вышел из укрытия, они пристрелили бы меня на месте.
- Благодарю за помощь, - американец с трудом поднялся. - Лейтенант Делмар Дэвис Макоумер.
- Киеу Сока, - он протянул ему руку. Бессознательно он представился так, как это принято на Востоке: вначале фамилия, потом - имя.
Они пожали друг другу руки.
- Рад познакомиться с тобой, Киеу.
Киеу. Пусть будет так, он не стал поправлять его. Он уже хотел было это сделать, но вдруг осознал, как важно то, что произошло: поменяв местами фамилию и имя, он окончательно порывал со своим прошлым.
- Я думал, вы собираетесь убить меня, - сказал Макоумер, - почему вы этого не сделали?
- Вы пришли сюда, чтобы уничтожить красных кхмеров, - ответил ему Киеу.
Макоумер кивнул:
- Да, нашей целью был этот лагерь.
- Я хочу, чтобы красные кхмеры были стерты с лица земли.
- Но вы же сами красный кхмер.
Киеу покачал головой:
- Мне больше не по пути с Черным Сердцем. Они убили моего брата. И вот сами пали от вашей руки, - он достал из кобуры свой именной пистолет и вложил его в руку Макоумеру. - Это единственное мое имущество, которое имеет хоть какую-то ценность, пусть даже, как сувенир.
Он поклонился американцу:
- Я перед вами в неоплатном долгу.
- Это не имеет для меня значения, Киеу, - мягко произнес Макоумер и положил ему на плечо. - Есть задание, которое я обязан выполнить, хоть и в одиночку.
- Я помогу вам, вы должны позволить мне помочь вам. Макоумер улыбнулся и сжал плечо Киеу:
- Олл райт, - по лицу его пробежало облако. - Но должен предупредить тебя: если ты мне действительно поможешь, для тебя будет очень рискованно оставаться на родине.
Киеу внимательно посмотрел на него. Взрывы наконец прекратились.
- Война пожирает Камбоджу как чудовищный тигр. У меня больше нет ничего, даже жизни. Я пойду туда же, куда и вы.
- Значит, отправляемся в Америку?
- В Америку, - кивнул Киеу.
День выдался туманный, но, к счастью, без дождя. Скрытое облаками солнце давало ровный, мягкий свет. Где-то далеко играла музыка, аккорды мчались по бесконечным проходам, над ними реяли насыщенные яркими красками полотнища мелодий и прекрасные гармонии. В их мирное звучание вдруг вторглись шум и ярость войны. Пальмы вдоль берега исчезли в охватившем их золотисто-матовом пламени. Дым толстой черной змеей потянулся к небу повис там, покачиваясь. Запах пороха и ужасный сладковатый аромат горящей человеческой плоти. Трейси очнулся от запахов войны, он попытался подняться и дико закричал. Ласковые руки удерживали его, тихие слова заушили взрывы снарядов в мозгу. Он сделал глубокий вздох, и запахи обуглившейся плоти вскоре сменились стерильной атмосферой больницы. Глаза его закрылись, Трейси осторожно положили на подушки.
- Доктор...
И он снова провалился в глубокий сон, дарованный сильнейшими транквилизаторами, но губы его продолжали произносить одно-единственное слово, занозой засевшее в его мозгу.
Доктор, доктор, доктор... Он тонул, снова погружался в темноту, из которой перед этим на короткое мгновение вынырнул.
Лорин в пятый раз пыталась сделать тройной pas de chat. Правда, сейчас она выполняла его с партнером, высоким датчанином по имени Стивен. Кроме него на репетицию пришли еще шестнадцать участников труппы: восемь юношей и восемь девушек.
Первые два раза она немного отставала, а потом слишком разогналась и убежала вперед на целый такт. Партитура этого балета Стравинского, самого ее любимого, никак не выстраивалась в ее сознании. Мелодия жила отдельно от темпа, страшнее которого ни один танцор не встречал за всю жизнь. Она еще как-то справлялась с изменением тональности, но станцевать полностью всю фигуру, которую придумал Мартин, пока не удавалось.
Вот и сейчас, на втором прыжке, она завалилась на Стивена, и они оба едва не покалечились. Мартин немедленно остановил музыку, и девушки из кордебалета принялись шушукаться. Молодые люди с интересом поглядывали на солистов.
Мартин вышел в центр репетиционного зала, несколько раз звонко хлопнул в ладоши, и просторное помещение в одно мгновение опустело. В зале остались только он и Лорин.
Мартин стоял спиной к зеркальной стене - отражавшийся в ней зал казался в два раза больше. Я - как на необитаемом острове, подумала Лорин. Мартин стоял поодаль, скрестив руки на груди. На нем была белая рубашка с закатанными рукавами и старомодные черные брюки. На ногах - балетные тапочки.
- Лорин, - негромко окликнул он ее, - сколько лет ты уже танцуешь?
- С пяти лет. Всю жизнь.
Мартин положил руку на отполированный несколькими поколениями танцоров круглый деревянный поручень.
- Ты когда-нибудь думала о том, чтобы сменить профессию?
- Нет. Ни разу.
Он резко повернулся к ней:
- А почему такая мысль даже не приходила тебе в голову, можешь сказать мне?
Красивая русская голова на идеально прямой шее. На таком расстоянии нервный тик одного глаза был едва заметен. Он пристально смотрел на Лорин.
- Я хотела только танцевать. Всегда.
- И хотела танцевать со мной. С Власким.
Лорин кивнула:
- Да. Нью-йоркская труппа лучшая в мире. А я всегда хотела быть лучшей.
- Вот поэтому-то ты и здесь! - отчеканил Мартин. - Здесь собраны лучшие силы... Но здесь требуется не просто танцевать. Танцевать можно в труппе Английского Королевского балета, в Сан-Франциско, в Американском балетном театре. Ты здесь для того, чтобы учиться, ты должна расти как балерина. Ты должна стать большим, чем танцовщица!
Голос его был по-прежнему спокойным, но в глазах появился стальной блеск. Мартин никогда не старался обратить танцоров в свою веру, для этого к его услугам была пресса и члены Гильдии американского балета. Он никогда не ставил между ними знак равенства: одни танцуют, другие восславляют танец, третьи финансируют его. Как он любил говорить, все звенья этой цепочки связаны друг с другом, ни одно не могло бы существовать без другого. Нет, танцоры сами шли к нему.
Он пересек зал и подошел к ней.
- Ты уже больше, чем просто танцовщица, Лорин. Но в то же время ты та, какой была всегда. Профессионал. Что бы тебя сейчас ни беспокоило, я хочу помочь тебе избавиться от этих проблем. Они встают между тобой и музыкой. Я создаю движения, ты даешь им жизнь. Если твоя концентрация нарушена, ты не сможешь этого сделать.
- Не знаю, что со мной происходит, - несчастным голосом пожаловалась она.
- Это не имеет никакого значения, - рассердился Мартин, - меня интересуют лишь последствия.
Мартин подошел вплотную к ней, Лорин чувствовала как ей передаются его спокойствие и уверенность.
- Если ты профессионал, ты будешь танцевать. Точка. Через неделю этот балет должен быть окончательно готов.
- Почему? Что произошло, из-за чего такая спешка? Глаза Мартина весело блеснули:
- Сезон окончен, но мы не едем в Саратогу. Нас пригласили в другое место: мы будем первой западной труппой, которая выступит в Китае.
- Китай! - у Лорин перехватило дыхание.
Мартин кивнул:
