– На ваш выбор, Маргарита… Викторовна. – Он тоже изобразил лицом нечто эдакое, залихватское.
Никаких ресторанов, кроме «Метрополя», Коля не знал, и то понаслышке. Еще он знал кафе «Мирабелла», куда иногда водил своих женщин, желая произвести впечатление. Оно располагалось в фанерном павильоне, где раньше принимали вторсырье. Новый хозяин обложил фанеру кирпичами, налепил вывеску с вензелями и купил магнитофон с огромными колонками для увеселения посетителей. Интуиция подсказывала Николаю, что вести начальницу туда нельзя и даже признаваться в том, что он знает подобные места, не следует.
Он никак не мог понять, какие чувства испытывает к этой красивой, холеной женщине. Несмотря на ее бросающиеся в глаза достоинства и преимущества, мужской интерес у Николая отсутствовал начисто. Он с удивлением обнаружил, покопавшись в лохматом венике разномастных эмоций, что просто боится ее. Маргарита ассоциировалась у него с высшей силой, которая могла поднять его и вынести на белый песок, аккуратно уложив загорать среди довольных собою миллионеров, а могла и сшибить легким щелчком, как клеща, алчно ползущего к вожделенному источнику. Николай заволновался: если немедленно не настроить себя на нужную волну, то можно и осрамиться, перекрыв доступ к «счастливому далёку». Он не шедевр, вышедший из-под руки именитого мастера, и вряд ли даму устроит пассивное созерцание его внешней оболочки. Скорее всего она захочет надкусить добычу, а добыча, в свою очередь, если не желает улететь в мусорное ведро, должна оказаться спелым персиком, а не позавчерашней тушеной капустой.
Маргарита старательно сверкала капроновыми ляжками, выглядывающими из смелого бокового разреза на юбочке, и лихачила на дороге, кося глазом на пассажира. Судя по застывшему взгляду, кавалер пребывал в себе, не замечая возмутительных пируэтов на асфальте и опасных виражей.
«Интересно, что за мыслишки копошатся в его черепке?» – презрительно подумала Маргоша, выжав из импортных покрышек душераздирающий визг на очередном повороте.
Коля ожидаемо треснулся башкой о стекло, едва не разбив его, и изумленно повернулся к Маргарите. Она сосредоточенно смотрела на сношенную ленту асфальта и, казалось, не слышала, как рыцарь со звуком гнилого помидора влепился в окошко. Чтобы сгладить неловкость, Коля солидно кашлянул и поинтересовался:
– А куда мы едем?
– У вас склероз, юноша? – усмехнулась Маргоша. – Ужинать.
Он насупился, но пререкаться и уточнять, что она неправильно поняла его вопрос, не стал. Маргарита упивалась его смущением, собственной властью и болезненно-горькой сладостью предстоящей мести.
«Будет тебе экспедиция на полюс, пингвин косорылый», – злорадно думала она, прокручивая в аккуратно причесанной головке вихрь разнообразных вариантов предстоящего правосудия.
Маргарита не была феминисткой, она любила и умело использовала появлявшихся в ее жизни мужчин. Ненавидела она только Николая, мимоходом придавившего хрупкий цветок ее первой романтической любви. Хотя в глубине души не могла не признать, что именно тому жестокому уроку она обязана своим сегодняшним благополучием. Кто-то, брошенный в воду, утонет, а кто-то научится плавать. И сейчас Маргоша гребла по судьбе уверенным брассом. Шанс отомстить Николаю попутным ветром гнал ее по маршруту. Благодарности за преподанный в ранней молодости урок она не чувствовала, поскольку учитель не соблаговолил проверить, выплыла ли скинутая в холодную пучину ученица или грустно пошла ко дну, пуская прощальные пузыри.
Они сидели с Лидой в свежеотремонтированной кухне, вычурно обляпанной замысловатой мебелью, привезенной из Италии по настоянию дизайнера. Пищеблок напоминал теперь не привычное место их уютных девчачьих посиделок, а кабину космического корабля. Похвалившись своим приобретением перед друзьями и знакомыми, Маргоша уже через неделю поняла, что хочет обычного мещанского быта, с удобными мягкими стульями, деревянными полками и деревенскими занавесками. Лида, как обычно, с опаской угнездилась на микроскопическом табурете, навалившись на барную стойку, и неодобрительно покачала головой:
– Чувствую себя курицей на насесте.
– Когда соберешься снести яичко, предупреди, – дежурно отшутилась Маргоша.
