представить себе не мог, как он сумел подобрать клювом с земли раскаленные угли, закопать их, а уж тем более взлететь с ними! В начале урока он до смерти боялся, а всю оставшуюся часть смертельно скучал. Если бы прежде кто-либо сказал ему, что такое возможно, Сорен не усомнился бы, что имеет дело с психом.
Странно, но он почти не чувствовал жара. Теперь Сорен вспомнил, что тоже самое было и в Клювах. Зато у Элванавсе нежные перышки под клювом потемнели, словно закопченные.
Сорен с горечью подумал о своем белоснежном лицевом диске. Эта белизна служила отличительным признаком всех сипух, и ему вовсе не хотелось превращаться в прокопченного замарашку. Пусть кто-то назовет это пустым тщеславием, но ему было бы неприятно.
— Внимание! Сорен! — рявкнул Элван. — Ты чуть не врезался в Отулиссу!
«Великий Глаукс, спасибо, что так она не может разговаривать! — подумал Сорен. — Хоть какая-то польза от этого углеведения!»
Отулисса онемела на время урока, потому что с раскаленным углем в клюве не очень-то поболтаешь!
— Очень хорошо, теперь отдых. Бросайте угли, — объявил Элван. Но какой это был отдых, если наставник продолжал читать им лекцию.
— Завтра вы впервые полетите с углями в клювах. Честно говоря, это не намного сложнее маршировки. Но придется строго следить, чтобы угли не погасли.
— Угу! — ухнул Бубо. — Погасшие угли ни на что не годятся, так и зарубите себе на клювах. И вообще, какой смысл летать с полным ртом холодной золы?
— Вот именно, — продолжал Элван. — Мы ведь с вами не хотим разочаровать Бубо, верно?
— Ну конечно! Сам Великий Глаукс запрещает нам разочаровывать славного Бубо! — саркастически прошипела Отулисса.
Сорен искоса поглядел на нее. Глаза маленькой пятнистой совы сверкали настоящей злобой.
«Почему она так злится из-за того, что попала в этот клюв? Бубо-то тут при чем?» — удивился про себя он.
На самом деле Сорен прекрасно знал ответ. Отулисса искренне считала, что Бубо ей не ровня. Ни старый кузнец, ни другие совы этого клюва не могли похвастаться благородным происхождением, сравнимым с родословной Отулиссы. Она твердила об этом по сотне раз за ночь, уверяя Сорена в том, что ей нанесли жесточайшее оскорбление, отказав в приеме в клюв навигаторов Стрикс Струмы.
Всю перемену Элван рассказывал совятам о будущих занятиях.
— А потом, разумеется, после того, как вы как следует налетаетесь с клювом всепогодников, мы подыщем какой-нибудь симпатичный лесной пожарчик. Совсем небольшой, не беспокойтесь. Просто хороший пожар для новичков в смешанном лесу, чтобы там были и деревья Га'Хуула, и сосны, и другие деревья с твердой и мягкой древесиной. И чтобы поменьше разных гор и скал, которые мешают воздушным потокам и меняют направление ветра.
— Простите, наставник, — пискнул маленький новошотландский мохноногий сыч по имени Мартин, которого спасли с лесного пожара вместе с Примулой.
— Слушаю, Мартин, — кивнул Элван.
— Я не понимаю, зачем нам постоянно нужны свежиеугли. Ведь если нам удалось развести огонь, значит, в нем всегда будут новые угли?
«А он умный малый! — с удивлением отметил Сорен. — Почему никто из нас до этого не додумался? Зачем Бубо все время нужны угли из свежих пожаров?»
Вместо ответа Элван обернулся к Бубо.
— Бубо, может быть ты, как главный кузнец нашего Древа, ответишь на этот вопрос?
— Разумеется, дружище, — Бубо шагнул к Мартину, склонился над ним и глухо заговорил: — Очень хороший вопрос, малыш. Ты прав, мы можем поддерживать огонь вечно, и такое пламя годится для многих полезных дел — скажем, для приготовления еды или отопления дупла. Но для других целей, в первую очередь для обработки металлов в кузнице, нам нужны самые свежие угли, рожденные из пылающих деревьев, полных смолы и живительного сока. Именно такие угли питают самое жаркое пламя. Кроме того, угли нужны самые разные. Угли, полученные из дерева определенной породы, горят дольше. И только такой огонь достигает нужного накала.
