чувственных, нежных, достигших совершенства. Это вам не кокетки, продажные исполнительницы всяких мерзких штучек, до которых так охочи развратные западные мужчины. Нет, Мишима понимал в них толк. Такие японки - актрисы высшего класса. Только мужчина с высокими помыслами может столь тонко изобразить истинную женщину, создать ее идеал.
А вообще-то Вакарэ презирал жизнь - он подозревал, что и Мишима тоже презирал ее, - потому что она так несовершенна. Вакарэ жил только ради того, чтобы приблизиться к идеалу. Даже своим телом он не был удовлетворен, как, впрочем, и многим другим, почтя всем. Вселенский хаос непрестанно работал против совершенства, разрушая все, что, как он твердо верил, должно каким-то непостижимым образом обрести безупречную форму.
Вакарэ страстно желал стать свидетелем такого прекрасного мгновения, хотя бы мига совершенства, прежде чем неумолимая троица Хаоса - Время, Слепой Случай я Крутой Поворот - вернет все на круги своя. По мере своего возмужания он все больше преисполнялся верой в то, что подобный миг станет вершиной его жизни; за ним последует смерть. Потому что, как это понял Вакарэ, смерть сама по себе является очищением и окончательным освобождением от тирании 'Тошин Куро Косай', которая опутала своими щупальцами всех японцев. В то же время это будет погашением долга перед организацией.
На расшифровку инструкций ушло ровным счетом пять минут, а еще сорок пять - на зашифровку разведывательной сводки о последних оперативных действиях общества Черного клинка в разных точках земного шара. Он окинул взглядом список: довольно внушительный. Список, подумалось ему, мог бы напугать и оппозицию. Ну что же, очень даже недурно. Он отправил зашифрованный телефакс, затем унес листки в ванную, поджег их и держал так, пока огонь не подобрался к самым кончикам пальцев, после этого растер пепел, бросил в унитаз и спустил воду.
С Минако Вакарэ встретился в театре, где группа молодых женщин, одетых в традиционную японскую одежду, пела с ангельским прилежанием и танцевала с воздушной грацией, отчего у зрителей, а большинство из них были мужчины, на глаза наворачивались слезы умиления. После концерта они пошли пешком по залитой неоновым светом Гинзе, пробираясь сквозь толпу и останавливаясь у огромных рекламных щитов и афиш и у еще более громадных зданий.
- Спасибо, что пришли встретиться со мной. Мне сворачивать здесь, сказала Минако. - Поскольку мой сын Юджи ваш близкий друг, вы занимаете в его душе особое место. Поэтому буду говорить с вами начистоту.
- Да, мы с Юджи-сан близкие друзья, - подтвердил Вакарэ, - но наши встречи носят случайный характер. Я даже удивляюсь, что мы все еще дружим.
- Это испытание для вас обоих, - заметила Минако. Вакарэ улыбнулся. 'Только женщина и может полагать, - подумал он, - что наша привязанность чисто мужское дело'. Вслух же он сказал:
- Может быть. Но в таком случае у нас с вами особая дружба, как вы считаете? Я не могу себе представить, чтобы я мог пойти на подобный концерт с какой-то другой женщиной.
Он опять улыбнулся, явно наслаждаясь тусклым солнечным светом. Ему не надо было торопиться на службу в этот зимний день.
Вакарэ был заместителем начальника Управления промышленной политики могущественного министерства внешней торговли. Трудно переоценить влияние этого министерства на жизнь Японии. Именно оно диктовало, к примеру, индустриальную политику в стране в период особо высоких темпов развития, начиная с середины 50-х годов и вплоть до последнего времени. Поощряя компании и фирмы, охотно вкладывающие капитал в новые отрасли промышленности - электронику и производство компьютеров, министерство сумело плавно, без спадов и рывков, привести Японию к ее господствующему положению в мировой экономике.
- Тот факт, что я возглавляю отдел исследований и анализа управления и поэтому могу дать ход любым лабораторным работам Юджи или, наоборот, затормозить их, уже достаточен для того, чтобы объявить нашу дружбу потенциально опасной, - заметил Вакарэ. - Поэтому мне прямой смысл быть членом 'Тошин Куро Косай'.
