Ее ушей достиг отрывистый топот и шум, доносившийся с другого конца коридора. Репортеры и телеоператоры уже успели наводнить вестибюль больницы. Между ними и Дайной стояли трое полицейских в форме. Следователь, вынимая руки из карманов куртки, что-то оживленно и горячо говорил в колючий букет микрофонов, тянущихся к его лицу. Он и его люди не позволяли волнующейся толпе сделать и шагу вперед.
Золотоволосые девушки, резвившиеся на улице, куда-то пропали, и поток машин, направлявшихся из восточного Лос-Анджелеса в Энчино, возобновил прерванное ненадолго движение, сопровождаемое разноголосым хором включенных на полную громкость радиоприемников.
Дайна услышала топот бегущих ног. Дверь в операционную распахнулась. Увидев мокрого от пота хирурга, Дайна поняла все, еще прежде чем он успел произнести хоть звук.
– Он скончался. Мне искренне жаль, мисс Уитней. Мы сделали все, что было в наших силах. – Его слова вихрем проносились сквозь ее рассудок. – Нас было трое. – Словно матадор после поединка с быком, он устал до такой степени, что даже забыл снять влажные перчатки – символ его профессии. Теперь он стал стаскивать их с потных ладоней. – Если это может хоть сколько нибудь утешить вас, то знайте, что он боролся за свою жизнь до конца.
– Нет, теперь это не имеет ни малейшего значения. – Она повернулась и зашагала прочь по выложенному зеленой плиткой коридору мимо бледного, как полотно, следователя.
Глава 14
Возвратясь домой, Рубенс обнаружил Дайну, стоящую в коридоре в ожидании его прибытия. В это утро солнце светило особенно ярко, а он забыл свои темные очки в самолете. Поэтому, открыв дверь, он в первое мгновение вдруг ослеп и остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку.
Вначале он разглядел ее высокий и стройный силуэт, похожий на прекрасное изваяние.
Дайна пошевельнулась, и в тот же миг Рубенс ощутил ее мягкий аромат. Он вдруг почувствовал, что задние мышцы его шеи напряглись как-то по особенному, и совершенно не мог понять, почему.
В следующее мгновение он увидел ее всю, одетую в светлое платье, закрытое спереди и с глубоким вырезом на спине. Через ее правое плечо на Рубенса смотрело грустное и мудрое лицо старика с полотна Эль-Греко.
– Я слышал обо всем по пути из аэропорта сюда, – промолвил он. – Тогда же я узнал о Крисе. Похоже, я немного опоздал. – Он стоял, замерев на месте, пристально глядя на нее. Их разделяла совсем узкая полоска пространства, через которую Дайна ясно видела испуганное выражение, застывшее в его глазах, точно он боялся, что из-за его отсутствия с ней стряслось непоправимое несчастье. – Ты в порядке?
– В полном.
– А твое лицо?
– Заживет. В свое время. – Она насмешливо посмотрела на него. – Ты, что боишься прикоснуться ко мне?
Словно по команде его закрепощенность мигом исчезла и, уронив дипломат и чемодан, он бросился к Дайне и заключил ее в свои объятия.
От прикосновения его рук вся ее холодная решимость, весь страх и гнев, которые она изо всех сил старалась поддерживать в себе, томясь в ожидании его приезда, улетучились бесследно. Ее душа растаяла, точно кусок льда, попавший на горячую плиту.
– Теперь все позади, – шептал он, нежно гладя ее волосы. – Все позади. – Однако вовсе не ее, а его била мелкая дрожь.
– В чем дело, Рубенс? – Она прижалась к нему, чувствуя, какая сила струится в его теле.
– Я боялся, что ты умерла внутри, – в его голосе звучали странные нотки, от которых у нее зашевелились волосы на затылке. – Или изменилась до неузнаваемости.
– Я та же самая, – ответила она, хотя сама не верила в это ни на йоту. – Я такая же, какой была всегда. Он бросил взгляд в направлении открытой двери.
– Все выглядит так, точно здесь ничего не произошло. Как будто это был всего лишь сон. – Он посмотрел на Дайну. – Давай назовем это так. Дурной сон. – Он крепко поцеловал ее в губы, как будто поцелуй мог в одночасье изгнать из их жизни зло, совсем недавно устроившее вакханалию в этом доме. – Где Мария?
– На кухне.
– Оставайся здесь, – бодро сказал он, – а я схожу к ней и попрошу приготовить нам роскошный обед, который мы возьмем с собой на яхту. – Он улыбнулся ей. – Я не забыл о своем обещании.
Когда они отчалили, небо было ясным, но вскоре все вокруг заволокло туманом, так что, хотя они и не успели отплыть от берега, Дайна сколько не всматривалась, не могла различить земли. Они неторопливо двигались в юго-западном направлении, взяв курс на Сан-Диего. Рубенс не говорил, куда они держат путь, а Дайне не приходило в голову спросить его об этом. Да и зачем? Море являлось начальным и конечным пунктом их путешествия, предпринятого только для того, чтобы побыть вдвоем.
Мария превзошла себя, приготовив холодную курицу в кисло-сладком соусе, по мнению Дайны, скорее в традициях китайской, нежели мексиканской кухни, маисовые лепешки, эпчилади и салат из помидоров и лука, заправленный маслом и базиликом. К этому она приготовила свежеиспеченную французскую булку, обильно посыпанную кунжутовыми семенами, как любила Дайна, и бутылку крепкого сухого итальянского вина.
Они взошли вместе на капитанский мостик и стали по очереди управлять судном, перебрасываясь короткими, незначительными фразами, болтали о разных пустяках. Потом Рубенс спустился в каюту вздремнуть ненадолго, доверив штурвал умелым рукам Дайны. Он появился на палубе в сумерках, одетый в темно-синие морские штаны из чистого хлопка, вязаную рубашку с короткими рукавами и потрепанные эспадрильи.[27]
– Мы сядем есть через час, – сказал он. Он бросил якорь, оставив включенными ходовые огни, и они пошли вниз. За обедом он небрежно заметил:
