Ливень с ураганом, грохочущие сейчас на севере, пронеслись над городом несколько часов назад, и свежевымытые улицы сверкали в свете лононских лун. Далма особенно любила этот парк. Здесь она впервые занялась своим ремеслом... жаркие свидания по ночам под густыми тенями аммонов. С тех самых пор, насколько она помнила, ее тянуло к риску. Раздевание донага для приступов яростного секса с вереницей могучих клиентов доставляло ей удовольствие гораздо большее, чем сам акт. Никаких постелей! Занозы в ягодицах служили доказательством ее смелости.
Здесь, в парке, Далма впервые встретила Бака Оуррроса и разглядела в его безрассудном стремлении к ней возможность подняться от уличной лооорм к чему-то большему. Острому пристрастию к рискованному сексу у нее соответствовало стремление к власти. Не то чтобы она питала какие-то иллюзии насчет своей роли в обществе. Тускугггун, да еще и лооорм! Она никогда не смогла бы обладать явной властью; но Далма знала, что, если ей хватит ума и удачи, она сможет быть рядом с теми, кто обладает властью, время от времени нашептывая им на ухо, таская крошки с их столов. Так она поднялась от дома Бака Оуррроса до дворца регента Стогггула. Нелегкое восхождение. Далма сожалела, что пришлось причинить боль Баку Оуррросу, к которому очень привязалась, а жизнь со Стогггулом была неприятной почти во всем. Каждый его секрет, выданный Кинннию Морке, приносил удовлетворение.
Она встретила Морку почти тогда же, когда познакомилась с Баком Оуррросом. Киннний Морка явно превосходил обоих интеллектом и сексуальной удалью. Проблема была в том, что, будучи высокопоставленным и весьма влиятельным кхагггуном, он принадлежал к Малой касте. Он просто не смог бы послужить ступенькой на ее личной лестнице к власти. Однако Далма знала, что связь с ним может оказаться полезной, и потому использовала его так же усердно, как он использовал ее. В сущности, ей нравилось шпионить для него. Когда - с его одобрения - Далма позволила Бенину Стогггулу увести ее от Бака Оуррроса, это начало нравиться ей еще больше.
Она встала и медленно пошла по аммоновой роще, пока не нашла то самое дерево, возле которого в первый раз занималась любовью с Баком Оуррросом. Она знала все деревья в этой роще. Всем им было что рассказать ей, чему научить, напомнить историю в'орннской Империи на Кундале. Судьба наградила Далму прекрасной памятью: она помнила всех клиентов. Она видела их и теперь: призрачные фигуры, остатки силы которых по-прежнему обитали в роще. Пусть ей не повезло родиться тускугггун - она сделала все, чтобы управлять своей судьбой. Но сейчас, бродя среди своих деревьев, она спрашивала себя, не иллюзия ли все это. В конце концов, она по-прежнему одинока. У нее нет подруг, которые, возможно, были бы, выбери она другую профессию, войди она в общинный мир хингатты, где тускугггуны воспитывали детей и занимались искусством. Не было у нее и мужчины-покровителя. Киннний Морка никогда не женится на ней, а что до Бенина Стогггула...
- Далма.
Выскользнув из теней аммоновой рощи, Далма прошла по белой мраморной крошке туда, где в центре парка стоял регент. В столь поздний час поблизости больше никого не было, вот почему они решили встречаться здесь.
Бросившись в объятия Стогггула, Далма ощутила его холодность. Теперь они оба играли роли, что ее вполне устраивало. Если бы ей никогда больше не пришлось ласкать его интимные места, она считала бы себя счастливой.
- Какие новости ты принесла мне? - спросил он, отталкивая ее на благоразумное расстояние.
Далма ответила, как научил Киннний Морка:
- Звезд-адмирал влюблен в меня, но нужно время, чтобы он мне доверился. Он параноик.
- А то я не знаю, - проворчал Стогггул. - Он чуть не оторвал Малистре голову, когда увидел Олннна Рэдддлина. Морка затаил неприязнь ко мне?
- По-моему, да - сначала. Но после того, как он расспросил Рэдддлина, все изменилось. Он рад, что Малистра спасла жизнь Рэдддлина. - На самом деле Киннний Морка кипел от ярости из-за того, что считал увечьем - и физическим, и эмоциональным - одного из своих высших офицеров. Частным образом он говорил ей, что очень беспокоится из-за состояния духа Олннна Рэдддлина. В нем росло убеждение, что Рэдддлин совершенно безумен.
