Делегации, поехать в Москву для выяснения некоторых сложных правовых вопросов. Закончив свою работу, он намеревался вернуться в Лондон. В самый день, назначенный для отъезда профессора N. из Москвы, к нему явился нарочный из ГПУ с ордером немедленно вернуть находившийся уже в руках профессора заграничный паспорт. Оказалось, что председатель комиссии по заграничным командировкам при Рабоче- Крестьянской Инспекции (ныне член коллегии ГПУ) тов. Ройзенман нашел, что профессор N слишком «засиделся» за границею и потому ему следует дать «работу» в Москве. Указание профессора N., что он не служащий, а добровольный научный консультант по определенному кругу вопросов, было оставлено без внимания. Только благодаря тому, что проф. N. в это время состоял одним из арбитров по крупному спору советская учреждения с английскою фирмою, участвовал в ряде начатых переговоров и в ведении судебных дел, а потому его насильственное задержание в Москве не могло не вызвать толков и скандала заграницею, Раковскому и Красину удалось добиться, после трехнедельных переговоров с Ройзенманом, разрешения на обратный выезд профессора N. за границу.
По возвращении в Лондон, проф. N, закончив текущая дела, отказался от дальнейшей консультативной работы. Заменить его равным по авторитетности экспертом-консультантом в указанной области советским заграничным учреждениям до сих пор не удалось.
Речь идет в этом случае о совершенно исключительном эксперте, человеке пожилом и являющемся авторитетом в своей области.
Дело в том, что советский режим не руководится чисто деловыми соображениями: он прежде всего требует абсолютное подчинение специалистов всякому хотя бы самому произвольному распоряжению, даже в том случае, если оно с деловой точки зрения является бесцельным или неисполнимым, даже тогда, если оно противоречит более компетентному мнению специалистов.
При подобном отношении к вопросу о специалистах советский режим, конечно, не может ожидать того, чтобы когда либо привлечь к себе, а в особенности удержать специалистов, независимых в своих заключениях. Достаточно простой попытки независимого специалиста побороться против нерационального с деловой точки зрения, противоречащего его заключенно или основанного на ложных предположениях мероприятия его начальства, и положение специалиста становится невозможными В лучшем случае его отзывают обратно в Москву и замораживают в какой-нибудь канцелярии, в худшем же случае стараются поднять против него процесс.
На специалисте, в таком случае, лежит тяжесть доказательства того, что мотивы, которыми он руководился при составлении своего заключения или при определении своего отношения к данному вопросу, являются соображениями чисто деловыми, а не личного характера. Если дело касается иностранной фирмы (в качестве покупателя, продавца, поставщика, комиссионера или контрагента иного рода), то специалист, — хотя бы он и был абсолютно убежден в хорошей репутации и в добросовестности данной фирмы, — все же будет зорко остерегаться, чтобы не дать данной фирме определенной рекомендации или не защищать ее против менее доброкачественных конкурентов. Ведь он этим немедленно подверг бы себя самому тяжкому подозрению, что его рекомендация продиктована не деловыми соображениями, а соображениями личного характера (взятка, комиссии, родство, дружба). Следовательно, если специалист не хочет подвергнуть себя никакому подозрение и вместе с тем хочет остаться на своей должности, то он должен предоставить все дела их свободному течению. Он следовательно должен участвовать в качестве специалиста и в проведении таких проектов, и в заключении таких договоров, которые он считает неправильными или невыгодными.
Конечно, специалист и в этом отношении чувствует себя за границей гораздо свободнее, чем в советской Россия. Советский специалист за границей рассматривается иностранными контрагентами советского правительства как полноценная личность, т. е. как технический, юридический, финансовый, экономический, коммерческий или научный советник правительства. Этим диктуется и их предупредительное к нему отношение. Хотя советские учреждения за границей и напоминают постоянно специалисту о том, что он является лишь маленьким колесиком в государственном механизме, хотя над ним и висит постоянно Дамоклов меч возможного отозвания в Москву, все же за границей у специалиста имеется еще чувство известного достоинства и независимости. Руки у него не так связаны, как в советской России, и если у него имеется мужество и рвение к труду, то он иногда и осмеливается энергично выступать в пользу какого- нибудь важного технического, финансового или экономического проекта или соглашения, хотя бы таковое и находилось в противореча с мнением его начальства.
