Маргоша хотела сесть в этот поезд и забыться, очнувшись на конечной станции. Но надо было жить, проживать, пропускать через себя каждое мгновение того кошмара, который поселился в ее душе и теле. Несчастья посыпались на нее, как шишки с трухлявой елки. Исчезновение Коли, раздавившего ее первое чувство, как прошлогодний желудь, потом беременность… А вскоре пропала Татьяна. Маргоша даже пошла в милицию, собираясь заявить о пропаже самой близкой, самой любимой подруги, но заявление не приняли. Уже осенью, придя в очередной раз в поселок, она узнала от соседки, что с Татьяной ничего не случилось. Она приезжала с мужем.
– С мужем? – поразилась Маргоша. Немыслимо. Таня вышла замуж и даже ничего ей не сказала. – А что за муж?
Спросила она машинально, и вопрос прозвучал как-то беззащитно и глупо.
– Муж как муж. Ухарь такой. Да и Танька уже с пузом была. Хоть и прятала, а видать. У меня глаз- алмаз, насквозь вижу. Небось, нагуляла брюхо да в ЗАГС побежала. Она девка не промах. А мужик обычный, как все. – Бабка пожала круглыми плечами, упакованными в сношенный ватник. – Она матери фотки оставила, зайди, глянь.
Лучше бы Маргоша не видела этих глянцевых фотографий, уже основательно помятых и залитых чем-то липким. Ухарем оказался ее Коля. Это было настолько дико и неправдоподобно, что Маргоша даже заулыбалась, словно ожидая, что ее разыграли.
– Уважительный у меня зять, – пьяно бубнила с печки мать. Сначала, потеряв дочь, она долго пила с горя, а потом с таким же энтузиазмом начала квасить на радостях, что Татьяна нашлась. – Бутылку привез, закусь. Хороший человек. Внучка мне родят, будет у меня летом жить, буду сказки ему читать…
Радужные мечты внезапно оборвались смачным храпом. Маргоша, пошатываясь, вышла из затхлого помещения, провонявшего алкогольными парами и дешевыми сигаретами. Она все еще чему-то улыбалась. Такого не могло случиться с ней. Почему с ней? За что?
Она смотрела на почти не изменившегося Николая и хотела одного: отомстить. Страшно, беспощадно, за все сразу: за предательство, за слезы, за желание умереть, за сломанную жизнь.
– Я чувствую в вас родственную душу, – проникновенно произнесла Маргарита, стараясь задавить нотки истерического, обидного хохота.
Яркие лампы дневного света безжалостно играли на гладких залысинах хорохорившегося ловеласа, дешевая куртка криво топорщилась на широких плечах, а веселенькие зеленые носки радовали глаз торчавшими в районе резинки нитками. Когда Николай ободряюще кивнул ей, Рита чуть не съехала под стол от душившего ее злого смеха. Какой сладкой казалась ей предстоящая месть!
– Знаете, мне кажется, мы сработаемся, – прошептала она, напустив в глаза тумана.
Из кабинета Николай уже выплывал, чувствуя себя хозяином жизни. Небрежно махнув рукой на прощание рыжей и процедив «до завтра», он отчалил белым парусником от отеля.
По мере приближения к НИИ он все больше вырастал в собственных глазах, а мечты несли его бурным потоком к манящему горизонту. Недолго осталось ему трястись в подземке, вдыхая ароматы позавчерашнего перегара и дешевой туалетной воды многопрофильного назначения: ею можно было протирать лицо, душиться и одновременно отпугивать комаров на природе. Пассажиры выглядели откровенно жалкими, задавленными нищетой и тщетно тянувшими свои грязные ручонки к благам капитализма. Они пыжились выглядеть респектабельно, натянув на себя китайский ширпотреб и уткнув носы в «Файнэншиэл таймс» и прочие деловые издания, что должно было символизировать их кровную заинтересованность в биржевых котировках и положении мировой экономики. Натужно создавали видимость благополучия, а Коля уже стоял одной ногой в этом самом счастливом будущем. О нем рядовые сограждане, портившие своим присутствием воздух в вагоне, могли лишь мечтать. Войдя в роль, он чуть не получил по зубам от низкорослого, кряжистого мужика, похожего на тяжеловеса, которому на голову упала штанга, слегка сплющив не только черты лица, но и весь организм.
– Чего пялишься? – мрачно рыкнул дядька в период очередного затишья, когда поезд замер на одной из станций.
