кулисами появилась вспотевшая и растрепанная Дениза.
– Господи, вот это толпа! – Натянув рубашку, она села и вытряхнула сигарету из пачки. – Привет, малышка! Видала представление?
– Большую часть, – ответила Дайна.
– Тебе никогда не надоедает, верно?
– Угу.
Дениза, улыбнувшись, вытерла пот со лба.
– Это хорошо. Я имею в виду, то, что набираешься всего. Нет, – она подняла ладонь, – я не призываю тебя стать одной из нас. Наоборот, пока Бэба нет поблизости, я хочу сказать тебе, брось ты все это к чертовой матери.
– Я что-то не вижу, чтобы ты сама бросала все это.
– Нет, но я другое дело.
– Не понимаю, почему.
– Видишь ли, милочка, я все здесь люблю. К тому же я появляюсь и ухожу, сама распоряжаясь своим временем. Это хорошо, но я вынуждена возвращаться, так как должна работать во время, свободное от занятий в Нью-йоркском университете. Этот курс «Пи-Эйч-Ди»[17] ужасен... – Она посмотрела на Дайну. – Ты не понимаешь – Нет, да и с чего бы?
– Но мне кажется, я понимаю. Я думаю, что я по той же самой причине здесь и... с Бэбом. Просто потому что, возвращаясь домой, я чувствую себя... по-другому.
В первое мгновение Дениза не ответила ничего, потом, протянув вперед руку, сказала:
– Иди сюда, милочка. – Она погладила Дайну по спине. – Знаешь, а ты права. Да. Но все же... – Ее глаза затуманились. – Все же, – повторила она, наклоняясь вперед и целуя Дайну в лоб, – то, что ты видишь здесь – всего лишь волшебный сон.
Улыбнувшись, она похлопала Дайну пониже спины.
– Ну, теперь иди, – сказала она низким голосом. – Я вернусь завтра, – Дайне не хотелось уходить.
– Ты уйдешь или нет? Мне надо учиться.
– А, – произнес Марти, разглядывая Дайну сквозь двухфокусные линзы очков. – Я так и думал, что ты придешь сегодня. Я принес тебе пирожков с джемом. – Он поднял маленький белый сверток с захламленного стола и потряс им.
– Привет, спасибо, Марти. Ты не забыл. – Взяв сверток, она извлекла оттуда пирожок.
– Что значит, не забыл? Конечно, не забыл. Именно за это мне платят деньги. – Он похлопал себя по лысеющей макушке. – Запомни это. Моя жена говорит: «Марти, у тебя в голове задерживаются не одни только цифры». В этом котелке целый резервуар, и я плаваю в том, что мне хотелось бы забыть. Пожалуйста, – он очистил сидение разваливающегося кресла от стопок бумаг, положив их на крышку старого сейфа, – садись.
Когда она уселась и принялась за пирожки, он поинтересовался: «Как в школе?».
– Вроде, нормально.
– Я надеюсь, ты учишься хорошо? – подозрение вкралось в его голос. Он помахал рукой. – Ты ведь... не водишь меня за нос? Образование – важная вещь. Даже Бэб согласен с этим, не так ли? Видишь? Ты ведь не хочешь кончить, как бедная Дениза?
– Бедная Дениза? Что ты имеешь в виду? Она скоро закончит учиться.
Марти, нагнувшись, смахнул прилипшие к уголкам ее рта крошки от пирожков.
– 'Нова' – неподходящее место для девушки с такой головой. – Он указал мозолистым пальцем на Дайну. – Это относится и к тебе.
– Эй, дай ей передохнуть, – пробурчал Бэб из другого угла. – Она знает, чего хочет.
– Фью! – Марти энергично махнул на него рукой. – Она еще слишком молода, чтобы знать что-то о своих желаниях.
– Я думаю, возраст тут не имеет никакого значения, – возразила Дайна.
– Ты думаешь так сейчас. Пройдет время, и ты сама увидишь.
– Она не увидит ни хрена, пока я не разберусь с этими цифрами, – мрачно заметил Бэб, – так что утихомирься.
– Ну-ка, – сказал Марти, наклонясь к нему. – Дай я погляжу.
– Убери свои лапы, Джек. Тебе вовсе незачем соваться сюда.
– В чем дело? Ты полагаешь, я не знаю, что стоит за цифрами? Какое мне дело? – Он потянул из рук Бэба желтый разграфленный лист бумаги. – Давай. У меня уйдет на это минута, а потом ты сможешь отвести Дайну куда-нибудь хорошо поужинать. В нынешнем месяце ты можешь это себе позволить.
Марти едва успел приступить к изучению цифр, бормоча: «Где же ты все-таки научился писать?», когда дверь в офисе распахнулась. Человек в желто-коричневом пальто возник на пороге, сжимая в руке полицейский револьвер 38-го калибра. Он попеременно переводил черный смертоносный ствол на каждого из присутствовавших поочередно. Его лицо было скрыто под бело-красно-голубой лыжной маской, так что наружу выглядывали лишь глаза и толстые розовые губы.
Он сделал два шага вперед, и за его спиной показался второй человек, одетый похоже, но ростом немного повыше первого. Из полумрака, царившего в коридоре, до них долетел унылый голос Тони: «Откуда мне было знать? Они сидели в зале и натянули маски, прежде чем кто-либо сумел разобраться...»
