нибудь вещи. Затем, когда захлопнувшаяся дверь отсекает все недоговоренные слова, можно помахать рукой и нажать на газ, не ощущая неприятного послевкусия во рту. А не стоять, топчась на месте, пока мысли роятся в голове в поисках подходящих слов. Нет, она останется в машине. И не будет отстегивать ремень безопасности.
Однако, когда Ребекка остановила автомобиль, Санна выпрыгнула наружу, не сказав ни слова. Чаппи мгновенно последовала за ней, и Ребекка почувствовала, что ей тоже придется выйти. Она высоко подняла воротник, но он не мог защитить ее от мороза, который тут же пробрался под тонкую ткань и вцепился в мочки ушей, словно две прищепки. Ребекка посмотрела на окна жилища Санны. Небольшой многоквартирный дом с красной кровлей, отделанный зелеными деревянными панелями. Двор давно никто не расчищал. Немногочисленные припаркованные машины оставили в снегу глубокие следы. Старый «додж» коротал время под пушистым сугробом. В душе Ребекка понадеялась, что не завязнет на обратном пути. Дом принадлежал «LKAB», но здесь жили простые люди, и «LKAB» экономил деньги на уборке снега. Если кому-то надо утром выехать на машине, пусть расчищает дорогу сам.
Сара и Лова остались на заднем сиденье. Их руки и локти соприкасались под звуки какой-то абсурдной считалки, которую Сара знала в совершенстве, а Лова с большим трудом пыталась выучить. Малышка несколько раз сбивалась, и раздавался взрыв хохота, после чего считалочка начиналась сначала.
Чаппи носилась по двору как ураган, втягивая черным блестящим носом все новости, написанные на снегу. Побегала вокруг двух неизвестных ей машин, с большим интересом изучила иероглиф, который соседский кобель изобразил желтым цветом на боковине сугроба. Пробежала по следу мыши, который исчез под крыльцом, куда она уже не могла забраться.
Санна откинула голову и втянула воздух.
— Снегом пахнет, — сказала она. — Выпадет снег. Много снега.
Она обернулась к Ребекке.
«Ох, до чего же она похожа на Виктора!» — подумала Ребекка, задержав дыхание.
Прозрачная голубая кожа, обтягивающая выдающиеся скулы. Хотя щеки у Санны округлые, как у ребенка.
«И поза, — подумала Ребекка. — В точности как у Виктора. Голова всегда свисает набок, в одну или в другую сторону, словно плохо закреплена на туловище».
— Ну что ж, мне пора ехать, — попыталась Ребекка начать прощание, но Санна присела на корточки и стала звать Чаппи.
— Ко мне, моя сладкая! Ко мне, очаровашка моя!
Чаппи тут же примчалась, словно черная варежка пронеслась по снегу.
«Как картинка из сказки, — подумала Ребекка. — Красивая черная собака со снежинками на кончиках шерстинок. И Санна как лесная фея в своей серой овечьей шубке и овечьей шапке поверх светлых волос».
Что-то такое было в Санне, что помогало ей легко устанавливать контакт с животными. В каком-то смысле они похожи — она и собака. Эту маленькую сучку в течение нескольких лет били и морили голодом, но от пережитых горестей не осталось и следа. Все стекло с нее, как с гуся вода, и ничто не замутит счастья уткнуться носом в только что выпавший снег или полаять на перепуганную белку, спрятавшуюся на сосне. Так и Санна — она только что нашла своего брата в церкви, заколотого насмерть, и вот уже стоит среди снега и играет с собакой.
«Ни одной слезинки я не увидела на ее щеках, — подумала Ребекка. — Ничто не задерживается. Ни горести, ни люди. Возможно, и собственные дети. Однако это не моя забота. Я никому ничего не должна. Сейчас я уеду и больше никогда не вспомню ни о ней, ни о ее детях, ни о ее брате, ни об этой забытой богом дыре».
Она подошла к машине и открыла заднюю дверь.
