И Шаангсей наконец ожил в его глазах, стал сверкающей, пульсирующей сущностью, живущей собственной реальной жизнью. Проносясь по закоулкам, где мелькали обнаженные бедра и раскосые глаза, высокие груди и крутые ягодицы, где в полосах тени уютно расположились спящие дети и мелкие воришки, он ощущал это настойчивое присутствие, как близость женского тела, горячего и влажного, властного и ненасытного, возбуждающего и пугающего, и его захватило смешанное чувство торжества и страха.
На дороге Окан было тихо, высокие деревья неподвижно застыли в предрассветном полумраке, звуки ночного города казались далекими, словно принадлежали другому времени, может быть, смутному будущему, и голоса звенели в медленной смене веков.
Он взлетел по изящно изогнутой лестнице и забарабанил в тяжелые желтые двери. Ему открыла какая- то женщина с огромными глазами. Он вцепился в нее и выдохнул:
– Где Кири?
Узнав Ронина, она удержала охранников, уже готовых наброситься на него, проводила его в освещенный коричневым светом зал и быстро удалилась.
Он бродил среди диванчиков и столиков в поисках вина, но, как обычно, все уже было убрано. На лестнице раздался звук шагов. Ронин обернулся.
– Она сейчас выйдет, – сказала ему спустившаяся по ступенькам женщина.
Ронин вздохнул с облегчением. Только теперь он позволил себе немного расслабиться и отдышаться.
И вот она появилась на лестнице, изящная и гибкая, в облаке ниспадающих черных волос. На мгновение ему показалось, что это не Кири, но потом он увидел ее фиолетовые глаза, в глубине которых поблескивали серебристые огоньки.
– Что с тобой? – спросила она, быстро спускаясь по ступеням. – Ты ранен?
Он окинул взглядом свою разорванную, окровавленную одежду.
– Ранен? Нет, кажется, нет. – Он поднял глаза. – Ты знаешь Ду-Синя?
– Где ты слышал это имя?
– В аптеке меня поджидала засада. Зеленые. Они отвели меня к нему.
– И ты жив, – с некоторым удивлением заметила она. – Он думал, что ты располагаешь какими-то важными сведениями. Но какими...
Ронин вздохнул.
– Помнишь, я рассказывал, как дрался с зелеными в переулке...
Она помахала рукой, распространяя запах лаванды.
– Помню, продолжай.
– С убитого я снял серебряную цепочку. Я даже не знаю зачем. Из-за нее я и сцепился с зелеными у ворот города за стенами.
– Ты показал им цепочку.
– Как последний глупец. Пытался дать взятку, чтобы мне позволили встретиться с Советом.
– Это было бы смешно, если бы не было так серьезно.
– Да, но...
– В чем ценность этой цепочки?
– На ней медальон – серебряный цветок. Ду-Синь назвал его «сакурой».
– Я...
Он остановил ее жестом.
– Я покажу ее тебе, когда будет время. А сейчас мне надо увидеться с женщиной, которую я принес сюда. Моэру.
– Но сейчас ночь. Я не хочу ее будить.
– Кири...
Она улыбнулась.
– Хорошо, но тогда тебе придется рассказать, чего хотел от тебя Ду-Синь. И про человека в переулке...
– Пойдем, – сказал он.
Она повела его наверх, в одну из комнат в полутемном коридоре. Когда они вошли, Кири зажгла светильник на деревянном столике рядом с широкой кроватью.
Теперь Ронин разглядел, что она очень красивая. На ее смуглом лице не осталось следов грязи и боли, она отъелась и отдохнула. Моэру была просто прелестна. Продолговатые глаза и широкий рот придавали ее лицу открытость неискушенной невинности, во сне она напоминала безмятежное дитя.
Кири склонилась над ней. Моэру открыла глаза и посмотрела на Ронина.
– Моэру, это тот, кто тебя спас. Мацу говорила тебе о нем.
Девушка кивнула и протянула худенькую руку. Ногти ей подстригли, отполировали и покрыли блестящим прозрачным лаком. Она погладила его руку. Он бросил взгляд на ее рот, но коралловые губы не шевельнулись. Немая от рождения, подумал он.
