борьбе за имущество, впечатлят даже самого продвинутого специалиста. В битве за квадратные метры Коля был подобен пионеру-герою. Но, не осознав всей глубины катастрофы, он еще пытался уладить дело миром.
– Тусенька, нельзя же верить первой встречной бабе, которая наговаривает…
– Почему ты решил, что она на тебя наговаривает? – мрачно бросила Татьяна. Ее спокойствие было совершенно удручающим.
– Так я по твоему лицу вижу, что ты чем-то расстроена!
– Расстроена? Я? У меня муж – кобель, свекровь – ведьма, а я сама без пяти минут мать-одиночка! И, по-твоему, в этой ситуации можно быть расстроенной?
Голос у нее звенел от подступающих слез, но Татьяна изо всех сил крепилась. Дополнительным стимулом являлась Елена Сергеевна, оживленно сопевшая в углу в ожидании истерики. Самой ей уже давно не удавалось довести невестку до слез. У бабульки было так мало радостей в жизни, что «Санта-Барбара» со страстями и скандалами в собственной квартире являлась ее единственным утешением на старости лет. Находясь с Татьяной в разных весовых категориях, она давно надеялась, что однажды возмужавший Колясик окончательно перейдет на сторону матери и новая коалиция отметелит наглую девку по полной программе. Звуковое сопровождение Елена Сергеевна готова была взять на себя.
– Как же я уйду? А мама? – Этим жалким доводом Николай попытался остановить надвигающееся несчастье. – И как быть с имуществом? Оно ведь совместно нажитое!
Этот термин Николай запомнил еще с первого развода, и теперь умное слово так некстати всплыло в его мозгу.
– Маму можешь упаковать с собой! – рявкнула Татьяна, за злобой пытаясь скрыть растерянность и отчаяние. – Из совместно нажитого имущества я готова отдать тебе самое ценное!
– Да? – В голосе Колясика прозвучало сомнение.
Подарков он не ожидал, настраиваясь на долгую битву за каждую чашку. Собственно, сама мысль о возможном разводе казалась ему блажью, временным эмоциональным срывом, за которым рано или поздно последует примирение. Баба не первой и даже не второй свежести с двумя великовозрастными оболтусами и затрапезной внешностью, со следами былой красоты, проступающей на одутловатом лице, как старая краска из-под осыпающегося слоя штукатурки, не может на полном серьезе выгонять из дома мужа, не рассчитывая на то, что он приползет назад, пачкая колени и жалобно раскаиваясь в содеянном. Но и покидать собственную помеченную территорию в ожидании примирения было страшно: жизнь могла повернуться по-разному, и рисковать желания не возникало.
– Я на ценности не претендую. – Змеиная улыбка жены стала довольной, как у плотно пообедавшего питона. – Ведь самое дорогое, что у нас есть, это мама и дети. Поэтому, надеюсь, твоя подружка обрадуется приданому.
– Ты готова отдать детей? – ошарашенно воскликнул Колясик. Он любил сыновей, но вариант взять их с собой в новую жизнь, в которую его выпихивает супруга, да еще вместе с Еленой Сергеевной, даже не рассматривался. Конечно, в крайнем случае можно уйти и к Лизочке, но вряд ли она ждет их всей оравой.
– Я всегда знала, что ты кукушка, а не мать! – подала голос свекровь, воинственно пожевав губами. – Детей из дому выгонять!
Естественно, Татьяна сыновей отдавать не планировала, но, сбив с толку блудного мужа, получила удовольствие и воодушевилась.
– Так, что там за голос из могилы? Иди собирайся, а не квакай тут, жаба пупырчатая.
Небольшая драка все-таки случилась, но удовольствия несчастная старушка не получила, поскольку Коля, попытавшийся научить жену уму-разуму, наткнулся на Татьянин кулак и улетел в угол, подмяв заголосившую мамашу, выронившую челюсть и грохнувшую свой хрупкий набор костей на плинтус.
В жизни каждого человека возникают светлые моменты, когда он понимает, что любит и любим. Причем чаще случается так, что каждый последующий момент показывает, что предыдущий являлся ошибкой. Татьяна оказалась в двойственной ситуации: с одной стороны, обстановка дома была уже даже не напряженной, а напоминала активные военные действия, а с другой – оставаться одной на пороге сорокалетия было страшно.
