честь всего класса, новички не сражались с учениками из других классов. А ссоры между меченосцами, буде таковые возникнут, всегда разрешались на индивидуальных поединках.
— Итак, поприветствуем меченосца из класса восьмой смены. — Инструктор поднял руку. — Марш, шаг вперед.
Нарочито развязно растолкав стоявших с ним рядом учеников, на квадратную площадку в центре выступил крепкий могучий детина. Квадратная его пасть скривилась в презрительной усмешке.
Этот, должно быть, силен в ритуальных приемах, решил про себя Ронин и приготовился к поединку. Почему-то он вспомнил свои разговоры с Нирреном насчет совпадений и роли случайности. Ниррен утверждал, что случайностей не бывает. Ронин не разделял его убеждений. Но сейчас он был вынужден признать правоту чондрина. Из всех возможных кандидатур инструктор выбрал именно Марша. Вряд ли это случайность — таких случайностей действительно не бывает.
Марш покосился на Ронина с нескрываемой злобой — в его близко посаженных глазках уже читалось предвкушение близкой победы — и повернулся к инструктору.
— Ты готов сражаться, меченосец?
— Да, я готов, инструктор.
Интересно, что будет, подумал Ронин, если сейчас попросить инструктора рассказать всему классу, кто такой этот Марш на самом деле. Впрочем, он этого делать не собирался. Кровь уже закипала в нем, как разбуженный дикий зверь. Ему действительно хотелось сражаться.
— Вы не возражаете, если я буду судьей в вашем поединке? — спросил инструктор у Марша. Таков был ритуал: как ученик класса восьмой смены Марш должен был выразить свое согласие на то, что судьей в поединке будет инструктор другого класса.
— Не возражаю, — выдавил он, не сводя глаз с Ронина.
Инструктор махнул рукой худощавому бледному мальчику, который стоял чуть правее, перед блестящим гонгом, с коротким деревянным молоточком в руке.
— Сигналом к началу сражения будет гонг. — Инструктор сейчас обращался к обоим, Ронину и Маршу. — Вы начнете, когда подадут сигнал, и закончите только тогда, когда гонг прозвучит во второй раз. Это понятно?
Он снова взмахнул рукой, и мальчик ударил в гонг. Чистый, как будто кристальный, звук завис в воздухе долгим эхом.
Поединок начался.
Прицел. Удар. Еще раз. Еще. Под яростным натиском Ронин начал отступать. Один шаг. Второй. Третий. Марш принялся наседать еще жестче. Хищная улыбка кривила его злобную физиономию. Он, похоже, не сомневался, каким будет исход сражения.
Как только раздался сигнал, Марш выхватил меч и, даже не потрудившись занять исходную позицию, сразу же полез в драку. Первый удар был нацелен Ронину в ключицу. Тот чуть пригнулся, ссутулив плечи, и меч просвистел мимо. Однако так близко, что Ронин почувствовал горячее колебание воздуха. Он даже еще не успел достать меч, и единственное, что он мог сейчас сделать в плане самозащиты, — это ударить Марша по сжатому кулаку рукоятью своего меча. А уже через секунду клинок был у него в руке.
Зрители ерзали в предвкушении интересного поединка и вытягивали шеи, чтобы не пропустить ни единой детали сражения. Они сразу сообразили, что это не совсем обычный учебный бой.
Марш стоял, широко расставив ноги, слегка согнутые в коленях. Меч он держал прямо перед собой. Рука у него была вся в крови, сочащейся из разбитых костяшек пальцев, а во взгляде читалась неприкрытая ненависть.
Ронин повернулся к нему боком, выставив правую ногу вперед. Меч он держал на уровне живота, чуть- чуть приподняв острие.
Марш наклонился и снова нанес удар снизу. Ронин отразил его рукоятью меча, отчего получилась весьма ощутимая отдача. Противники замерли друг против друга, тяжело дыша. От напряжения на руках у Марша вздулись вены. Лицо и шея побагровели.
Чтобы сдвинуть поединок с мертвой точки. Марш, который действительно был очень силен, попер напролом, проведя серию мощных горизонтальных ударов. Ронин отражал их, не отступая, но и не делая при этом попыток контратаковать. Глаза Марша горели. Он дышал через рот. Грудь его тяжело вздымалась.