— А что это такое? — спросил Мартин.
— Всему свое время, дружок. Это старый кузнечный термин. Тут словами объяснить трудно, тут нужно поработать какое-то время с кузнечными мехами. Тогда ты узнаешь, когда в кузне горит хороший огонь. Узнаешь, как только увидишь голубой отсвет в пламени, а потом заметишь зеленый ободок вокруг его голубого языка.
Сорен слушал, затаив дыхание. Что и говорить, быть кузнецом совсем непросто! А старый Бубо, хоть и не носил почетного звания наставника, был несомненно, очень умен.
Когда перемена закончилась, совята снова принялись маршировать, но на этот раз уже без углей в клювах.
— Я просто не могу выносить эту пытку! — простонала Отулисса.
— Мне кажется, будет веселее, когда нам разрешат летать, — отозвалась Руби, маленькая рыжевато-бурая болотная сова, в которую Сорен едва не врезался при ходьбе.
— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Отулисса. — Неужели ты не понимаешь, что для тебя это совершенно неподобающий клюв? Как, впрочем, и для меня. Ты с твоей родословной должна быть следопыткой!
— То, что совы моей породы гнездятся на земле, вовсе не означает, что я не могу попробовать чего- нибудь нового.
— Но ведь ты умеешь летать очень низко, а такие качества незаменимы для следопытов!
— Но я еще ни разу в жизни не летала сквозь лесной пожар. Просто не могу дождаться первого урока метеорологии! Вы только подумайте — ураган! Интересно, каково будет пролететь его насквозь! Нет, меня совсем не прельщает унылая жизнь на земле. Знаете, я ведь родом из лугов. Вот где скука-то! Каждый день одно и то же. День за днем один и тот же шорох ветра в траве, все то же колыхание травяного моря… Нет, конечно, иногда трава шевелится быстрее, иногда медленнее, все зависит от ветра. Но в целом все жутко однообразно. Как же мне повезло, что меня зачислили сразу в два клюва! До сих пор не могу опомнится от счастья, — и рыженькая Руби радостно вздохнула.
Сорен моргнул. Ему бы очень хотелось разделить ее счастье. Он хотел спросить Руби, что она думает по поводу жуткого Эзилриба, но боялся открыто признаваться в собственных страхах. Вообще-то Руби была очень славной совой. Искатели-спасатели принесли ее на остров вскоре после появления Сорена с друзьями. Она не вывалилась из гнезда — это было бы весьма странно, учитывая, что болотные совы предпочитают гнездиться на земле. Но во время отсутствия родителей Руби что-то напугало, да так сильно, что она попыталась улететь, не дождавшись полного оперения. До сих пор никто не знал, что внушило ей такой ужас. Искатели-спасатели нашли перепуганную малышку на ветке одного из деревьев пустоши. Говорят, она твердила, как безумная: «Тут они никогда меня не найдут! Им ни за что не догадаться, что неоперившаяся болотная сова может забраться так далеко от дома!» Никто так и не понял, кто были эти «они», а Руби на вопросы не отвечала.
Наконец урок подошел к концу. Сорен с ужасом подумал о чаепитии. Накануне Сумрак громко хвастал своим умением выполнять сложное пикирование и двойную спираль, Гильфи с Копушей наперебой галдели о том, до чего интересные у них уроки, и только Сорену нечего было сказать. Вот и сейчас он будет пить свой чай молча. Он как раз размышлял об этом, когда заметил ковылявшего к нему Бубо.
— Все будет хорошо, малыш. Вот увидишь. Уж я-то знаю, о чем ты думаешь. Ты ведь мечтал попасть в другой клюв, верно? Но это очень большая честь — быть зачисленным в два клюва одновременно. На моей памяти, ты первая сипуха, что удостоилась такого доверия. Пойдем-ка со мной, малыш. Выпьем чайку в моей кузнице. Угощу тебя свежими кротами, хочешь сырыми, а хочешь подкопченными. А повариха заварит нам свежего чайку из ягод молочника.
Сорен послушно побрел за филином в пещеру, вырытую неподалеку от Великого Древа Га'Хуула и служившую Бубо домом и кузницей одновременно. Совенок впервые очутился здесь, и ему очень понравилось жилище старого филина, особенно когда они зашли вглубь, подальше от жара очага.