Николай, не желавший ждать примирения сложа руки, пустился во все тяжкие, посчитав, что супруга сама дозреет до мировой и упадет к его ногам, как осеннее яблочко. Дома он появлялся лишь эпизодически, чтобы напомнить о себе и разведать обстановку. Подобная жизнь казалась бы ему вполне терпимой, если бы не трудности общежитского быта. Как выяснилось, утром время нахождения в туалете и в ванной комнате строго ограничено, и соседи начали выражать активное недовольство наличием непрописанного мужика, не смывающего за собой и оставляющего в общей раковине грязную посуду. Кроме того, Лизочка, будучи существом утонченным, считала, что основные тяготы быта должен нести на себе мужчина. Пока его не было, она вполне справлялась с проблемами, но появление Колясика, к тому же временно пребывавшего в несколько зависимом от нее положении по причине отсутствия жилплощади, дало ей повод слегка расслабиться и начать выражать собственное мнение, отличающееся от его взглядов на жизнь. Уже через пару дней выяснилось, что Лизочка предпочитает не гладить рубашки, а просто сушить их, периодически растряхивая.
– Все равно под пиджаком сомнутся, – мудро рассуждала она.
Кроме того, Лиза, не привыкшая ухаживать за мужчиной, неприятно удивилась обилию грязного белья, появляющегося в шкафу. А еще Колясик много ел, громко храпел и не желал мыть общественный туалет и ванную комнату. Более того, у него обнаружились друзья, он приглашал их в гости, а по вторникам ходил с ними в баню. Ко всему прочему Коля уклонялся от разговоров о разводе с бывшей женой и никак не конкретизировал перспективы их совместного проживания.
Колясик тоже был не в восторге. Тем более что с утра Лиза выглядела не особо привлекательно.
Елена Сергеевна регулярно звонила ему на работу и требовала разобраться с наглой невесткой, которая, пользуясь безнаказанностью, всячески притесняла несчастную пожилую женщину.
– Давай я тоже к вам перееду, – ныла она в трубку, стараясь погромче всхлипнуть для более качественного оформления беседы. – Познакомь меня с девочкой.
– Мам, она не девочка, и жить у нас негде! – отнекивался Николай, злясь на Татьяну, затянувшую с примирением.
– Значит, пусть мать тут подыхает! – взвизгивала Елена Сергеевна.
На самом деле она предпринимала титанические усилия по выживанию Татьяны из квартиры. Не учтя момент, что достижение цели невозможно в принципе, так как Татьяне просто некуда уходить, бабка подсыпала ей в косметику соль и соду, по ночам протыкала ножницами сохшие в ванной комнате колготки, прятала ее вещи и, наметя по квартире мусора, высыпала его на ковер в комнате, где жила подлая невестка. Сама старуха продолжала ютиться в детской комнате вместе с внуками, мешая им смотреть телевизор и нудно зудя про дефекты их матери.
Таня тихо сходила с ума и уже готова была вернуть мужа, лишь бы приструнить чокнутую старуху, которую сынуля категорически отказывался брать с собой, как вдруг ей на выручку пришла Александра. С Шурой они иногда пересекались на сменах, та была добродушной хохотушкой и внимательной слушательницей, всегда готовой посочувствовать. Именно Шурочка в отличие от других сотрудниц пекарни не просто поахала и помыла косточки гулящему мужу, а взялась за дело серьезно.
– Значит, так. Прохиндеев надо учить. У меня брат есть, старший, поселишь его у себя, скажешь, что хахаль твой.
– Я так не могу, ты что! – замахала руками Таня. – Как я с ним буду, я ж его не знаю совсем!
– Да ты дослушай! Никто его тебе не сватает. У него по малолетству дури хватило, наколок себе понаделал, а теперь вытравливать дорого, так он и ходит, как урка. Бабке скажешь, что сидел за убийство. Он ее еще припугнет. Не волнуйся, сами бегом разменяются, и будешь жить спокойно. А то и вовсе свалят с перепугу!
Авантюра представлялась сомнительной, но как раз в тот день Татьяна обнаружила новые колготки с громадной дырой, а потом чуть не подушилась уксусом, налитым в пузырек из-под духов, поэтому предложение Шурочки попало на благодатную почву.
Именно в тот вечер Колясик в очередной раз решил навестить своих дам, чтобы проверить, не пора ли
