– Мы очень старались. – Антонио поджал губы. – Но ты ни разу не споткнулся, что делает тебе честь. Тебе даже удалось каким-то образом переманить на свою сторону Майера, а уж этого никто из нас не мог ожидать. Даже Хейтор восхищался твоей изобретательностью.
Кроукер пропустил комплименты мимо ушей.
– В конце концов это не имело никакого значения, – сказал он. – Вы предусмотрели все на тот случай, если мне не удастся убить Барбасену. Ведь так?
– Это была идея Хейтора, должен признаться. Его сжигала жажда убийства.
– И сожгла насмерть, – пробормотал Кроукер.
– Бедняжка, – печально склонил голову Антонио.
– И все же я не могу понять одну вещь. – Сквозь туман и дождь стали видны огромные понтоны катамарана. – Тебе и твоему брату было хорошо известно, что, соглашаясь работать на ДИКТРИБ, вы тем самым продавали им душу. Работавший на них Барбасена был на ваших глазах приговорен к смерти за непослушание. Так почему же вы пошли к ним в подчинение?
– Несомненно, ты и сам уже догадался, что Хейтор всячески противился этому, озлобляясь с каждым днем все больше и больше. – Антонио пожал плечами. – Но Хейтору всегда больше нравилось жить в джунглях, цивилизация его не прельщала. Однако времена изменились, и я понял это. Нам надо было выйти из джунглей и занять подобающее место среди цивилизованных людей, иначе это место мог занять какой- нибудь очередной Хуан Гарсия Барбасена. Этого я бы не потерпел! – Он улыбнулся. – К тому же я оказался умнее всех. Нашим страховым полисом стала «добыча» человеческих органов. Как и в Латинской Америке, здесь, в США, мы поставляли донорские органы некоторым очень и очень влиятельным людям вашего правительства, которые стали целиком и полностью зависеть от наших уникальных услуг. Если бы Дарлингу пришло на ум ликвидировать меня и брата, наши высокопоставленные клиенты, несомненно, разнесли бы ДИКТРИБ и самого Дарлинга в пух и прах.
Лодка вошла в Змеиную бухту. Вода здесь была совсем мелкой – не больше двух футов. Несмотря на свои гигантские размеры, катамаран Рейфа идеально подходил для плавания по такой мелкой воде, так как почти не имел осадки.
В темноте катамаран был похож на морское чудовище.
– Что будет, когда мы взойдем на борт? – спросил Кроукер.
Антонио в ответ навел на него дуло своего автоматического пистолета.
– Неужели великий сыщик еще не догадался? Нет? На борт поднимусь только я, а ты свое дело уже сделал и больше мне не нужен.
– Мне кажется, Антонио, что я сделал для тебя очень много.
– Да ну?
Кроукер замедлил ход лодки. Чем ближе был катамаран Рейфа, тем ближе была и его собственная гибель.
– Однажды я послужил тебе в качестве исповедника. Зачем ты стал рассказывать мне о Розе? Хейтор был крайне удивлен, узнав об этом.
Рука Антонио, державшая пистолет, невольно дрогнула.
– Хватит, этот разговор сейчас не ко времени. Кости Хумаиты так близко, что я даже слышу их запах. – Он глубоко втянул носом влажный морской воздух.
– Да? И чем же они пахнут?
У Антонио широко раскрылись глаза.
– Властью! Такой огромной властью, какая тебе и не снилась. В этих костях заключена вся сила и власть Хумаиты, и они, наконец, станут моими.
– А Роза? – напомнил ему Кроукер. – Ты же хотел мне что-то рассказать о...
– Разве? Нет, нет, это умрет вместе со мной.
С катамарана донесся оклик, и Антонио повернулся на звук, на долю секунды потеряв бдительность. Воспользовавшись этим, Кроукер бросился за борт. Очевидно, Антонио ожидал от него чего-то подобного, а может, вовремя заметил его стремительный бросок краем глаза. Как бы то ни было, он тут же нажал на курок и выпустил целый веер пуль. Однако Кроукер успел нырнуть в мелкую воду за бортом. В свое время Каменное Дерево научил его плавать в мелкой, порой едва доходящей до колен воде, и все же он ударился грудью о грязное дно.
