мере.
В братстве Великого Древа Га'Хуула существовало не так много правил, однако Матрона строго- настрого запрещала молодым совятам отпускать шуточки по поводу мокрогузок, тем более за обеденным столом. Соответственно, домашним змеям было поручено строго пресекать подобные разговоры в столовых, что и было в точности исполнено миссис Плитивер.
Нарушителей пригласили к Борону с Барран.
Барран как следует отчитала совят, прибавив, что они ведут себя просто возмутительно. «Некрасиво», — пояснила она.
Борон тихонько шепнул на ухо жене:
— Не распекай их так строго, дорогая. Они же всего лишь подростки. Парнишки их возраста обожают подобные шутки.
— Борон, на твоем месте я не стала бы считать Примулу с Гильфи парнишками!
— Нет, но я тоже знаю кучу неприличных анекдотов про мокрогузок, — честно призналась Примула.
Послышалось тихое уханье, которое всегда издают совы, когда смеются. Хохотали все, кроме Барран. Зато Борон ухал громче всех. Его огромное белое тело так сотрясалось от смеха, что только пух летел.
— Какой стыд! Борон, я к тебе обращаюсь! Это не повод для веселья, — укоризненно покачала головой его супруга.
— Ой, дорогая, ты ошибаешься! Еще какой повод, — выдавил король сов и снова зашелся от хохота.
Все совы спали. Прошло несколько часов с тех пор, как мадам Плонк исполнила свою чарующую «Ночь прошла», и все пожелали друг другу спокойного дня.
Но Сорен никак не мог заснуть, а едва погрузившись в дрему, он вдруг проснулся в тоскливый дневной час, когда тишина невыносимо давит все живое, воздух густ от солнца и томительно тянутся минуты. Время медленно крадется, и можно сойти с ума, дожидаясь сумерек.
Непонятная тоска терзала Сорена. Он и сам не знал, чем она вызвана. Все было прекрасно, он должен был чувствовать себя счастливым… Совенку вдруг до слез стало стыдно того, как он вел себя за столом. Разве он не знал, как много значат хорошие манеры для миссис Плитивер? Как он мог так жестоко ранить добрую миссис Пи?
«Может быть, надо сходить и извиниться? — подумал Сорен. — Миссис Плитивер днем часто не спит… Что, если сходить в дупло, где она живет вместе с двумя другими служанками?»
Три слепых змеи жили в замшелой трещине коры примерно на сотню футов ниже дупла, где спал Сорен с друзьями. Там пахло гнилым деревом, мхом и мокрыми камнями. Все змеи обожают спать на теплых камнях, поэтому так же были обустроены все комнаты для прислуги. Бубо специально нагревал камни для змей в своей кузнице.
Сорену ужасно нравилось, как пахнет жилье миссис Плитивер. Тепло камней высвобождало и усиливало ароматы мха, а мох на Великом Древе Га'Хуула был особенно ароматным. Повариха даже варила из него душистое мыло, вот какой у него был запах!
Вообще в Великом Древе Га'Хуула все шло вдело. Именно поэтому совы так тщательно ухаживали за своим домом и не упускали случая подкормить его. Они никогда не собирали лишних ягод молочника, а свои погадки зарывали между корней, чтобы питательные вещества быстрее впитывались деревом.
Спустившись вниз, Сорен сразу почувствовал знакомый аромат мха и теплого камня. Остановившись возле входа в трещину, он заглянул внутрь. Он и рта не успел раскрыть, но миссис Плитивер уже почувствовала его присутствие.
— Сорен, мальчик мой, что ты здесь делаешь в такой час? Входи, малыш, входи скорее!
— А ваши подруги еще не спят?
— Нет-нет, не беспокойся. Они заняты в своих гильдиях.
Для слепых змей в Великом Древе Га'Хуула существовало несколько гильдий — игры на арфе, кружевоплетения, ткачества и других искусств. В каждую гильдию змей избирали по способностям. Чем-то все это напоминало церемонию зачисления в клювы. Но миссис Плитивер до сих пор не выбрали ни в одну из гильдий.
