без ягод: жидкий и невкусный. Она попыталась посмотреть на него с позиций Таты и поняла, что вряд ли заклятой подруге можно доставить большее удовольствие, чем свадьба Гали с сельским чурбаном, без намека на воспитание, манеры и состоятельность. Даже не с чурбаном, а с каким-то кривым сучком, который, как яблоня-дичок, никогда не принесет нормальных плодов. В общем, дочь жаль. Себя еще жальче.
– Галина, ты куда? – Женя бибикнул, заставив Галю подпрыгнуть от неожиданности. Она шла, ускоряя шаг и норовя убежать как можно дальше, выйдя из маминого поля зрения.
Галочка обернулась и непроизвольно огляделась: хотелось, чтобы хоть кто-нибудь увидел, как она садится в машину к кавалеру. Нарочито медленно и с достоинством Галя заняла пассажирское место, благополучно прищемив подол дверцей и дежурно отломав прикрепленную на соплях ручку.
– Не стучи дверцей, там замок слабый, – терпеливо повторил Женя. Он говорил это из раза в раз, а Галя забывала и шандарахала так, что пешеходы невольно приседали, а с лобового стекла отваливался скелетик на присоске.
Повинуясь вздыбившейся в душе волне, Галя вдруг потянулась и поцеловала Женю в щеку, трогательно и по-детски чмокнув. В ответ он смущенно и благодарно улыбнулся, внезапно повеселев:
– Ну что? С ветерком?
– Ага, – бесшабашно кивнула Галочка. Ей хотелось хулиганить и быть естественной, не подавляя порывов привитым мамой воспитанием, которое как булыжник приплюснуло ее индивидуальность до такой степени, что Галя и сама начала сомневаться в ее наличии.
– Музыку включить? А то заскучаем в дороге. – Женя тоже был на подъеме. Он всячески хорохорился, геройски выпячивая грудь и молодцевато потряхивая не особо густыми волосами.
– Конечно. – Галочке хотелось, чтобы музыка не просто играла, а гремела. Это вполне соответствовало бы ее настроению.
Она впервые чувствовала себя не просто серой мышью, стремящейся забиться в щель от внимания окружающих, а значимой единицей. Хотелось быть объемной и весомой, как старая папина гиря, оставленная им вместе с остальными вещами после ухода. Гиря была неподъемной и вызывала смутное уважение, граничащее с подобострастием.
Первые хриплые аккорды вылетели из окна «четверки», народ начал оглядываться. Небрежно выставив локоток в открытое окно, Галина важно смотрела вперед, делая вид, будто чужие взгляды ей безразличны.
– Не очень громко? – заботливо поинтересовался водитель. Судя по тому, что у него была выставлена именно такая громкость, он привык к такому звуковому сопровождению.
– Нормально! – проорала Галя, перекрикивая разбитной мотив и блатной рык исполнителя.
Ехали они не совсем с ветерком. Женя оказался очень аккуратным и законопослушным водителем, чем вызывал резкое неприятие со стороны остальных участников движения. Ему сигналили и, обгоняя, демонстрировали свое отношение на пальцах. Изредка доносились плохо различимые вопли явно нелестного содержания.
– Сам ты… – бормотал Женя. – Тише едешь – дальше будешь.
Галочка солидарно трясла головой и поддакивала. Конечно, она мечтала видеть будущего мужа этаким рубахой-парнем, суперменом, но не могла не признать, что для хозяйства и спокойной жизни подойдет именно такой рассудительно-медлительный парень.
К середине пути ее укачало. От запаха бензина, витавшего в салоне, и тряски, словно автомобиль ехал не по шоссе, а по ступенькам, Галочку начало подташнивать. Утренний кофе разделился на два лагеря, один из которых бурлил в районе солнечного сплетения, пытаясь вернуться тем же путем, что и попал в организм, а второй рвался покинуть хозяйку естественным путем, что было еще позорнее, поскольку в русском языке не находилось ни одного приличного слова, чтобы намекнуть кавалеру о возникших трудностях.
