Борьба

применимы шире, чем это кажется на первый взгляд.

Правила, описывающие стратегию обороны, верны не только для единоборства или борьбы нескольких противников. Они действуют также, если человек сталкивается с какой-либо задачей. Поэтому ими может воспользоваться и художник, и ученый.

Для них высказанные постулаты представляют даже особый интерес. Дело в том, что активному художнику или мыслителю они могут послужить компасом, указывающим ему путь среди бесконечного числа открывающихся перед ним возможностей. Человек, охваченный творческим пылом, борется с идеей, которая требует либо выражения языком искусства, либо строго научного исследования. Художник владеет техническими средствами своего искусства – словами, красками, звуками, образным материалом. Он намерен создать произведение, которое приведет эти чувства в определенное движение. Исследователь видит непонятное для него явление и хочет его объяснить. Поле действа – это эмоциональная или духовная жизнь общества. Если он – художник или ученый – соответствует идее в ее полном объеме, но прилагает при действе минимальные усилия, то есть действует оптимально, он создаст произведение искусства или совершит научное открытие. Любое расточительство воспринимается как уродство. Любое нерациональное или ненужное усилие уродливо. А прекрасно (и научно) и непреходяще все то, что выполнено абсолютно бережливо.

Один писатель предпочтет короткие фразы длинным, он выбирает слова и словосочетания с давней историей, а не более поздние словообразования, он использует разнообразные средства языка, не прибегая к повторениям, он находит ассоциации для перехода к новой мысли. Он будет избегать ненужной остроты образных средств. Ясно, что он таким образом очень бережливо обращается с интересом читателя. Актер, который намерен создать достоверный драматический образ с помощью слов и действий, будет резко индивидуализировать его с помощью жестов, мимики, выразительной речи только там, где это существенно облегчит зрителю понимание создаваемого образа. Если он будет делать это постоянно, он только утомит зрителя.

Кому неприятна мысль о том, что принцип прекрасного находится здесь под трибуналом анализирующего разума, того мы попросим почитать статьи признанных достойными критиков о произведениях искусства и их творцах. Критики ценят максимальную простоту средств, но одновременно полное раскрытие сюжета и требуют отсутствия всего того, что утомляет (отсюда: ясность, четкость характеров и понятность). Другие требования относятся к технике художника или к идее, на основе которой возникло это произведение искусства, но уже не к исполнению. Вместе с тем справедливым представляется вывод о том, что пропорциональность использованных средств и полученного воздействия является единственным масштабом – как этого и требует принцип бережливости, – которым творческая личность может воспользоваться в своем творчестве.

Понимание экономических произведений всегда сопровождается кипением чувств, которое бывает очень сильным, если на первый взгляд это произведение кажется не экономичным. Например, некие шутливые выражения (мнимые многозначности, кажущееся повторение слов, а на самом деле – четкость и краткость).

Если произведение грешит недостатком бережливости и благодаря этому читатель осознает часто допускаемые ошибки, то это выглядит юмористично, как клоунада, как длинные, составленные из красиво звучащих слов, но ничего не значащие фразы и карикатуры.

Несколько лет назад Вагнер написал книгу о простой жизни, которая произвела большое впечатление. Любое действие становится простым для выполнения, если оно соответствует принципу бережливости. Итак, простота – это признак объективного человека. Непростой человек либо не захочет, либо не сможет служить просто правде или делу. Его сложность – это доказательство того, что его цель состоит не в том, в чем он уверяет нас и, возможно, сам тому верит. Им движет другой мотив. Обычно сложность является следствием желания выставить напоказ, неважно богатство или красоту. Однако настоящая красота подчиняется принципу бережливости, поэтому она проста. Законы природы также просты, как было сказано в древности: simplex sigillum veri (простой знак истины. Прим. переводчика).

Равновесие и превосходство

Предположим, перед деятелем А стоит задача: создать угрозу для противника Б. Для этого он должен собрать войско страт и разместить их на выгодных позициях. Но при этом он должен действовать очень экономно, поскольку лишних йонтов у него нет. Что в этом случае произойдет?

Деятель не скажет: эта задача невыполнима. Будь у него много йонтов, он мог бы уничтожить Б. Но с небольшим количеством йонтов он не справится с этой задачей. Число йонтов, которое позволит ему найти решение, одновременно соблюдая экономию, находится где-то посередине между двумя этими крайностями.

Поэтому деятель постарается узнать, какими силами располагает Б и какие позиции занимают его части, а также особенности той части поля действа, позицию на которой он должен занять. Тогда он сможет представить себе вероятную картину борьбы при столкновении с Б и соответственно определить вид и число йонтов, которые ему потребуются. Он сможет учесть, как будут взаимодействовать его страты и таким образом ему будет легче соблюдать принцип бережливости.

Итак, он принял решение и получил в свое распоряжение силы, которые ему потребуются. Он приказывает им занять позицию с максимально большой армостией и ждать, когда Б начнет активные действия.

При таких обстоятельствах войска группы А будут находиться в равновесии действа с войсками Б. Группа Б не сможет получить превосходство над группой А, ведь в этом случае она понесет по меньшей мере такие же потери, что и А, поскольку деятель А не может ошибиться, решая задачу, имеющую решение, то есть он в полном смысле слова держит Б под шахом.

С другой стороны, А тоже не сможет получить превосходство над Б, пока Б действует оптимально, потому что в этом случае он понесет как минимум эквивалентные потери. Или же А придется нарушить требование экономности и использовать для достижения своей цели слишком большое число йонтов.

Это характерное состояние для равновесия действа.

Если А и Б находятся в состоянии равновесия и А получает превосходство в йонтах или в армостии, или же если Б несет потери в йонтах или в армостии, то А получает действенное превосходство над Б, то есть он получает выгоду. В этом случае Б должен избегать положений, в которых А может сосредоточить сильное давление на одной из частей группы Б. Поэтому ему нужны гораздо более мощный оборонительный вал, чем обычно, или же ему придется все время отступать.

Давайте перенесем приведенные выше рассуждения на действо, связанное с пониманием истины!

Мозг – это громадное количество клеток, а идея – не что иное, как процесс движения в этих клетках, по всей видимости, электролитического характера. Так как движения в природе бесконечны, идея медленно затухает, прежде чем проявится на лице и в других мышцах в виде улыбки, плача, в мимике и других движениях.

В ходе этого процесса она рождает ассоциированные идеи, подобно тому как тон рождает обертоны. Клетки мозга сопротивляются идее, и это сопротивление поглощает энергию, что приводит к перегруппировке внутри сопротивляющегося материала клеток и в конечном итоге к уменьшению сопротивления идее.

Конечный результат: нам кажется, что мы привыкли к идее или к возбуждению, которое она порождает.

Когда мозгу внушается какая-либо мысль, например, вербально или через действо, возникает комплекс двигательных процессов. Чем отчетливее внушаемая мысль, тем они сильнее, а их объем меньше. Слишком болезненный раздражитель вызывает массовое уничтожение клеток. Вследствие этого падает внимание и появляется отвращение.

Таким образом, передающаяся по нервным путям идея и ее отторжение находятся в состоянии борьбы.

Размышление – это мыслительный процесс, при котором для достижения поставленной цели