— Миссис Пи, я пришел извиниться за свое безобразное поведение за чаем. Честное слово, мне ужасно стыдно. Я знаю, что…
Миссис Плитивер свернулась в колечко и очаровательно склонила головку.
— Сорен, — тихо заговорила она, и голос ее прозвучал так ласково, что у совенка слезы навернулись на глаза. — Сорен, милый, я знаю, что тебе стыдно, но ведь ты не поэтому пришел сюда.
— Не поэтому? — растерялся Сорен. Но он понял, что миссис Пи права. Он в самом деле пришел сюда не за этим. Он знал это еще до того, как она заговорила. — Но тогда… тогда, — залепетал он, — зачем же я здесь?
— Я думаю, это связано с твоей сестрой, Эглантиной.
Не успела она договорить, как Сорен понял, что миссис Плитивер снова права. Он ужасно тосковал по родителям, но совсем не волновался за них. А Эглантина — это совсем другое дело.
Миссис Плитивер подозревала в ее исчезновении старшего брата Сорена, Клудда. Эти подозрения лишь усилились, когда тот пригрозил съесть бедную змею. Но точно миссис Пи до сих пор не знала, что стало с Эглантиной. Она просто исчезла — и все.
— Всему причиной неизвестность, милый. Нет ничего страшнее неизвестности… Ты не знаешь, жива ли твоя сестра или нет…
— Или похищена, и томится в заточении, — добавил Сорен.
— Да, милый, я тебя понимаю.
— Но если она мертва, мне ничуть не легче от мысли, что она сейчас в Глауморе! Мне больно жить на земле без нее!
— Что ты, мой хороший, не надо так думать. Она слишком молода для Глауморы.
— Миссис Пи, я знаю, что на свете нет места ужаснее Академии Сант-Эголиус. Но вспомните слова умирающей неясыти, — Сорен понизил голос. — Он сказал: «Вы еще пожалеете…»
— Тише, дорогой, не надо…
Но Сорен уже не мог остановиться.
— Вы слышали хоть что-нибудь об этом «вы пожалеете…»? Миссис Плитивер задергала головой, описывая в воздухе некое подобие цифры восемь, как делают все слепые змеи, когда не могут решить, что им лучше сказать или сделать.
Сорен пристально смотрел на нее. Показалось ему, или правда, что-то сверкнуло в ее узеньких глазных щелочках? Внезапно ему стало страшно.
— Простите, миссис Плитивер. Я больше не буду об этом говорить…
— Нет-нет, мой хороший. Приходи ко мне всегда, когда захочешь поговорить об Эглантине. Я постараюсь тебе помочь, но давай не будем запугивать себя слухами о разных ужасах. Я чувствую, что Эглантина жива. Нет-нет, я не могу этого объяснить или добавить что-нибудь, но поверь — мы с тобой должны надеяться! Что бы ни говорили, а надежда никогда не бывает бесплодной. Да что я тебе рассказываю! Посмотри на себя, Сорен. Тебя похитили, но ты сам выучился летать и спасся из этого мерзкого Сант-Эголиуса! Из зловещего неприступного каньона ты взлетел прямо в Тамо! Тому, кто поднялся в Тамо со дна каменного мешка, не надо объяснять, что такое надежда!
Вот такая она была, миссис Плитивер.
После разговора с ней Сорену стало легче. Словно теплый дождь смыл его грусть и тоску. Это не означало, что он перестал скучать по родителям. Он всегда будет тосковать по ним, и никогда не привыкнет к сиротству, но миссис Плитивер дала ему надежду на спасение Эглантины, и этого было достаточно, чтобы поднять клюв.
Сорен решил вернуться в дупло по воздуху. Дневная стража с этой стороны дерева была совсем не строгой и нисколько не удивилась тому, что совенок в разгар дня навещал слепую змею. Строго говоря, в Великом Древе никого не заставляли спать целый день до ночной побудки. Поэтому Сорен с чистой совестью выбрался наружу и полетел, кружась среди раскинутых ветвей старого дерева. Да, миссис Плитивер была
