, суетливо переставлявшую посуду на столе. Алла Денисовна краснела, бледнела, отводила взгляд и болтала какую-то невнятную чепуху, вычитанную в желтой прессе. За ней тяжелым шлейфом волочилось напряжение.
– Мам, у меня такое ощущение, будто ты хочешь что-то сказать, – не выдержала Лара. – Что ты, как на ковре у директора?
– Да ты сейчас орать начнешь, – усмехнулась мама. Обычно после такого предисловия возникает целый вихрь подозрений и повод для ора хочется услышать немедленно. Нервные клетки не восстанавливаются.
– Что случилось? – обозлилась Лара. – Не надо тут конферанса. Лучше сразу и без предисловий. Что-то с Женькой?
Сын, которого на время устройства личного счастья Лариса сбросила на бабушку с дедушкой, действительно сильно изменился. Во-первых, приобрел привычку похлопывать себя по вихрастой макушке со словами «вари, репа, вари!», как делал это дед. А во-вторых, жаловался на давление и шлепал себя по бокам, сокрушенно качая головой и бормоча «ох, мужики вы бестолковые!»
Лара выпала из процесса и перестала понимать, с кем Женька дружит, что происходит в садике и какие у ребенка вообще возникают проблемы.
– У Женьки мать непутевая, – поведала Алла Денисовна. – А в остальном все в порядке.
– Тогда почему я буду орать?
– У тебя характер поганый. В отца пошла. А еще по глупости орать будешь. Четвертый десяток, а ума не нажила. Всех хороших мужиков разогнала, сидишь теперь. Локти кусаешь.
– Мама! Я не поняла сути претензий. Из мужиков, которых ты числишь хорошими, я в курсе только про Лешу.
– А Стасик? – вскинулась мама.
– Кто? Чего это мы вдруг про Стасика вспомнили? Ты вроде одно время обмазывала его нелицеприятными эпитетами.
– Я? – возмутилась Алла Денисовна. – Что ты выдумываешь? Никого я не обмазывала! Я всегда Стасика считала самой подходящей парой. Ты его по собственной глупости не смогла удержать! Потому что характер у тебя поганый…
– Так, про характер ты повторяешься! Я не просила проводить сеанс психоанализа, а спросила, что случилось, что ты хочешь мне сказать, и почему я должна начать орать?
– Потому что ты всегда орешь, – занервничала маменька. – А Стасик про тебя спрашивал.
– Я не ору! Я нормально разговариваю… – Лариса резко осеклась и обалдело уставилась на маму: – Стасик спрашивал? Каким образом? Он тебе звонил?
– Нет, я его на улице встретила.
– Он же в Америке!
– Приехал по контракту. Будет консультантом в филиале их компании у нас. Это временно, потом, когда снова все наладится, вернется к себе. А Стасик молодец. Похорошел, возмужал, у него там дом, машина, положение в обществе. Я всегда говорила, что он гениальный мальчик!
Судя по объему информации, которым обладала Алла Денисовна, Стас был допрошен по полной программе.
– Мам, а ты уверена, что это он про меня спрашивал, а не ты изнасиловала его рассказами про свою красавицу дочь? – озвучила Лариса самый животрепещущий вопрос. – Кстати, надеюсь, ты не устроила там плач Ярославны с подробностями о моей неудавшейся личной жизни?
Мама так суетливо отвела взгляд, что Лара лишь вздохнула. Ну, разумеется! Теперь этот индюк станет думать, что осчастливит мать-одиночку. Кстати, если он вообще планирует ее осчастливливать.
– Он просил номер твоего телефона, – промямлила маменька. Судя по стыдливому румянцу, номер она Стасу дала, не дожидаясь разрешения дочери.
«То-то мне мой американский Романтик писать перестал, – удовлетворенно подумала Лариса. – Значит, это он. Приехал. В конце концов, он явно изменился. Можно и простить!»
– Ты с ума сошла! – воскликнула Яна. – Простить человека, который тебя так легко предал? Не факт, что это именно Стас тебе писал стихи! И вполне вероятно, что он стал наглым, самоуверенным снобом, который приехал с сытого Запада и планирует купить тебя за чупа-чупс.
– Ха, – неуверенно хмыкнула Лариса, не ожидавшая от подруги столь резкой критики своих планов. – Меня за чупа-чупс не купишь.
– Лара, мне кажется, ты плохо слышишь. А соображаешь и того хуже.
– Зато у меня может устроиться личная жизнь. И я наконец-то получу в подарок мужчину своей мечты.
– А мне кажется, – Яна оценивающе посмотрела на подругу, – это мужчина получит бесплатную прислугу. Родители у него там, здесь ему стирать-убирать некому. Короче, ты самый удобный и дешевый вариант.
– Я так поняла, что он в состоянии нанять прислугу, – гордо вскинула голову Лара. – А я ему нужна не