Ему казалось, что сбывается пророчество Дженни. Он плыл лицом вниз в мелкой воде к ближайшему понтону, вокруг градом сыпались пули. С трудом нашарив в темноте обрывок каната, свисавший с понтона, Кроукер ловко взобрался на него, стараясь держаться в тени.
Кроукер замер на месте, но ничего не происходило. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем заревели мощные двигатели катамарана. Судно быстро набирало скорость, и Кроукера чуть не сдуло встречным потоком воздуха. Он стал соскальзывать с гладкой поверхности понтона и неминуемо свалился бы в воду, если бы ему не удалось зацепиться рукой за алюминиевую опору надстройки.
Катамаран все набирал скорость. Кроукер понимал, что долго так не продержится. Он был слишком измучен, болело раненое плечо. Он огляделся. Кроме опоры, уцепиться было абсолютно не за что. Но деваться было некуда. Неизвестно, чем закончится встреча Антонио с Рубиннетом, если он не вмешается. Кроукер вспомнил Соню, Вонду, Эстреллу и Пабло Лейесов, Майера... Все они стали жертвами братьев Бонита. Он не хотел, чтобы этот список пополнился именем Рейфа Рубиннета. Но как ему забраться туда, в каюту?
И тут он вспомнил! Взглянув вверх, он увидел темный круг люка. Это был тот люк, который он обнаружил под ковриком в гальюне.
Все разговоры о том, что катамаран не может перевернуться, были абсолютной чепухой. В определенных обстоятельствах катамаран запросто мог – и это действительно случалось не раз – перевернуться. Но его преимущество было в том, что, перевернувшись, он не тонул, хотя люди оказывались запертыми в своих каютах. Рейф предусмотрительно сделал запасной выход на такой случай – люк в полу гальюна. Если бы катамаран перевернулся, Рейф смог бы без труда вылезти наружу через этот люк.
Осмотрительность Рейфа, похоже, теперь пришлась как никогда кстати. Крепко держась за алюминиевые опоры, Кроукер стал медленно и осторожно пробираться поближе к люку. Очутившись у основания надстройки, он обнял ногами опору, а рукой ухватился за алюминиевую перекладину как раз под жилой каютой. Глубоко вздохнув, он отпустил опору, и его ноги повисли в воздухе. Внизу, под ним, понтоны сбивали пену с темных морских волн. Если он сейчас упадет, то наверняка разобьется.
Подтянувшись, Кроукер закинул левую руку на перекладину и пополз по ней к середине надстройки. Всякий раз, опираясь о левое плечо, он скрежетал зубами, чтобы не застонать от острой боли. Он почувствовал, как под повязкой разливается тепло, – рана открылась. Это был плохой знак. Хотя из-за огромного количества адреналина он еще не чувствовал слабости от потери крови, все это могло кончиться весьма плачевно. Силы могут покинуть его в самый неподходящий момент, и тогда Антонио без особого труда расправится с ним.
Катамаран тем временем все увеличивал скорость, лихо прыгая по волнам. У Кроукера клацали зубы от неожиданных бросков то вверх, то в стороны. Поглядев вперед, он понял, что катамаран шел на юго-восток и теперь уже был в более глубоких водах Платановой бухты.
Наконец, Кроукеру удалось добраться до середины. Взглянув вверх, он увидел резиновый уплотнитель вокруг люка, похожий на черный ореол. Зацепившись левой рукой за алюминиевую перекладину, он подтянулся вверх. От порывов ветра перехватывало дыхание. Неожиданно подкатила волна тошноты, и он на несколько секунд прикрыл глаза.
Ощупывая в темноте крышку люка, он старался найти кольцо, но повсюду была лишь гладкая поверхность. А вдруг люк можно открыть только изнутри, из каюты? Тогда он пропал. Кроукеру стало по- настоящему страшно.
Переведя дух, он снова попробовал нащупать хоть какой-нибудь выступ на гладкой поверхности люка – и снова безуспешно. Только с третьей попытки его пальцы наткнулись на какой-то шов, и в душе Кроукера проснулась надежда. Он попытался поддеть его ногтями, но острая боль снова пронзила его раненое плечо. Кроукер закричал, и отчаяние придало ему сил.
С едва слышным щелчком крышка отошла в сторону. В углублении под крышкой оказался небольшой рычажок. Не теряя времени, Кроукер повернул его влево до отказа, толкнул вверх крышку люка и,