Дело в том, что за границей отсутствует вся та атмосфера, которая окружает специалиста в Москве. Вполне естественно, что и сыск и надзор за специалистом за границей гораздо слабее и меньше. Соответственно этому, вмешательство в частную жизнь специалиста за границей гораздо слабее.
Несмотря на все это, желание проживать за границей в течение долгого времени далеко не имеется у всех специалистов, даже тогда, когда они имеют при себе свою семью. Между ними имеются люди, которым до того не хватает русского уклада жизни, русского окружения, что они испытывают определенную тоску по родине. К этому еще присоединяется то обстоятельство, что подавляющее количество специалистов либо вовсе не владеет языком той страны, куда они откомандировываются, либо знают его весьма слабо. Общераспространенное мнение о том, что у русского человека имеется особый талант для изучения иностранных языков, представляет собой легенду. Способность действительно изучать и владеть иностранным языком является чисто индивидуальным качеством, вряд ли встречающимся у русского чаще, чем у лиц других национальностей. Во всяком случае, я знаю целый ряд вполне образованных специалистов, которые, несмотря на длительное пребывание будь то в Германии, Франции или Англии, знали язык данной страны лишь самым неудовлетворительным образом и во всяком случае не могли самостоятельно вести на нем переговоров. Постоянная служба в советской конторе, и русский язык, чаще всего применяющийся в качестве служебного языка, конечно, не могут облегчить специалисту изучение иностранного языка. Такие специалисты, для которых иностранный язык является большим затруднением, которые никак не могут привыкну и, к чужому укладу жизни и к чужим обстоятельствам, и не могут ориентироваться на Западную Европу, возвращаются в Россию без особого сожаления. Все же другие специалисты пытаются продлить свое пребывание за границей поскольку возможно.
Партийные коммунисты за границей. Советские дипломаты
Еще своеобразнее обстоит дело с откомандированными за границу партийными коммунистами, не исполняющими функции специалиста, а занимающими обыкновенные административные должности в заграничных торговых делегациях СССР. В то время как при командировке специалиста за границу, кроме его специальных знаний, все же требуется или по крайней мере является желательным еще знание какого-либо западно-европейского языка, для посланного за границу партийного коммуниста знание языка вообще не играет никакой роли. Я знал партийного коммуниста, занимавшего должность председателя советского банка в весьма важной в финансовом отношении стране Европы, который в момент своего назначения не имел ни малейшего понятая ни о языке данной страны, ни о банковом деле.
Партийные коммунисты, состоящие на советской службе и откомандированные за границу, также чрезвычайно охотно проживают за границей. Я при этом имею в виду не советских дипломатов, а лишь менее привилегированных обыкновенных коммунистов. Что касается советских дипломатов, то этому, конечно, не приходится удивляться, потому что они проживают в бывших посольских дворцах царского правительства и ведут привилегированную жизнь всякого другого дипломата в данной стране. Конечно, строгую партийную программу никак нельзя примирить с той светской жизнью, которую приходится вести советскому дипломату в столицах Европы. Но советская действительность давным давно перешагнула через эти неподвижные партийные формулы.
И обыкновенные партийные коммунисты, которые за границей занимают какую-нибудь среднюю должность в торговом представительстве и которые не могут ссылаться на обязательность предписанного для дипломатов внешнего образа жизни, наслаждаются охотно и по возможности дольше благами и преимуществами западноевропейской культуры. Правда, коммунисты смеются над «обедами», которые даются представителями банков, крупной промышленности или торговли членам советских торговых делегаций или прочих советских организаций, бесцеремонно издеваются над буржуями, которые «лебезят