Коля с жалостью скользнул взглядом по этому отщепенцу судьбы, навечно обреченному протирать портки в общественном транспорте, и великодушно махнул рукой: мол, живи, бедолага.
Штангист нахмурился, подумал и по результатам мыслительного процесса ринулся на Николая, как бык на тореадора, всенепременно желая получить сатисфакцию. Новоявленного хозяина жизни спасло лишь то, что оппонент медленно соображал, поэтому до разборок с обидчиком дозрел к следующей станции. Коля пулей вылетел на платформу, а нацелившийся на него штангист успел только вынести из вагона свою лобастую башку, которая и застряла в закрывающихся дверях.
– Все, хана, – громко и безнадежно выдохнул тяжеловес, выпучив на Николая печальные глаза барана, уводимого на бойню.
Но судьба смилостивилась над ним, приоткрыв двери еще раз и дав ему возможность, к вящей радости Коли, ввалиться обратно в вагон, увезший агрессивного пассажира в темный туннель. Чтобы не злить фортуну и ненароком не испортить внешность о чужой кулак, Николай решил доехать до работы наземным транспортом. В серо-казенный вестибюль НИИ он входил королем.
Первый визит был нанесен кадровичке, с которой у Николая отношения не сложились, особенно после ее встречи с Еленой Сергеевной. Вопреки его ожиданиям, Мария Михайловна препятствий чинить не стала, позволив себе лишь заметить, что воздух теперь станет чище. Коля великодушно простил ей реплику и погреб собирать подписи на обходном листе, попутно сея лютую и откровенную зависть среди сотрудников, которым он в красках поведал историю своего увольнения. К окончанию рабочего дня версия его дальнейшего существования в условиях капитализма и наличия новой любовницы обросла немыслимыми подробностями, как шелудивый пес блохами. По словам Николая, получалось, что будущая начальница едва не изнасиловала его прямо на рабочем месте и глотала слюни, разглядывая его мощный торс. Попытки поумерить радость победителя едкими и обидными репликами успехом не увенчались, Коля вышел из дверей родной конторы гордым индюком, продолжая бормотать хвалебные оды в свой адрес.
Работа оказалась необременительной, оклад впечатляющим, но не сногсшибательным, а перспективы более чем радужными. Николаю выдали симпатичный форменный костюм, к которому прилагались даже ботинки и деловая папка из кожзаменителя. Не успел он начать осваиваться, как выяснилось, что виды на него имеет не только начальница, но и обе девицы, томившиеся за стойкой. Они строили ему глазки, наперебой кокетничали и предлагали попить кофе. На первых порах Коля принялся с энтузиазмом глушить дармовой напиток, но вскоре выяснилось, что кофе – не водка, много не выпьешь. Кофеин начал бродить по организму, бешено колотя в сердце и пробегая по спине возбужденными мурашками. На девиц Коля старался не реагировать, ожидая первых шагов со стороны Маргариты Викторовны. Шаги не заставили себя ждать.
– Как вам на новом месте? – мурлыкнула Рита, подойдя к оробевшему Николаю.
Он весь день ждал, пока она с ним заговорит, и к концу своей трудовой вахты совершенно отчаялся. Ему хотелось всего и сразу, ждать и рассусоливать не было ни моральных, ни физических сил.
– Потрясающе! – воскликнул он и с надеждой уставился на Ритины туфли. Туфли потопали каблучками, словно хозяйка собиралась сплясать нечто зажигательное, и Коля услышал долгожданное приглашение:
– Не хотите отметить начало карьеры?
Он не столько хотел отметить, сколько надеялся, что это действительно начало карьеры. Главное – не ударить в грязь лицом и закрепиться на достигнутых позициях.
– Хочу! – Он затряс головой так, что за ушами щелкнуло.
– Тогда вперед! – Плавно покачивая стройным телом, она стремительно двинулась на выход.
Коля покорно засеменил следом, с воодушевлением разглядывая шов на ее юбке и старательно отгоняя воспоминания о целлюлитном облике жены.
Кроме приятной фигуры, Рита оказалась еще и обладательницей симпатичной новенькой иномарки. Попав в изумительно пахший свежим яблоком салон, Николай с трудом удержался от мальчишеского желания понажимать притягательные выпуклые кнопочки на кожаной обивке дверей.
– Итак, в какой ресторан поедем? – Маргарита многообещающе прищурилась и для полноты картины хищно облизнулась.
Сегодня Коля надел новые плавки и чувствовал себя уверенно.
