нашей жизни. Я думал, что, если убью ее, все вернется на прежнее место, все будет по-старому, между мной и Антонио вновь возникнет мокои. – Он покачал головой. – Как же я ошибся! Даже из загробного мира она сумела увеличить пропасть между мной и Антонио. Когда Антонио узнал о том, что я сделал с Розой и нашел ее тело, то в первый момент я был уверен, что он убьет меня – я прочел это в его глазах. Но он не смог поднять на меня руку. В этот момент он вспомнил, что мы с ним из одной материнской утробы, что мы родились почти одновременно, что мы – почти точная копия друг друга. Наказание пришло позднее. Антонио всячески противился возобновлению мокои. Душа одного близнеца не может слиться с душой другого, если тот другой этого не хочет. И с той поры наша общность, наше единство душ и помыслов перестало существовать.
Кроукер еще крепче прижал камень духов к шее Хейтора.
– А теперь я хочу, чтобы ты рассказал мне о Бенни. Что тебя связывает с ним?
Прозрачные глаза Хейтора, казалось, видели не пространство, а время.
– Как что? Кости, конечно. Как и он, мы с Антонио жаждем заполучить кости.
– Какие еще кости? – удивился Кроукер.
– Ну, хватит! – громко скомандовал чей-то голос.
Обернувшись, Кроукер увидел идущего по коридору Антонио. Войдя в кухню, он посмотрел мимо Кроукера на своего окровавленного и распростертого на полу брата.
– Достаточно крови на сегодня. – Его янтарные глаза уставились на Кроукера. – Отпусти его, прошу тебя, – тихо, почти скорбно произнес он.
Кроукер не двинулся с места. Антонио держал в руках тот самый провод, которым Кроукер только что связал страшную пасть крокодила. Однако рептилии нигде не было видно. Кроукер заметил на лице Антонио красную полосу – она проходила через переносицу вниз по щекам и под подбородком, словно это он, а не крокодил был обмотан проводом. Впрочем, Кроукер тотчас же отмахнулся от этой мысли и постарался поскорее спрятать камень духов, чтобы Антонио не заметил его.
Лицо Антонио посуровело, и он сказал уже гораздо более жестким тоном:
– Я не люблю повторять свою просьбу дважды. Либо ты делаешь, как я сказал, либо пеняй на себя!
Теперь, когда камень духов был снят, глаза Хейтора вновь обрели свой светящийся янтарный цвет.
– Я не боюсь тебя, Антонио, – сказал Кроукер. – Бояться надо тебе и Хейтору, потому что теперь я буду мстить вам обоим!
Он неожиданно повернулся к Хейтору и прижал свой раскаленный коготь к его правой щеке.
Хейтор забился от боли, и Антонио тоже подскочил на месте, словно ужаленный.
– Ты сам не ведаешь, что творишь... – застонал Антонио.
В воздухе приторно запахло горелой плотью. Хейтор отчаянно кричал и бился, но не мог сбросить с себя Кроукера.
– Вот так. – Кроукер, наконец, убрал свой коготь. На щеке Хейтора осталась глубокая кровавая рана. Кроукер взглянул на Антонио и сказал:
– Теперь у него на щеке моя отметина. Пусть она напоминает вам обоим...
Неожиданно у него перехватило дыхание и на какой-то момент он, должно быть, потерял сознание, потому что внезапно очутился прижатым к дверце холодильника в трех футах от Хейтора. Тело гудело, словно он врезался в холодильник со страшной силой. Между ним и Хейтором стоял Антонио. Он весь дрожал от едва сдерживаемого гнева.
– Помнишь, я сказал тебе, что ты составляешь исключение, потому что еще не согрешил. Теперь же все изменилось. Бедняжка, этот мир, как кровь, течет и изменяется. Дружеские отношения возникают и рвутся. Избитая истина – в этой жизни нет ничего постоянного. – В голосе Антонио вновь зазвучала странная скорбь. – Тебе не следовало причинять боль Хейтору.
– Да ты только посмотри, что тут натворил этот бешеный пес! – Кроукер с трудом поднялся на ноги, которые все время норовили подогнуться под ним, словно их кости размягчились. От ярости у него перехватило горло. – Он убил Розу. – Кроукер схватился за ручку холодильника, чтобы не упасть. – Почему же ты продолжаешь защищать его?!
