Джийан словно парализовало.
- Погляди на него, Бартта. Такой беспомощный, такой невинный. Так трудно, так ужасно трудно проститься с сыном.
- Забудь о нем, сестра. Скоро он перестанет быть Анноном. Он побывает там, где никому из кундалиан не предназначалось бывать. Он увидит то, что никому из кундалиан не предназначалось увидеть. Если он Дар Сала-ат, он пойдет один. Так написано, и так будет.
Джийан вскочила.
- Я не хочу терять его! - Она подошла к краю круга жуткого, холодного огня.
- Сестра, иди ко мне! Выйди из круга, пока тебя не захватило...
Обе услышали одновременно леденящий душу вой. Сначала казалось, будто он доносится откуда-то издалека. Однако вой эхом отозвался у них в головах, он резал слух и вызывал сердцебиение.
- Что это? - прошептала Джийан.
- Крики ненавистных. Они чувствуют, что Врата открыты. И рвутся на волю.
Вой стал ближе, и Джийан в ужасе широко распахнула глаза.
- Оборони нас Миина!
- Риана ускользает, - настойчиво сказала Бартта. - Я чувствую, что она уходит. Времени больше нет. Иди сюда. Пожалуйста. Нантера вызвана для Аннона. Только для него. Сестра, ты должна быть вне круга, когда Врата откроются полностью, иначе ты рискуешь заразиться мерзостью, обитающей в темной яме. Миина защитит его. - Бартта вытащила сестру из круга и крепко обняла ее. - Верь.
Комната затянута туманом. Две женщины не дышат, их сердца перестали ровно биться, пульсы на запястьях тихи, как могилы. Они перенесены за пределы времени и пространства. Перед ними в кольце холодного огня разверзлась Бездна Духов. Даже целительницы боятся этого темного колдовства; они словно подвешены Вовне и вглядываются в нечто, похожее на бесконечную спираль. Что-то поднимается из невообразимых глубин, и сестер охватывает леденящий ужас.
- Что... что это? - хрипло говорит Джийан.
- Не знаю, - отвечает Бартта.
- О Миина, что мы натворили?
- Мы спасаем их обоих.
- Это - спасение? Эта мерзость может овладеть ими!
Что бы это ни было, оно надвигается на Аннона - неопределимое, непостижимое, чудовищное. Кажется, что пол комнаты накренился, темнота стала видимой, ощутимой, свет ослабел до тени.
Нечто вот-вот поглотит Аннона - ее сына. Низкий грохот, подобный грому, раскатывается по комнате. Джийан делает шаг к колдовскому кругу.
- Отойди! Ты накличешь беду, войдя в круг Нантеры! - стонет Бартта.
- Оставь меня! Там мой сын. Я боюсь за него. - Джийан протягивает руки, нарушив круг, и вскрикивает, когда тьма, плотная и жилистая, как лиана, охватывает ее руки, обвивает их. Руки мгновенно немеют, и она чувствует боль, подобной какой еще никогда не испытывала. Словно кости распадаются изнутри.
Джийан снова кричит; голос искажен, вывернут наизнанку. Там, где руки проникли в Нантеру, их парализует боль. Она хочет протиснуться в круг - и не может. Ей надо добраться до сына, но приходится бороться с непонятно откуда взявшимся неистовым и злым водоворотом.
- Слишком поздно! Теперь он принадлежит Нантере. Его не вернуть. Бартта поворачивает голову. - Риана ускользает. Мы опоздали.
- Не отнимайте его у меня! - Голос Джийан словно падает в мрак Бездны.
Бартта вцепляется в Джийан, обхватив за талию, и видит, что руки сестры затянуты в полутень отвратительного существа, склонившегося над мальчиком. Бартта содрогается и подавляет позыв к рвоте, треугольник в'орннского одеяния хлещет ее по рукам. Рыдая, она тянет изо всех сил. Джийан пятится. Вихрь пытается затянуть ее, отвратительное существо собирается, готовясь к прыжку. Оно будто ухмыляется, облизывается. Бартта из последних сил вытягивает сестру за границу круга. Когда Джийан оказывается вне круга, существо отворачивается и склоняется над Анионом. Его очертания начинают мерцать; теперь оно похоже на прозрачную осеннюю паутину.