- Отлично. - Регент протянул коробочку; Далма открыла ее и тихо ахнула.
- Браслет, парный к кольцу, которое ты мне подарил!
- И ты получишь ожерелье, которое завершит комплект, если продолжишь хорошую работу. Помни, Далма. Ты оказалась в постели звезд-адмирала только с одной целью: чтобы предупредить, если он задумает что-то против меня.
Этот урок давным-давно преподали ей свидания среди аммонов. Власть порождает паранойю. Ее одиночество - ничто по сравнению с изоляцией лидеров. Бедный Морка! Он, как и остальные, поглощен яростной борьбой за власть.
На мгновение Далму охватила жалость к себе, и она прикусила губу, чтобы не заплакать.
Вместо этого она улыбнулась регенту, и он поцеловал ее - коротко, холодно, витая мыслями где-то в другом месте еще до того, как он повернулся и вышел из парка. Снова оставшись одна, она присела на скамью и долго сидела, наслаждаясь благоуханием деревьев. Их листья шелестели, разговаривая с ней, и Далма вздохнула, закрывая глаза.
Курган вытащил нож - нож, подаренный ему Старым В'орнном, Нитом Батоксссом. Сейчас я убью ее, подумал он, глядя на Далму на скамье. Отец только что ушел, получив дезинформацию, которую состряпал Киннний Морка, чтобы порадовать его слух и самолюбие. Курган беззвучно рассмеялся. В известном смысле жаль с ней кончать, ибо это, конечно, облегчит мучения отца, когда тот обнаружит обман союзника. Но как у звезд-адмирала имелись виды на регента Стогггула, у Кургана имелись виды на них обоих. Из-за любви Киннния Морки к Далме ее смерть станет искрой, которая воспламенит его бурный гнев.
Теперь Курган размышлял, как ему действовать. Просто перерезать ей горло - чистая и кровавая смерть? Или смерть должна быть медленной, наполненной ужасом, как река рыбой? Следует ли ей знать личность убийцы, причину смерти? Хочет ли он услышать, как она умоляет о пощаде, и покончить с ней во время этой мольбы? Так много возможностей - и так мало времени!
Курган представил, как убивает ее быстро, как она закатывает глаза, когда он задирает ей подбородок, подставляя горло лезвию ножа. Возможно, она узнает его в последний миг жизни. Но идея изнасиловать ее - здесь, в этом безмятежном, уединенном месте, где она уязвимее всего, где отец совсем недавно был с ней, - была столь притягательной, что, как влюбленного в миг любви, его потянуло к столь восхитительной возможности.
Пробираясь в тени деревьев, Курган вдруг понял, что он и Далма не одни в парке. Кто-то еще наблюдал и ждал.
Несмотря на растущее сексуальное возбуждение, любопытство оказалось сильнее. Вдруг звезд-адмирал приставил к своей драгоценной шпионке-счеттте охранника? Курган сменил направление и беззвучно двинулся по периметру аммоновой рощи, одним глазом следя за Далмой, а другим высматривая наблюдателя.
Вокруг шелестели аммоновые деревья. Курган чувствовал себя актером, неожиданно вытолкнутым под пронизывающий свет рампы. Был в этом месте, в этой ночи, в этом одиноком часе несомненный привкус исторического события. Больше всего на свете Курган любил ниспровергать. Связанные с властью интриги интересовали его просто потому, что он всеми силами стремился подрывать их. Кто-нибудь, плохо знающий юношу, мог бы принять его за нигилиста, ибо он, как и нигилисты, был одержим желанием подрывать власть в любой форме. Главное различие состояло в том, что Курган - даже в пятнадцать лет - имел ясное представление о новом порядке, которым заменит старый. По сути, он был приверженцем Кэоннно, гэргоновской теории Хаоса и Порядка.
Курган видел себя Владыкой Хаоса.
Его размышления резко оборвались, когда второй наблюдатель выбрался из укрытия. Это действительно был кхагггун, но Курган заметил странную походку - неуклюжую и размашистую. Легкая дрожь пробежала по спине, когда он увидел ноги - одна из них была всего лишь голой костью. Лунный свет упал на лицо кхагггуна, и Курган узнал Олннна Рэдддлина. 'Вроде бы он со своей сворой был отправлен за ашеровой счетттой и предателем-рэннноном Реккком Хачиларом? Н'Лууура, что с ним случилось?'
Далма увидела Рэдддлина, вскочила и попятилась от скамьи - прочь от него. Очевидно, он не был ее телохранителем. Зачем же он здесь? Чего ему надо?
