почти не делая пауз между выстрелами. Кто-то зажег верхний свет.
Хэтер и Рейчел оставались там, где спали возле книжной полки. Томас и Рудд были на софе, а оба англичанина – на полу возле нее. Рене Луч сидел, прислонившись спиной к высокому зеркалу. Его волосы были взъерошены; глаза слезились от яркого света. Лишь Эмулер продолжал лежать неподвижно, растянувшись на животе. Его голова и плечи скрывались в густой тени у камина.
Эль-Калаам обвел мрачным, злобным взглядом комнату.
– Поднимите его! – приказал он.
Рита, приблизившись к молодому французу, пнула его под ребра носком ботинка. Эмулер не шевелился. Моментально нагнувшись, она прижала ладонь сбоку к его шее и подняла голову.
– Он мертв. Его задушили.
– Ты получил ответ, Эль-Калаам, – раздался голос Рудда. – Никто не собирается ничего подписывать.
– Я воспринимаю это заявление, как признание в том, что ты убил его, – холодно произнес Эль- Калаам.
– Я этого не говорил, хотя и жалею, что такая идея не пришла мне в голову.
– Очень хорошо. Однако у тебя с этим ничего не выйдет. – Эль-Калаам резко мотнул головой, и Малагез схватил Рудда за ворот рубашки. – Отведи его в парилку.
– Нет! – неожиданно воскликнул Луч. С трудом поднявшись на ноги, он привалился к зеркалу. Его слегка покачивало. – Вы подумали не на того человека. Он не убивал Мишеля. Это сделал я.
– Ты? – переспросил Эль-Калаам. – Как интересно. – И можно узнать, чего ради?
– Он был слишком молод и впечатлителен. – Французский посол старался убрать волосы, лезшие ему в глаза, но у него это плохо получалось. – Он не отдавал себе отчета в том, что ты делаешь с ним, в отличие от меня. Он не понимал, как ты обращаешься с ним, зато я понимал это. Он уже никогда бы не стал прежним. Никогда бы не стал мыслить или действовать, как прежде.
– В этом все дело.
– Да, я знаю. Вот почему его надо было остановить. Его следовало спасти от себя самого или, скорей, от того, во что ты превратил его. – На лице Луча застыло мучительное выражение. – Я сделал все, что было в моих силах, пытался поговорить с ним, но без толку. И я... – Он вдруг закашлялся, точно поперхнувшись собственными словами. – Выбор, который мне пришлось сделать, был вовсе непростым. Однако, я не мог допустить, чтобы наше правительство оказалось втянутым в этот инцидент подобным образом.
– Я понимаю, – хладнокровно произнес Эль-Калаам. – Впрочем, это не имеет значения. – Он отвернулся. – Погасите свет. До утра всем оставаться на своих местах. – Комната погрузилась во мрак.
Рассвет. Режущий глаза солнечный свет за окном. Предметы мало-помалу приобретали привычные очертания и окраску; стали видны кремовый и золотистый рисунки на обоях. Лучи, пробивавшиеся сквозь щели в ставнях, отражались от зеркала на стене.
– Осталось всего два часа, – заметил Малагез, обращаясь к Эль-Калааму.
– Мы все знаем, что должно быть сделано... так или иначе.
К ним подошел Фесси.
– Я не думаю, что израильтяне согласятся, – возразил Малагез.
Фесси скорчил презрительную мину.
– Американцы и англичане будут убеждать сионистов изменить их жесткий курс. Они обладают достаточной силой и властью. Конечно и то, и другое изрядно подзаржавело, но все-таки... что Израиль будет делать без поддержки Америки?
– Если бы Запад понимал нашу цель, – ответил Малагез. – Пока там, похоже, пребывают в сильном недоумении по этому поводу.
– На Западе разбираются в философии примерно так же, как и в Коране, то есть попросту, никак. Они понимают лишь язык пуль и смерти. Чтобы расшевелить их, необходимо прибегать к чрезвычайным мерам. Дипломатические тонкости для них – что мертвому припарка. Ничего, в свое время они сделают то, что мы требуем от них.
– Время, – прошипел Фесси. – Оно болтается у меня камнем на шее. – Он с размаху хлопнул ладонью по своему «Калашникову». – Я хочу сражаться. Мне даже отчасти хочется, чтобы срок ультиматума истек, и мы не услышали бы по радио сообщения о нашей победе. Я хочу сеять разрушения и смерть.
– Это оттого, что у тебя не все дома, – раздраженно бросил Малагез. – Мама должно быть уронила тебя головой на пол, когда ты был...
Фесси было кинулся на него, но Эль-Калаам мгновенно очутился между ними.
– Довольно! – рявкнул он. – Вы оба хороши. – Он перевел взгляд с них на Хэтер и Рейчел, стоявших у книжной полки. – Малагез, возьми девчонку. Фесси, сходи и проверь, включено ли радио на правильную частоту. – Рита взяла Хэтер под локоть. – Потом присоединяйся к нам: мы будем в «парилке»: пора проверить, из чего сделаны эти двое.
Они гуськом зашагали вдоль коридора. Ничто не изменилось в комнате, располагавшейся в его дальнем конце. Окна были по-прежнему плотно занавешены; кровать перевернута. Пол был скользким из-за розовой жидкости, разлитой по нему. На нем валялся резиновый шланг, извилистой лентой тянувшийся к тому месту, где несколько часов назад лежал Бок.
– Что вы сделали с Сюзан? – осведомилась Хэтер.
– Она стала совершенно бесполезна для нас. – Эль-Калаам махнул рукой, повернувшись к Малагезу. – Посади ее туда.
Тот с силой усадил Рейчел на измазанное кровью сидение стула, на котором пытали промышленника.