Он сделал обманный выпад, меняя на ходу направление удара, но не успел погасить инерцию движения, и его вес, который в других ситуациях давал ему неоспоримые преимущества, сработал сейчас против него. По всей видимости, Марш хотел повторить прием Ронина с рукоятью меча. Ронин воспользовался заминкой и перехватил инициативу. Его меч блеснул в воздухе. Маршу пришлось отступить. Пот ручьями стекал у него по бокам. Рубашка прилипла к телу, как будто вторая кожа.
Он, впрочем, достаточно быстро собрался и снова пошел в наступление. Сверкающие мечи противников превратились в какое-то расплывчатое пятно, так что ученикам, напряженно следившим за поединком, пришлось придвинуться ближе, чтобы ничего не упустить.
Под мощным натиском Марша Ронин снова начал отступать. Мечи противников скрещивались с такой силой, что даже зрители в первых рядах чувствовали отдачу и могли только радоваться про себя, что они не участвуют в этом побоище, а наблюдают его со стороны. Одни и те же приемы повторялись все чаще, и постепенно атака приобрела свой собственный ритм. Удар, взмах меча, удар. От бьющихся друг о друга клинков летели голубые искры. И все это — в сопровождении оглушительного звона металла. Воздух наполнился едким запахом пота и жаром от раскалившейся стали. Удар, взмах меча, удар. И только время покажет, кто победит.
Марш дошел уже до состояния, чем-то похожего на гипнотический транс, что отнюдь не шло во вред поединку, а, напротив, придавало ему некую таинственную силу. В таком состоянии ты ни о чем не думаешь — сознание, сконцентрировавшееся на сражении, в определенный момент отключается, и ты превращаешься в боевую машину, нацеленную на одно: победить. Но Ронину это было на руку. Он отступил на исходную позицию. Марш расценил маневр Ронина как проявление трусости и ринулся в атаку, уже предвкушая близкую победу. Он обрушил на противника сокрушительный удар. Меч просвистел в воздухе смазанной дугой, но Ронин в самый последний момент упал на колени, одновременно подавшись всем телом в сторону и выставив левую ногу, чтобы удержать равновесие. Марш, который уже не мог погасить инерцию, проскочил мимо, и Ронин, взявшись за меч обеими руками, с силой обрушил клинок на спину даггама, рассчитав движение так, чтобы удар пришелся плашмя.
Раздался какой-то глухой хруст, похожий на треск проседающего фундамента, тело Марша выгнулось под невообразимым углом. Руки дернулись вверх, как бы в безмолвной мольбе. Сначала со звоном упал на пол меч, следом рухнул сам Марш. Его громадное тело лежало, не подавая признаков жизни, безобразное и неестественное, как пародия на человеческое существо. Ряды меченосцев, следивших за поединком, взорвались воплями. Ученики бросились на боевую площадку, где образовалось настоящее столпотворение.
Ронин не заметил отчаянных знаков инструктора, но даже сквозь такой гвалт услышал звук гонга, возвещавшего окончание поединка.
Он поднялся, дыша по-прежнему тяжело, и вытер со лба пот, заливающий глаза. Он один был спокоен посреди бурного взрыва страстей.
— Попрошу тишины! Попрошу тишины! — Крик раздался будто бы издалека. Но гул голосов не стихал. — Тишина, я сказал! — проревел инструктор.
На этот раз вопль его возымел действие, и ученики постепенно успокоились.
Инструктор мрачно взирал на них со своего возвышения:
— Всем оставаться на своих местах!
Лицо у него раскраснелось. Глаза гневно сверкали.
— Возмутительно! Недопустимо. Вы же воины, меченосцы, а ведете себя как дети. Я не потерплю такого вопиющего безобразия у себя в классе! Не потерплю! Ты. И ты. — Он указал пальцем на двух первых попавшихся учеников. — Позаботьтесь о Марше.
Те попытались поднять Марша, но он так жутко застонал от боли, что они решили не рисковать и отправились за носилками.
При виде такого поворота событий инструктор взорвался от ярости.