Когда «четверка» въехала в поселок и желтобокой лягушкой заскакала по ухабам, Галочке показалось, что все кончено. Она уже пожалела, что терпела столько времени. Страшная мысль, что сейчас ей предстоит знакомство с родственниками, при которых тоже будет неловко интересоваться, где у них тут удобства, буквально сводила ее с ума.
Пока Женя суетился, отволакивая в сторону косое сооружение, напоминавшее помесь лестницы с забором, Галя сидела не шевелясь и выпучив глаза. Борьба с физиологией была жестокой и неравной.
– Выходите, барышня, приехали! – Женя распахнул дверцу машины и подал Галочке руку.
Сжав зубы, губы и ноги, девушка вывалилась на свежий воздух.
– Ну-с, с чего начнем экскурсию? – Он явно гордился хозяйством и мечтал поскорее предъявить будущей жене свое имущество.
– С туалета, – шепнула Галя, заливаясь краской и тихо сходя с ума от радости, что никакая родня не высыпала их встречать.
– Не понял.
Она молча умоляюще подняла голову, и до Жени, наконец, дошло.
– Конечно, конечно, побежали.
Она была благодарна за понимание, но бежать не могла.
К удивлению гостьи, вожделенный закуток находился вовсе не на краю какого-нибудь обрыва, не в чистом поле и не за тридевять земель. Скромная будочка прилепилась прямо к дому.
– Не поскользнись, – напутствовал ее Женя.
Если бы Галя посетила этот укромный уголок в нормальном состоянии, то, возможно, была бы потрясена непрезентабельностью удобств, но теперь мелочи не бросались в глаза, а крупные недоработки не имели значения. Даже огромные изумрудные мухи и отсутствие туалетной бумаги не впечатляли. То же относилось и к отсутствию элементарной задвижки на двери.
Во двор она вышла невероятно счастливая. Легкость и радужное счастье буквально распирали, предстоящее знакомство с мамой не пугало, а Женя, несмотря на субтильное телостроение, казался крепко стоящим на ногах хозяином.
– Мамки нет, – развел он руками. – В дом не попасть. Наверное, в магазин ушла. Пошли ее встретим.
Он мягко взял Галочкину лапку и зацепил ее за свой оттопыренный локоть.
Ей почему-то вспомнился фильм «Девчата». На душе было светло и чисто, как у ребенка, который идет с санками по первому снегу. Деревенские звуки навевали умиротворение и умиление. Стрекот кузнечиков, веселое жужжание снующих туда-сюда пчел, крики петухов, мычание коров – все выглядело лубочно- летним. Казалось, нет в мире никаких проблем. Даже время здесь текло размеренно и чинно.
Повиснув на Жене, Галочка выплыла со двора, зачерпывая босоножками песок.
Он откровенно гордился ею и собирался показать односельчанам. Во всяком случае, Гале так казалось. А зачем еще водить ее по деревне, как слона на ярмарке? Она поступила бы именно так – провела жениха по местам наибольшего скопления знакомых.
Улицы поселка были пустынны, если не считать бродивших по траве овец, коз и нервно кудахтавших кур.
– А люди где? – робко поинтересовалась Галя. Ей хотелось блеснуть и не опозорить Женю, но долго гулять, выпятив грудь, втянув живот и изображая походку от бедра, она бы не смогла. Песок в босоножках натирал ноги, а плечи ныли от напряжения.
– Работают все или в магазине.
Варианты были настолько разительно противоречивыми, что Галина даже переспросила:
– В магазине? А что там?
– Автолавка.
Женя полагал, что дал исчерпывающий ответ, а Галочка поняла, что если продолжит допрос, то рискует вселить в жениха мысль об их несоответствии друг другу. Слово «автолавка» вызывало в сознании причудливый образ скамьи на колесах. В конце концов, не так уж и принципиально, куда сгинули местные жители. Придет время – все выяснится.
У длинного, похожего на барак здания со стершейся надписью под крышей толпились