- Слишком поздно бояться. - Бартта прижимает сестру к себе.
Фигура Аннона теряет форму.
- Слишком поздно раскаиваться. - Бартта чувствует, как дрожит сестра.
Его тело подергивается дымкой.
- Слишком поздно даже любить. - Бартта зажимает глаза сестры, отвращая и свой взгляд от того, чего никому из кундалиан не предназначено видеть.
Неестественная темнота поглощает дрожащих сестер, ощутимо бьется об их веки, хлещет кожу, как песчаная буря в Большом Воорге. Джийан рыдает, не думая о собственной боли.
- Мой сын, - причитает она. - Мой сын!
- Мы пытались защитить их, - говорит Бартта, - но, возможно, вместо этого убили.
Мерзость внутри колдовского круга выполняет свою страшную задачу; темнота, истекающая из нее, готова сожрать все заживо. Холодное пламя мигает и начинает угасать, а из водоворота Бездны возникают длинные скользкие существа. На сестер надвигается первая волна устрашающего воинства. Существо нетерпеливо придвигается к краю круга.
- Оборони нас Миина! Сестра, твое безрассудное вмешательство нарушило круг. Оно идет. - Бартта делает знак Великой Богини и запевает другую песнь на Древнем наречии.
- Нет, не позволю! - Джийан воздевает руки к небесам и падает на колени. - Услышь меня, Великая Богиня. Я никогда ни о чем не просила тебя, но теперь умоляю! Помоги нам! Я сделаю все, что ты потребуешь, принесу любую жертву, какую ты захочешь! Моя жизнь, самая моя душа - твои! Только верни мне сына!
В свойственной колдовству оглушительной тишине сверхъестественная тьма начинает светлеть. Воющие скользкие существа отброшены назад, в Бездну. Первое существо, зная, что наступает его черед, пытается сопротивляться... Бесполезно. Через мгновение и оно исчезает там, откуда вылезло. Последний всплеск силовых ручьев - и все кончено. Бездна Духов снова запечатана. Нантера за крыта.
Джийан стояла на коленях, не сводя глаз с тела Аннона. Пламя угасло, ястребиные перья превратились в кучки пепла.
Бартта осторожно опустилась на колени рядом с Анноном, прижалась ухом к груди.
- Сестра, он не дышит. Твой сын мертв. Скорбный крик зародился в глубине существа Джийан и вырвался наружу, как из музыкального инструмента Богини, наполняя дом душевной болью и стенаниями. Бартта перешла туда, где лежала бледная и безжизненная Риана, повторила процедуру.
- Тоже мертва. Бедная сиротка. Она не знала, откуда пришла, не понимала, что умирает. Какая короткая была у нее жизнь. Короче, чем у большинства. Гораздо короче. - Наконец странное чувство родства, которое она испытывала к этой девочке, овладело ею, и Бартта положила голову на грудь покойной. Под причитания Джийан она позволила себе несколько слезинок. И тут что-то случилось. Грудная клетка под ее щекой приподнялась, наполнившись воздухом, а потом снова опала. Волнообразное движение повторилось еще три раза, прежде чем до оглушенного мозга Бартты дошел смысл происходящего.
Она подняла голову, ощутила на щеке теплое дыхание девочки.
- Храни нас Миина, она дышит! - Бартта положила руку на лоб Рианы. Тот был влажным от пота, но больше не горел. - Сестра, сестра, смотри! Риана жива! Она пережила Нантеру! И лихорадка прошла!
Джийан подбежала к сестре, посмотрела. На щеки Рианы уже возвращался румянец. Дыхание было глубоким и ровным.
- Аннон, возлюбленный сын мой, какая жизнь ждет тебя? - прошептала Джийан.
- Теперь ты должна звать ее Рианой. - Бартта положила руку на плечо Джийан. - Пусть спит. Нантера нарушена. Никто не может сказать, какими будут последствия. Неразумно даже размышлять об этом.
Джийан кивнула, продолжая гладить Риану по щеке, и не могла остановиться.
С улицы снова донеслись крики.
- Давай же, - напомнила Бартта. - Пора сыграть заключительный акт.
Джийан тихо плакала, склонившись над телом сына. Пережитые потрясения лишили ее сил.
- До свидания, любимый мой.