Лиду она ценила. Не любила так, как любят близких людей, но уважала и доверяла ей полностью. Их дружба началась в далекой молодости, и с тех пор ближе человека у Маргоши не было.
Когда молоденькая Риточка проходила по двору, стыдливо прикрывая руками стремительно округляющийся живот, ее преследовали громкий шепот старух, вульгарный смех местной гопоты и косые взгляды соседей. Дома происходили дикие скандалы. Светлана Федоровна после ехидного вопроса соседской бабки на предмет, не нужна ли коляска, а то ее внук уже ножками пошел, вопила, как портовая сирена, топала ногами и вспоминала все Маргошины прегрешения, начиная с младенческого возраста, когда зловредная девица с завидной регулярностью описывала чистые простынки. Суть монолога сводилась к тому, что дочь уродилась неблагодарной и вообще, можно сказать, что и не уродилась! Отец отмалчивался, но, судя по мрачному насупливанию бровей, тоже был не в восторге от грядущего события.
И только нескладная тощая Лидка оказалась в тот момент рядом. Она была старше на пару лет, поэтому ни в песочнице, ни в школе Маргоша с Лидой не пересекались, лишь узнавая друг дружку по-соседски в лицо и даже не здороваясь. Судьбоносная встреча произошла в булочной, когда Рита с буханкой хлеба в руках ждала своей очереди в кассу.
Миниатюрная Маргоша выглядела как беременная школьница, поэтому вызывала пристальный и нездоровый интерес у томящихся перед кассой покупательниц. Простые поглядывания постепенно перешли в стадию шумного публичного обсуждения и клеймления позором, с упоминанием собственных дочерей, которые оказались не в пример более порядочными, довоенной целомудренности героических ветеранш и возмутительного распутства нынешней молодежи.
– Чтобы я вот так вот, да ни-ни! – захлебываясь эмоциями, скрипела объемная бабка с проросшим на подбородке редким седым мхом, давно перешагнувшая порог половой перезрелости.
В разгар бичевания звонкий девичий голос неожиданно крикнул:
– Ой, женщина с бананами идет! Наверное, в овощной привезли.
Хлеб по тем временам дефицитом не являлся, а вот бананы считались редкостным деликатесом и продавались в зелено-недозрелом виде. Не избалованный фруктовым изобилием народ моментально расхватывал жесткие связки заморских даров и заботливо уволакивал в темноту стенных шкафов и мебельных стенок, где бананы доходили до нужной кондиции.
Сразу после вскрика очередь, суетливо побросав на полки хлеб, сопя и толкаясь, рванула к овощному, провожаемая тоскливым взглядом кассирши, которой тоже хотелось бананов.
Лида подмигнула сгорбившейся под тяжестью обвинений Маргоше и улыбнулась, обнажив кривые, некрасивые зубы.
– Наплюй на них. Ты все делаешь правильно.
В этой фразе не содержалось ни логики, ни разумных доводов, но в ней звучала такая искренняя поддержка, что Рита навсегда запомнила ее. Она приняла сказанное как аксиому: я все делаю правильно.
Лида была высоченной, худой и уморительно прыщавой. Мужское внимание ей не светило вообще, поэтому она искренне считала, что дети – это лучшее, что может быть в жизни женщины. Поскольку мужчины ею не интересовались, она их тоже вычеркнула из списка жизненных благ вместе с любовью и прочей дребеденью. Если не дано летать, то незачем подпрыгивать и мельтешить руками. Лида примеривала на себя Маргошину беременность и тихо завидовала: она была бы счастлива ощутить внутри себя крохотное зернышко с пробивающимся ростком новой жизни, она носила бы эту беременность как орден, гордилась бы ею. Но сеятели обходили ее поля стороной, поэтому Лидка, глядя на не понимавшую своего везения Маргошу, решила донести до девчонки собственную точку зрения. И именно Лидка стала палочкой-выручалочкой для Риты в жадном и чавкающем болоте ее тогдашней жизни.
С годами Лида перестала комплексовать на фоне интересной и удачливой подруги, окончательно смирилась со своей бесперспективностью в плане семейной жизни и освободилась от ищущего взгляда одинокой женщины. Она была умной, практичной и деловой. Лида умела посмотреть на любую ситуацию не только со стороны, но и вывернуть ее наизнанку, разглядев скрытые от посторонних глаз дефекты.
Вчера она препарировала предстоящий акт возмездия Николаю, обнажая перед Маргошей горькую правду жизни. Лида была против задуманного, но, понимая, что Рита не отступит, старалась свести