- Вот это-то все и связывает нас, - улыбнулась Минако. - И именно поэтому вам предложили возглавить отдел.
- Этой должностью я обязан лично вам, Минако-сан, и чувствую себя в неоплатном долгу перед вами, - с почтением сказал Вакарэ. - Однако раз уж мы говорим открыто, извините меня за вопрос: не из личной ли корысти вы выдвигали меня на должность начальника? В конце концов, я ведь могу оказывать Юджи неоценимую помощь.
- И вы посмели подозревать меня в такой нечистоплотности?
Вакарэ лишь недоуменно пожал плечами:
- Вряд ли мое слово что-либо значит. Сын ваш неподкупен. Не думаю, что он одобрит мои действия, если я столкну кого-то с моста на его пути. Для него это - нарушение закона.
- Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь, - вздохнула Минако. - Вам не почувствовать боли, которую я ощущаю, когда прошу помочь мне. Но выбора у меня нет. Мы должны постараться уговорить Юджи вступить в общество, возглавляемое Нишицу, и в ЛДП.
- Я, разумеется, сделаю все, о чем вы ни попросите, Минако-сан. Но в данном случае вы просите о невозможном.
- Может, и так, - подумав, ответила она и склонила голову. - А может, и нет. - Она чуть улыбнулась. - Вот что бы я предложила: сговоритесь с моим сыном тайно.
- Я? Что?.. Не понимаю, что вы хотите... - Вакарэ казался озадаченным. - Не знаю, гожусь ли я вообще для всяких сговоров и тайных дел.
- Вам это понравится, - убеждала его Минако. - Даю гарантию. Я хочу, чтобы вы встретились с Юджи где-нибудь в нейтральном месте, там, где не ведутся деловые переговоры. Допустим, пообедаете вместе или пойдете на какой-нибудь концерт, когда он не будет занят Делами. Вот тут вы ему и признаетесь.
- Признаться? В чем? - удивился Вакарэ, почувствовав, как екнуло сердце.
- А в том, что вы член тайного общества Черного клинка.
- Что, что? Извините меня, Минако-сан, но такое признание, безусловно, положит конец дружбе Юджи со мной.
- Если вы так считаете, то явно недооцениваете моего сына, - возразила Минако. - Подумайте, Шото- сан: ему известно, что вы обожаете Юкио Мишиму и разделяете все его убеждения. Думаю, что он уважает вас за это. Юджи знает, что вы чистосердечны. Вот это и есть самое важное для него.
- Но сказать ему, что я член 'Тошин Куро Косай'...
- Это только заинтригует его, - убежденно продолжала Минако. - Вы, должно быть, знаете, что Юджи во многом наивен. Он считает, что общество Черного клинка - сугубо политическая организация и что членство в ней открыто для всех. Однако ему неизвестно, что членами организации могут быть только достойные и одаренные люди. Надеюсь, что он никогда этого и не узнает.
- Но даже если Юджи и сочтет общество Черного клинка чисто политической организацией, все равно он будет рассматривать его как опасное и зловредное сборище реакционеров, не говоря уже о том, что оно представляет угрозу всему, во что он верит.
- Вот на это я как раз и рассчитываю, - заметила Минако и улыбнулась. - Представьте себе, как заинтригует его ваше сообщение о том, что вы замышляете заговор с целью смещения Нишицу... Чтобы занять его место.
- Что я, с ума спятил, что ли, говорить ему такое?
- Кому другому, конечно, сказать нельзя, но Юджи можно, - настаивала на своем Минако. - Он будет нем как могила.
Она замолчала, ожидая, пока не пройдут мимо несколько панков, цокавших по тротуару черными бутсами и вертевших стриженными в полоску головами, а потом продолжила:
- А если вы скажете ему, что хотите привлечь его в 'Тошин Куро Косай', то для него это будет иметь особый смысл. Вместе вы будете обладать достаточной силой, чтобы внести в общество перемены. Он сразу поймет это.
Вакарэ задумался.
- Но я обязан сообщить Нишицу-сан о том, что рекомендую в общество нового члена, - с сомнением сказал он.
