Донна едва не задохнулась от возмущения. Так отозваться о национальном флаге! Даже повидавшие многое на своем веку журналисты пришли в замешательство. Сенатор явно потерял самообладание, и если отголоски этого происшествия докатятся до Айдахо, он может вдобавок потерять свое место в Сенате.
– Заседание окончено! Заседание окончено! – выкрикнул человек с молотком.
Джейн и Креплах подошли к Донне. Девушка готова была рыдать и смеяться в одно и то же время, а юрист взял свою клиентку за руку и стал расточать ей комплименты.
– Кальвин, – прервала его Донна, – нам нужно серьезно поговорить.
– О чем? – спросил адвокат, тут же попавший в толпу людей, подбежавших поздравить Донну. – Пойдем отсюда, здесь не место для разговоров.
Креплах вывел женщин в коридор, где их встретил салют десятков фотовспышек. Перед Донной появился микрофон и заработала камера.
– Считаете ли вы справедливым, что вас вызвали на эти слушания? – спросил репортер.
– Мне безразлично, справедливо это или нет, но меня вызвали сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления в адрес флага своей страны.
Ее заявление было встречено одобрительными возгласами. Донна улыбнулась и продолжила свой путь. Толпа любопытных проводила ее до лимузина, который как обычно стоял в запрещенной для парковке зоне.
– Мне кажется, у тебя появится много новых друзей, – заметил Креплах и помог Донне сесть в машину.
– Есть вещи и поважнее, – улыбнулась она. – Я нашла для себя новый бизнес.
– Это великолепно, – воскликнула Джейн. – Когда мы начнем?
– Точно не знаю, – призналась Донна. – Когда там у нас следующие выборы?
Глава двенадцатая
Все три телефона на столе Джейн звонили одновременно. Импровизированный офис стал мозговым центром особняка и штабом руководства боевыми действиями на время предвыборной кампании Донны Беллы.
Джейн возглавила руководство самой кампанией, а также обеспечивала связи с общественными организациями, сама Донна включилась в предвыборную гонку за кресло губернатора суверенного штата Нью-Джерси.
Поначалу все, за исключением Джейн, пытались отговорить Донну от этой затеи. Нью-йоркские капо опасались слишком пристального внимания к самой семье и ее нелегальному бизнесу. Сыновья скептически отнеслись к этой затее, они угрюмо слонялись по дому, напуганные неясностью открывающейся перспективы. Предусмотрительный Креплах старался держаться от этого в стороне, но все-таки составил длинный список всех за и против выхода Донны Беллы на политическую арену. Все эти события никак не повлияли на ее решимость продолжать начатое дело.
– Это как раз то, что мне нужно, – убеждала она колеблющегося адвоката. – Настоящее легальное дело, которого я столько добивалась. Эти ублюдки могут делать все, что им заблагорассудится, но на них никто и пальцем не покажет. А ты послушай, как эти ужасные люди позволяют себе отзываться о моем покойном муже...
– Тело которого еще не успело остыть в своей могиле, – закончил ее мысль Креплах.
– Именно, – подтвердила Донна, – но можем ли мы хоть что-то изменить? Как ты думаешь, оштрафовали его хоть раз, когда он оставлял свою машину в местах, где стоянка запрещена?
– Да ты и сама оставляешь ее именно в таких местах, – заметил наблюдательный юрист.
– Неужели? – саркастически заметила Донна. – А тебе известно, сколько раз копы пытались заставить моего шофера убраться с этого места, пока нас слушали на этой идиотской подкомиссии? – неприятные воспоминания об этом событии до сих пор вызывали у нее дрожь. – Ну, а раз уж мне удалось преодолеть этот барьер, то надо так устроиться, чтобы меня больше не беспокоили... Ненавижу полицейских! Эти вонючие копы постоянно дышат мне в затылок, шагу спокойно не дают сделать. Я хочу, – тут она заколебалась, – стать важной персоной и в то же время быть в безопасности. К тому же всем известно, что эти дерьмовые политики самые отъявленные жулики на свете!
Последний довод был просто неопровержимым. Креплах пожал плечами, потом улыбнулся и наконец решился примкнуть к ее команде. В качестве главного советника Донны он стал наиболее ценным человеком из ее окружения.
Все складывалось довольно удачно. Действующий губернатор оказался втянутым в серьезный скандал и вряд ли мог рассчитывать на переизбрание даже в таком штате как Нью-Джерси. Оппозиция наивно полагала, что выиграет в этой гонке, если выставит на выборы такую святую женщину как Мать Кабрини, но даже неискушенному наблюдателю было ясно обратное. Немаловажным обстоятельством в пользу Донны послужила и безвременная кончина Фредо Фетуччини, который оставил на ее попечение всю свою организацию.
– А ты помнишь, как наш молодой президент напомнил всем, что служил на флоте, тогда у всей его команды появились заколки для галстука в виде золотых кораблей? – спросила Донна.
– Да, – удивилась ее наблюдательности Джейн.
– Тогда, – подвела итог Донна, – постарайся выяснить, во что обойдутся золотые копии бродвейских автобусов.
Джейн не могла понять этой символики, но все равно сделала пометки в своем блокноте, к счастью ее отвлекли другие, куда более серьезные занятия, и эта идея была забыта.
По мере приближения выборов забот у Джейн прибавилось и двадцати четырех часов в сутках ей уже не хватало. Была извлечена на свет божий крупномасштабная карта штата, на которой были отмечены районы влияния ее семьи. Но по счастливой случайности эти территории совпадали с границами избирательных округов, и без всяких переделок ее повесили в офисе, которым заправляла Джейн.
