- Может, я могу вам чем-то помочь?
- Нет, - Лорин улыбнулась и покачала головой, - вряд ли вы сможете мне помочь.
Она снова улыбнулась, но улыбка получилась похожей на гримасу боли.
Монах нахмурился и движением руки показал официанту, что они больше не нуждаются в его услугах. Лорин и Монах сидели в клубе 'Джиньджиань' - сегодня вечером они были самыми заметными фигурами: люди бросали на них любопытные взгляды и тихо перешептывались. Как на телешоу, подумала Лорин.
- Вы напрасно не верите мне, мисс Маршалл, - Монах пригладил усы. - Меня здесь считают кем-то вроде чародея, волшебника. - Он улыбнулся ей: - Итак, чем я могу вам помочь?
Лорин засмеялась:
- Какая чепуха!
- В самом деле?
Монах наклонил голову, и пустой бокал Лорин исчез. Через мгновение на его месте возник другой, чистый. Она взяла его s руки и подозрительно осмотрела со всех сторон. Еще через мгновение в бокале появился джин. Лорин пригубила напиток:
- Отменный джин, неужели местный?
- В этом напитке я тоже знаю толк, - Монах усмехнулся, - знаете, сколько стран я объездил! И во время каждого визита обязательно посещает винодельческие предприятия. Я уже со счета сбился, сколько пинт, галлонов, литров и всяких там кубических единиц джина я продегустировал.
Лорин снова рассмеялась. Она удивительно легко чувствовала себя в обществе этого добродушного, веселого китайца.
- Должна сознаться, вы оказались совсем не таким, каким я вас себе представляла.
- Да? - Монах сделал серьезное лицо и сердито свел брови на переносице. Вы ожидали увидеть страшного азиата-ксенофоба, ведь так, верно?
- Именно, - улыбнулась Лорин, - а вы оказались...
- Je ne sais quoi?25
- Надо бы вас сфотографировать.
- О нет, нет! - он изобразил на лице страх. - Меня все равно никто не узнает.
Подали обед. Они наслаждались трапезой и обществом друг друга.
Монах покачал головой:
- А между тем, я говорил совершенно серьезно, мисс Маршалл, когда предложил вам свою помощь.
- Я же просила вас называть меня Лорин.
Монах кивнул.
- Я восхищаюсь тем, что вы делаете, Лорин. Я глубоко уважаю преданность своему делу, предельную сосредоточенность на нем - это, так сказать, контролируемый центризм энергии. Так говорят у нас, это чисто китайский феномен.
- Я никак не могу понять: вы снова дразните меня?
- Что касается комплимента, конечно же нет, - Монах аккуратно промокнул губы салфеткой, - в отношении же остального... - Он взмахнул рукой, и Лорин подумала, что сейчас он похож на птичку, примостившуюся на проводе. - Ваша врожденная грациозность в сочетании с бесподобно развитыми мускульной системой и вестибулярным аппаратом напоминает мне наших лучших гимнастов, но то, что делаете вы, весьма отличается от движений, принятых у нас, на Востоке. Я бы сформулировал суть вашего искусства как экспрессию импровизации, или же чувственное прочтение неосязаемых образов. - Он поднял на нее грустные глаза: - Это то, чего мне больше всего не достает, когда я нахожусь на своей официальной должности.
- Вы хотите сказать, что есть и другая, неофициальная? - Лорин была заинтригована.
- Естественно. Мужчина не может довольствоваться исключительно образом жизни чиновника, - он разлил вино по бокалам. - В противном случае душа моя увяла бы и тихо умерла.
- У меня сложилось впечатление, что ваше правительство, ну, скажем, не приветствует отступлений от общепринятых норм.
- В последние годы мое правительство кое-что поняло, - Монах наклонился и взял ее пальцы в свою ладонь. Рука его была сухая и твердая, человеку с такими руками можно доверять, подумала Лорин. - Страна не может существовать и развиваться в вакууме, ею же и порожденном, - продолжал он. - А вакуум возник на волне нашей революции. Понимаете, до недавнего времени наше государство напоминало младенца - своей уязвимостью перед простейшими вещами, через которые человечество прошло на заре существования цивилизации. А уязвимость или, если вам угодно, комплекс неполноценности, породила ксенофобию, и не просто ксенофобию, а панический страх перед иностранцами. Уверен, вы об этом слышали. - Но сегодня, - он снова улыбнулся, - наше мышление претерпевает серьезные изменения, время творит чудеса! Необходимо считаться с реальностью, и теперь на первое место выходит мирное сосуществование со всем остальным миром. Здесь-то и заложено самое серьезное противоречие: правительство обнаружило, что само издало гору законодательных актов, запрещающих какое бы то ни было сотрудничество с иностранцами. Мы почти ничего не знали об окружающем нас мире. Официальная же политика сводилась к следующему: руку дружбы протягивать еще рано, восточное сознание не терпит спешки и суеты. Я оказался одним из немногих, скажем, вольных стрелков, на свой страх и риск налаживающих дружеские контакты, перерастающие затем в прочные деловые связи с западными партнерами.
- Но сегодня Китай - открытая страна и необходимость в ваших услугах отпала.
А девчонка не дура, подумал Монах, и усмехнулся:
- В целом, вы правы, однако мой бизнес приносит государству весьма неплохой доход, отказываться от которого было бы весьма глупо, согласитесь.
- Значит, вы никакой не вольный стрелок. Правительство имеет свою долю от вашей, с позволения сказать, охоты. Вполне капиталистический подход к делу.
Монах откинулся на спинку стула и захохотал:
- Совершенно верно, в самую точку! Мы весьма способные ученики, и учимся у вас очень быстро. Вольный стрелок, видимо, не самое удачное выражение. Неофициальный, так будет
точнее, - он слегка сжал ее руку. - Учтите, я сообщил вам почти что государственную тайну. Лорин пожала плечами:
- Мне даже некому ее раскрыть. В Госдепартаменте у меня нет ни одного знакомого, - она пододвинула свой бокал на центр стола. - Еще вина, пожалуйста.
- Жаль, - вздохнул Монах, наполняя бокал Лорин, - что вы не хотите рассказать мне, что вас тревожит.
Лорин удивленно посмотрела на него, раздумывая.
- А почему бы и нет? - сказала она наконец. - Полагаю, свежий взгляд на мою проблему не повредит.
И она рассказала ему о Трейси, о брате Бобби и о том, что произошло между ними. Имен, однако, она не называла.
- Я люблю его, - закончила она, - и не понимаю, зачем приложила столько усилий, чтобы оттолкнуть его от себя.
Монах задумался.
- Вы предпринимаете действия, диаметрально противоположные тому, что чувствуете, - он поглядел на нее печальными глазами.
- Вовсе нет, - возразила Лорин. - В тот момент, когда я поняла, что он несет ответственность за гибель брата, я его возненавидела.
- Вы же только что сказали, что любите его. Чему верить? Что вы его любите или ненавидите?
- И то, и другое.
Монах кивнул:
- Так бывает. Человек очень сложное существо, способное на множественность чувств одновременно, - он сдул со стола несуществующую пылинку. - Но вы по-прежнему думаете о нем, он вам нужен. У ненависти
