отпускать его до тех пор, пока от Майкла не останутся одни щепки. — Майкл Досс. — Он вошел в комнату. — Это хорошо. Для меня. — Удэ засмеялся.
— Конечно, я тебя убью, — сказал он, не отрывая от Майкла глаз. Майкл собирался положить катану на пол, но Удэ покачал головой. — Нет. Сунь в ящик стола. Рукоятью вперед. Я не хочу, чтобы эта штука была у тебя под рукой. — Он кивнул. — Вот так-то лучше. — Удэ ухмыльнулся, помахивая пистолетом. Ему понравилось ощущение власти, появлявшееся, когда в руках был пистолет. — Тебе придется многое мне рассказать, прежде чем я с удовольствием прикончу тебя. — На лице Удэ застыла улыбка. — Думаю, прелюдия будет даже приятнее, чем концовка.
— Кто ты такой? — спросил Майкл. Удэ недоуменно вздернул брови.
— Я член Таки-гуми. Ты слышал о моем
— О чем ты говоришь? — Майкл ничего не понимал. Удэ покачал головой.
— Нет, нет. Так дело не пойдет. Вопросы задаю я.
— Но я правда...
— Вот этот красный шнурок, — Удэ помахал им в воздухе. — Что это значит?
Я его уже где-то видел, подумал Майкл. Но где?
— Вы убили моего отца, — сказал Майкл. — Неужели ты думаешь, что я тебе что-нибудь скажу?
— В конце концов скажешь, — ответил Удэ, — можешь не сомневаться. — Он взвел курок.
— Ты никого не убьешь.
Удэ резко развернулся.
В дверях стоял толстяк. Итимада, пистолет казался в его руке игрушкой.
Они выстрелили одновременно. Толстяк Итимада грузно качнулся назад, фонтаном брызнула кровь.
Удэ еще нажимал на курок, а Майкл уже потянулся к катане. Удэ ударил его по руке рукояткой пистолета.
Застонав от боли, Майкл опустился на колени.
Удэ прищелкнул языком.
— Нет, — сказал он, — так просто это тебе не удастся. — Прежде чем отойти на безопасное расстояние, он ударил Майкла пистолетом по лицу. Засмеялся, увидев, что из носа пошла кровь. — Ты скажешь мне все, что нужно. — Он взвесил пистолет на ладони. — Теперь у меня много времени. Более чем достаточно. Теперь никто нам не помешает, и никто не услышит, как ты будешь кричать от боли. А тебе будет больно, когда я прострелю тебе ногу. А через час другую. Потом займусь руками. Подумай об этом. Уйти из жизни без рук, без ног. Обидно ведь, нэ?
— Пошел ты к черту, — сказал Майкл. Удэ пожал плечами и рассмеялся.
— Что ж, мне лишняя забава. — Он нацелил пистолет на правую ногу Майкла.
В комнате возник какой-то звук. Долю секунды Удэ колебался, потом начал разворачиваться к окну.
Майкл не верил собственным глазам. Элиан влезла в окно. В ее руках была катана, которой она владела мастерски. Ударом меча она вышибла пистолет из рук Удэ, брызнула кровь.
Элиан сделала второй выпад. Удэ едва не лишился головы. Отчаянно дернувшись, он ударился об угол стола и со стоном выбежал в коридор.
Майкл схватил его пистолет и бросился вдогонку. Ему пришлось перепрыгнуть через тело толстяка Итимады. Он увидел, что Удэ завернул за угол, но, когда добежал до входной двери, того и след простыл.
Его звала Элиан. Майкл вернулся в кабинет. Элиан склонилась над толстяком, перевернула и, казалось, о чем-то говорила с ним.
Итимада перевел взгляд с Элиан на Майкла. Он тяжело, со свистом, дышал.
— Ты сын Филиппа Досса, — с трудом проговорил он. — Это так?
Майкл опустился на колени рядом с Элиан. Кивнул головой.
— Да, я — Майкл Досс.
— Твой отец позвонил мне... в тот день, когда его убили. — Толстяк закашлялся, тяжело вздохнул, некоторое время полежал с закрытыми глазами. — Мы с ним были знакомы... раньше. Когда
Итимада тяжело дышал, на него больно было смотреть.
— Досс знал, что я все еще верен его старому другу, Ватаро Таки. Он просил меня найти тебя. И спросить, помнишь ли ты
Майкл вспомнил предсмертное стихотворение отца: «Под снегопадом белые цапли взывают друг к другу как яркий символ синтаи на земле».
— Что еще он сказал? — спросил Майкл. — Кто его убил?
— Я... не знаю. — Толстяк Итимада хватал ртом воздух. Казалось, его легкие разучились работать. — Но не Масаси.
— Тогда кто же? — настаивал Майкл. — Кто еще мог желать его смерти?
— Найди Удэ. — Взгляд толстяка был устремлен вдаль. — Удэ взял то, что твой отец хотел тебе передать.
Майкл склонился еще ниже. Каждый вдох и выдох давался толстяку Итимаде с трудом. Такие звуки могли бы издавать старинные часы, нуждающиеся в починке.
— Документ Катей, — прошептал он. — Что это такое?
— Твой отец украл его у Масаси. — Похоже, Итимада уже ничего не слышал. — Масаси пойдет на все, чтобы его вернуть. Это он послал сюда Удэ.
— Кто такой Удэ?
— Тот, кто меня подстрелил, — сказал толстяк Итимада. — Я в него попал?
— Он был ранен, — сказал Майкл. Времени оставалось совсем мало. — Итимада, что такое документ Катей? Взгляд умирающего опять переместился на Элиан.
— Спроси у нее, — сказал он. — Она знает.
— Что?
Толстяк улыбнулся. Он явно видел что-то, доступное лишь ему одному. То, что находится за пределами жизни?
— Вера, — сказал он, — и долг. Теперь я понял, что значат эти слова. Это одно и то же.
И он испустил дух.
Майкл закрыл ему глаза. Он почувствовал страшную усталость, казалось, он мог бы проспать целую неделю. Но оставалось столько вопросов, и каждый из них требовал ответа.
Он посмотрел на Элиан. Кто она такая? Еще один вопрос, ответа на который пока нет. Но не сейчас. Сначала нужно выбраться отсюда, залечить свои раны и выспаться.
Элиан встала и церемонным жестом подала ему меч.
Майкл вдруг осознал, что она спасла ему жизнь, а он так и не поблагодарил ее. Он отер с лица кровь.
— Как твоя рука?
— Думаю, так же, как твой нос, — ответила Элиан.
— Однако меч ты держала крепко.
Она слабо улыбнулась.
— Пойдем.
И они начали свое мучительное путешествие обратно, к цивилизации.
Весна 1947
Токио
Все дело было в том, что Лилиан Хэдли Досс ненавидела своего отца. Она вступила в объединенную службу организации досуга войск только из-за его постоянных нападок.
И хотя ей нравилось, что на сцене она приковывала к себе всеобщее внимание, каждая минута, проведенная вдали от дома, превращалась в пытку. Ей не хватало друзей, она чувствовала, что отстала от
