все вдруг решили идти к другим советским людям и вместе с ними праздновать этот день на улицах и площадях Ленинграда.
Когда мы выбежали из школы, мимо нас уже шли с плакатами и флагами колонны взрослых и школьников. К ним присоединялись на ходу все те, кто хотел шагать в одних рядах со всеми.
Мы шли, кричали «ура», пели песни, бросали вверх шапки. И толпившиеся на тротуарах люди тоже кричали «ура» и махали нам платками, руками, шляпами, как будто это мы и взлетели в космос.
Продвигаясь к Невскому проспекту, наша колонна росла, как снежный ком; в неё вливались всё новые и новые толпы народа, и когда мы дошли, наконец, до Невского, – всем пришлось остановиться, потому что проспект и прилегающие к нему улицы были забиты демонстрантами так, что всё движение приостановилось. Прямо посреди проспекта танцевали студенты. Многие незнакомые люди обнимали друг друга, целовались. Меня стиснула крепко старушка с заплаканными глазами и, всхлипывая, стала целовать.
– Бабушка, – сказала я, – зачем же плакать в такой радостный день?!
– От радости, милая! От радости плачу! – сказала она и смеясь и плача. – Ведь до какого дня, подумай, дожила!
Над головами демонстрантов покачивались самодельные плакаты и лозунги. На кусках картона, на фанере и даже прямо на белых халатах были написаны наспех, вкривь и вкось слова: «Ура! Гагарину», «Космос ждёт, кто следующий?», «Даёшь космос!», «Ты первый, мы за тобой!» и много-много ещё других плакатов.
На углу Невского и Литейного я заметила очень важного малыша с куском картона. На картонке падающими, неровными буквами было выведено:
ВСЕ В КОСМАС!
Я крикнула, проходя мимо:
– Неправильно написал! Не в «космас», а в «космос»!
– Ерунда! – презрительно посмотрел на меня мальчишка. – Все понимают, ты не понимаешь! – И уж с непонятной для меня последовательностью вдруг показал язык. – Всё равно девчонок не пустят в космос!
Уж не принял ли он меня за самого опасного соперника, за человека, который встанет поперёк его дороги в космос? Я захохотала. Сегодня невозможно сердиться. Ни на кого! Ни за что!
Праздничный день уступил место ещё более праздничному вечеру. В парке Победы появилось много гуляющих. Мальчишки из разных школ нашего района принесли в парк ракеты, приготовленные к празднику Первого мая и начали запускать их в небо.
Все снова кричали «ура», плясали люди ходили по парку, переговариваясь друг с другом так, словно все были знакомы и всех нас пригласили на большой семейный праздник. До полуночи гремела музыка, и чуть не до утра все бродили по улицам.
Вот уже скоро и рассвет, а я сижу и пишу. И мне кажется, я встречаю за столом рассвет новой эпохи. Я хотела бы рассказать о том, как всё переменилось во мне за один этот день, и о том, что теперь я буду уже как-то по-другому, по-новому всё видеть и ко всему относиться. Но рассказать об этом, чувствую, не сумею, не подберу для этого больших, настоящих слов. А те, что стекают с пера, уж очень крошечные, очень хилые и серые.
…Светает!
Мне хочется сказать просто всем, кто слышит, как моё сердце бьётся с сердцами миллионов счастливых советских людей:
– Доброе утро, люди! С праздником вас всех! С большим первым днём Космической эпохи! Счастья всем и великих свершений!
Примечания
1
