Детская коляска

Оправившись от ушибов, я начал думать о безопасности пешеходов. Я призвал на помощь психологию и стал исследовать причинные отношения по данным душевного опыта. Я исходил из того, что и автомобилист и даже полицейский регулировщик движения — тоже люди, на которых моя психика может оказать влияние. Я решил повлиять именно на них, так как они являются главными препятствиями для пешехода. Разумеется, я мог бы продать мою библиотеку антиквару, мебель старьевщику, кое-что из платья заложить в ломбард, чтобы на вырученные деньги купить подержанную легковую машину и спокойно ездить на ней по городу. Так поступил бы какой-нибудь порывистый юноша, но я, по глубоком размышлении, купил детскую коляску. С тех пор вот уже два года я передвигаюсь по улицам Хельсинки, не зная тревог. И я совершенно позабыл о трамвайной давке и прочих неудобствах городского транспорта.

Когда я отправляюсь утром на службу, все улицы запружены, на перекрестках заторы — это как раз худшие часы пик. Но меня это ничуть не беспокоит. Притом я еще экономлю массу времени. Со своей коляской я преспокойно перехожу улицы, когда захочу. Я не жду ни на одном перекрестке, и, честное слово, никто, ни на каком виде транспорта не сумеет проехать по городу быстрее меня. Полицейский свистит, автомобилисты тотчас останавливаются и, выглядывая из своих машин, приветствуют меня: «Пожалуйста, пожалуйста, уважаемый! Детской коляске путь открыт!» Столь трогательная отзывчивость имеет и другую сторону: ни один самый отчаянный лихач не желает все же раздавить грудного младенца. Регулировщик мне кланяется и мысленно произносит такой монолог: «Вот почтенный отец семейства. Он бережет свою жену от стольких опасностей. Или, может быть, он вдовец и должен отвезти малютку в ясли, а потом спешить на службу. Вот примерный отец, таких бы побольше в нашей Финляндии!»

Некоторые прохожие, которые успевают перейти улицу в моем кильватере, заглядывают в коляску, желая видеть, похож ли ребенок на своего отца. Но я поднял верх, и никому в голову не приходит, что под голубым одеяльцем лежат мои бутерброды, термос и куча книг.

Во время обеденного перерыва я выхожу с коляской прогуляться по улицам — и снова все мне уступают дорогу. То же повторяется и вечером, когда я возвращаюсь с работы домой и везу в коляске полную сумку картошки, хлеб, консервы и чистое белье из прачечной. Я убедился на опыте, что жизнь пешехода в безопасности, если у него есть хоть немного психологической смекалки, чтобы вызвать понимание у автомобилистов и регулировщиков движения. Поэтому я считаю, что для Хельсинки не нужно метро — его с успехом заменят детские коляски.

Философ Нюстюре закончил свой краткий визит, пожелав мне доброго здоровья и всяческих успехов. На лестничной площадке его ждала детская коляска. Через минуту я увидел из окна, как он бодро переходил улицу. Постовой полицейский расчистил ему дорогу и сделал рукой под козырек, отдавая честь. Едва ли постовой и водители остановленных им автомобилей могли предположить, что философ Нюстюре вез в своей коляске подержанную стиральную машину, которую я продал ему по дешевке.

Сегодня я два часа бегал по городу в поисках подходящей колясочки. Я рассчитал, что одну-то коляску я успею докатать до полного износа, пока в Хельсинки будет построено метро.

Нет, но что ни говорите, а славно все-таки, что у нас так уважают детей!