размышление не дам. - Он приблизил свою наглую рожу вплотную к ее лицу. - Но мне нравится, как ты разговариваешь. - Он громко щелкнул зубами, изо рта понесло спиртным.
Марион закрыла глаза. 'Пронеси, Господи', - подумала она и тут же прокляла Хэма за то, что он привел ее сюда.
- Эй, Марион!
Услышав голос откуда-то сзади, она открыла глаза.
- Эй! Что тут такое происходит?
- Слушай ты, парень. Тут твоя дамочка вконец обгадилась с перепугу. Тебе, брат, надо подбирать себе более крепких баб.
'Вроде слышится его голос', - облегченно подумала она и позвала:
- Хэм!
Она принялась изо всех сил вырываться, отдирая от горла липкую ладонь бритого негра, на глаза у нее навернулись слезы. Бритый ослабил хватку, и она в смятении бросилась к Хэму, разъяренная, ничего не соображая.
- Ты, подонок! - накинулась она на него. - Это все ты нарочно подстроил, а теперь забавляешься!
- Должен же я привести себя в порядок.
Негр громко ржал, буфетчик отвернулся - концерт окончен.
Марион закрыла лицо руками:
- Теперь сядем за столик, - примирительно сказал он и, обняв ее за плечи, повел обратно. Выпивка и легкие напитки уже стояли на столе, рядом лежало меню. Хэм видел, что она вся кипит от негодования.
- По-моему, ты не из породы тех фифочек, которые могут дуться весь вечер, - заметил он.
- Ты еще не знаешь, какой фурией я бываю, - огрызнулась она, доставая из сумочки пудреницу и разглядывая себя в зеркальце.
'Да, не знаю, но понемногу начинаю узнавать', - подумал Хэм, а вслух произнес:
- Похуже ничего надеть не могла?
- Ты форменный подонок, - отрезала она, защелкивая пудреницу.
Официантка поставила на стол поднос. Марион наклонилась, принюхиваясь к аппетитным запахам.
- Что это?
- Свиные рыла, - ответил он в шутку, разрезая подрумяненные куски мяса, обильно политые густым красным соусом. - Лучшее блюдо в знак примирения.
Марион лишь холодно взглянула на него и откусила для пробы кусочек, подцепив его вилкой.
- О, довольно вкусно.
- Да, здесь готовят от души, - подтвердил он. - Поэтому-то я и хожу сюда всякий раз. Самые лучшие свиные рыла. Вкуснее готовят только в Сент-Луисе.
- Что это значит - рыла?
- Хорошо прожаренные свиные щеки.
Марион отложила вилку в сторону и молча уставилась на блюдо. Хэм как ни в чем не бывало продолжал с хрустом разделываться с кусочками мяса, ожидая, пока она не осушит свой стакан.
- Ты вроде хотела рассказать мне, как познакомилась с моим отцом.
- А я надеялась, что мне не придется рассказывать, - ответила она, немного подумав.
- Полагаю, что все же придется.
Она резко вскинула голову, щеки у нее порозовели.
- Пожалей меня. Трудно все это рассказывать. - В смущении она теребила ожерелье на шее. - Торнберг и мой отец были друзьями.
- Где, когда?
Марион печально улыбнулась и продолжала:
- Ах, мои иллюзии развеиваются как дым. Врала я все тебе, когда говорила, что мой отец еще жив. На самом деле он умер несколько лет назад, когда перевозил партию американских армейских винтовок в районы вокруг Белфаста.
Хэм с сомнительным видом посмотрел на нее.
- Так, выходит, твой отец был торговцем оружием, а вовсе не судостроителем, как ты говорила, - упрекнул он и вспомнил, как она зажигала свечу на его яхте и уверяла, что таким образом молится за здоровье своего отца.
В ответ Марион лишь печально вздохнула:
- По сути дела, он был и тем и другим. Начинал он как судостроитель эта работа перешла к нему по наследству от отца. А потом он допустил ошибку - продал фирму японцам. - Волнуясь, она закручивала в скатерть столовую ложку и раскручивала, закручивала и раскручивала. - Не думаю, что он радовался после такой сделки. Он сразу сделался угрюмым и беспокойным. По-моему, это и стало одной из причин, что он поддался уговорам своих приятелей из Ирландской республиканской армии и стал снабжать их оружием.
- Ну и само собой разумеется, - заметил Хэм, - что когда его убили, торговлей оружием занялась ты.
- Ничуть не бывало, - парировала она и, заметив наконец, что она делает с ложкой, отложила ее в сторону. - Отец был убежденный шовинист и завещал заниматься этим делом моим двоюродным братьям.
- А-а.
- Да. Ненавижу их, этих жадных ублюдков. Все эти взаимоотношения наше личное дело, поэтому-то я и врала все тебе. Считала, что тебе не понравится встревать в нашу семейную вендетту.
- И правильно считала. Вендетта - грязное дело.
Она согласно кивнула и попросила:
- Забудь, пожалуйста, что я когда-либо говорила о компании 'Экстант экспортс', ладно?
Она подняла стакан, и уже хотела было пригубить его, как вдруг резко поставила обратно и закрыла лицо руками. Хэм услышал, как она тихо всхлипывает.
Он сидел и смотрел на Марион, не зная, верить ее словам или нет. 'Боже мой, она же очаровательна! - подумал он. - И почему мы не встретились, когда я был еще молодым, до того как моя жена отбила у меня всякую охоту к семейной жизни?'
- Тьфу!. Ненавижу сама себя, когда плачу, - сказала Марион, прижимая к глазам салфетку.
Хэм слегка улыбнулся, заметив:
- А мужчинам, думаешь, нравится, когда женщины плачут?
- Я где-то слышала такую фразу, - улыбнулась она. - Поэтому и не очень-то плачу при всех.
- Возьмем, к примеру, моего отца: он просто в ярость впадал при виде плачущих женщин. Полагаю, что он считал, будто сможет насильно отучить их заниматься этим. Я даже удивлен, как это он не женился на тебе.
- Разумеется, попытки он предпринимал, - призналась Марион. - И очень настойчивые.
- Да, это уж точно. Вот этой-то черты его характера и боятся больше всего.
- Жить и расти в его доме, должно быть, довольно любопытно.
- Это один из способов познать его характер, но я, конечно, применял и другие методы.
- А вы, что же, вдвоем не уживаетесь?
- Да не в этом дело. Все зависит от блажи отца в тот или иной момент. Ну и, конечно, от его настроения, а у него семь пятниц на неделе, разве не так?
На этот раз Марион рассмеялась от души.
- Ты мне нравишься такой: сильный, уверенный в себе и отчасти бесцеремонный, - заметила она.
- Тогда, может, самое время перестать пудрить мне мозги?
Долгое время она сидела молча, наконец выдавила:
- Мне не нравится так вести себя, но...
- Что 'но'?
- Самое ужасное в том, что я не уверена, смогу ли вести себя по-другому.