– А что ты сам думаешь по этому поводу?
– Антонио, ведь он погубил тебя! Ты сам это знаешь! – Силы слишком медленно возвращались к Кроукеру. Он никак не мог понять, что с ним вдруг произошло. Должно быть, Антонио с помощью хета-и лишил его энергии и жизненных сил. – Посмотри правде в глаза! Мокои больше не существует! Той особой связи между тобой и Хейтором больше нет!
– Не забывай, сейчас парадом командую я, – невозмутимо произнес Антонио. – Сейчас же уходи отсюда. – Его лицо внезапно покраснело. – Если ты все еще надеешься спасти свою племянницу, уходи и не оборачивайся!
Для Кроукера положение было безвыходным. Сейчас, когда жизнь Рейчел висела на волоске, у него не оставалось иного выбора, и Антонио отлично это осознавал. Но как только Барбасена будет убит, как только Майер подтвердит выполнение миссии, и Дженни сделает свое дело, тогда правила игры изменятся, и Кроукер рассчитается с этими негодяями за все!
– Между нами все кончено, – сказал Антонио. – Я имею в виду всякие дружеские, если их так можно назвать, отношения. Теперь мы – смертельные враги, понятно? Кто знает, что может случиться после полуночи? Тебя разыскивают федералы, им помогает полиция. Тебе не удастся скрыться от них.
Кроукер молча вышел в гостиную. Трансляция футбольного матча уже закончилась, начались соревнования по экстремальным видам спорта.
Кроукер уже был у входной двери, когда за его спиной раздался издевательский голос Антонио:
– Угадай, Соня или Вонда? Кто из них «подарит» свою почку твоей племяннице?
Сопровождаемый тихим смехом Антонио, Кроукер словно слепой ощупью выбрался на крыльцо, дотащился до своей машины и рухнул на сиденье. От приторного аромата жасмина его тошнило.
День пятый
1
С океана дул сильный ветер, с яростью набрасываясь на ни в чем не повинные прибрежные пальмы и ломая их огромные листья.
Кроукер, лежа на крыше трехэтажного здания напротив вегетарианского ресторана «Аншай», чувствовал, как падает атмосферное давление. Над островами сгущались черные тучи.
Надвигался шторм. Каменное Дерево уже сейчас мог бы точно сказать, когда именно разразится гроза, и насколько сильной она будет. А тем временем ночная жизнь города шла своим чередом – из ресторанов доносилась музыка, к их дверям подкатывали дорогие автомобили, нарядно одетые люди фланировали по улице. Для них эта ночь ничем не отличалась от всех остальных.
А тем временем Хуан Гарсия Барбасена был, видимо, уже где-то неподалеку. Он мог прилететь на частном самолете или же приплыть на катере; возможно, Бенни тоже вышел в море на своей быстроходной лодке навстречу ему. Что там сейчас происходило? Кроукер не знал. Он не знал даже, друг ли ему Бенни, или враг. Была уже половина первого ночи.
Кроукер еще раз проверил оружие, взглянул в оптический прицел, слегка поправил его. Потом, вполне удовлетворенный, отложил ружье в сторону и немного расслабился. Он был готов ко всему.
Он поднес к глазам цейссовскую «Ночную сову» и стал разглядывать улицу. Использование бинокля требовало большого терпения. Слишком быстро перемещая весьма ограниченное поле зрения, можно было упустить что-нибудь важное. Кроукер выработал для себя определенный ритм – тридцать секунд наблюдения в ожидании появления цели, десять секунд отдыха. Иначе уставшие глаза могли подвести в самый нужный момент. Кроукер разглядывал молодые лица, оживленные от выпитого пива, наркотиков и предвкушения секса. Он вспомнил те дни, когда и ему лето казалось вечным, а слово «будущее» и вовсе не имело никакого значения. Вспоминая лето, он стал думать о рыбной ловле. Вспомнив рыбную ловлю, он не мог не задуматься о Бенни. Так кто же такой этот Бенни Милагрос? Хороший парень или правительственный агент, ведущий двойную жизнь? Странное дело, так или иначе Кроукеру явно не хватало его.
Инстинкт заставил Кроукера снова взять в руки бинокль. Перед рестораном «Аншай» ничего не изменилось. Впрочем...
Внимание Кроукера привлек молодой мужчина, стоящий у переднего бампера черного «мерседеса» с