— А теперь, девочки, пора вылезать, — сказала она Саре и Лове. — Мне нужно ехать в аэропорт. Пока-пока! — крикнула она вслед их удаляющимся спинам, когда они скрылись в подъезде.
Лова обернулась и помахала рукой. Сара сделала вид, что не услышала.
Когда красная куртка Сары исчезла за дверью подъезда, Ребекка отогнала чувство горечи. В сознании возникли яркие картины из тех времен, когда она жила с Санной и Сарой под одной крышей. Девочка сидела у нее на коленях, и они вместе читали книжку про Петтера и его козочек. Щека Ребекки, прижатая к нежным волосам Сары. Сара, тыкающая в книжку маленьким пальчиком.
«Но тут уж ничего не попишешь, — подумала Ребекка. — Я помню, а она забыла».
Санна вдруг оказалась вплотную к ней. От возни с Чаппи на ее бледных щеках распустились блеклые розы.
— Ты обязательно должна зайти к нам и перекусить, прежде чем ехать.
— Самолет улетает через полчаса, так что…
Ребекка не закончила фразу, только покачала головой.
— Но ведь есть и другие самолеты, — умоляюще произнесла Санна. — У меня даже не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты приехала. Просто не знаю, что бы я делала, если бы…
— Все в порядке, — улыбнулась Ребекка. — Но мне действительно пора.
И все еще улыбаясь, протянула руку для прощания.
Тем самым она проводила границу — и сама осознала это, едва рука выскользнула из перчатки. Санна опустила глаза, отказываясь пожимать протянутую руку.
«Черт подери», — подумала Ребекка.
— Мы с тобой были как сестры, — проговорила Санна, не поднимая глаз. — А теперь я лишилась и брата, и сестры.
Она издала краткий безрадостный смешок, больше похожий на всхлип.
— Бог дал, и Бог взял. Да святится имя Его.
Ребекка собрала волю в кулак, подавив в себе внезапный импульс обнять Санну и начать утешать ее.
«Не пытайся снова втянуть меня в эту игру, — сердито подумала она и опустила руку. — То, что загублено, нельзя исправить. Во всяком случае, за три минуты, когда стоишь на морозе и прощаешься».
Ноги у нее начали мерзнуть. Сапоги, в которых она ходила в Стокгольме, оказались слишком тоненькими для местных морозов. Пальцы на ногах только что болели, а теперь возникло ощущение, будто их уже нет. Она попыталась пошевелить ими.
— Я позвоню тебе, когда приеду домой, — сказала она и села в машину.
— Позвони, — ответила Санна без всякого энтузиазма, не сводя глаз с Чаппи, которая присела возле угла дома, чтобы ответить на привет, написанный на снегу.
«Или через год», — подумала Ребекка и повернула ключ в зажигании.
Когда она снова подняла глаза, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида, ее взгляд остановился на Саре и Лове, снова возникших на крыльце.
Что-то в их глазах на мгновение заставило ее почувствовать, как земля уходит из-под ног.
«Нет, нет! — подумала она. — Все идет как надо. Ничего не случилось. Скорее прочь отсюда».
Но нога почему-то не желала отпускать сцепление и нажимать на газ. Ребекка не сводила глаз с девочек, стоявших на крыльце. Видела их широко раскрытые от страха глаза, видела, как шевелятся их губы, когда они что-то кричат Санне — что именно, Ребекка не слышала. Видела, как они подняли руки, указывая пальцами вверх, в сторону квартиры. Их руки тут же снова опустились, а на крыльце показался какой-то человек.
Это был полицейский в форме, который быстрыми шагами подошел к Санне. Что он ей сказал, невозможно было расслышать.
Ребекка посмотрела на свои наручные часы. Нечего было даже и пытаться успеть на самолет. Уехать сейчас она просто не может.
Глубоко вздохнув, она вылезла из машины и побрела в сторону Санны и полицейского. Девочки по- прежнему стояли на крыльце, перегнувшись через заснеженные перила. Сара не сводила глаз с матери и незнакомца, Лова ела комочки снега, приставшие к толстой шерстяной варежке.
— Что значит — обыск?
