распорядительности Винсента в Сайгоне, просто астрономический. Подумай сам, что будут значить низкие затраты на производство для тех кобунов, чья прибыль все время снижается.
Конечно, Николас прав, думал Нанги, в этих делах он дока. Кроме того, нельзя не отдать должное его способностям предвидеть дальнейший ход событий в бизнесе.
— Хорошо, кивнул Нанги, — я сделаю все возможное, чтобы разыскать необходимые средства.
— Великолепно, — согласился Николас, вновь разливая чай по чашкам. — Ты не пожалеешь о своем решении.
— Надеюсь. Я собираюсь возобновить свои контакты с якудза, я буду вынужден сделать это.
— Если только ты знаком с кайсё, — заметил Николас без малейшего сарказма.
— Мне известно, что ты не испытываешь уважения к якудза, но ведь ты и не пытался даже понять их. Меня удивляет, каких трудов тебе стоит осознавать каждый новый аспект японского стиля жизни.
— Якудза — это гангстеры, — сухо заметил Николас. — О каком понимании можно тут говорить?
— На этот вопрос я не могу ответить, — сказал Нанги. — Никто не может, успокойся.
— Чего я не могу понять, так это твоих связей с ними. Оставь их вместе с их грязным бизнесом.
— Это все равно что сказать: не вдыхай азот вместе с кислородом. Невозможно.
— Неудачное сравнение. Ты считаешь, что терять с ними связь не невозможно, а непрактично.
Нанги вздохнул — он знал, что этот его аргумент не явится решающим в споре с другом, в спорах он всегда проигрывал.
— Тогда отправляйся к своему Кайсё, — заявил Николас, — или как его там.
Нанги покачал головой.
— Кайсё — это оябун над всеми оябунами. Босс над всеми боссами семейных кланов якудза. Но смею тебя уверить, что такого человека не существует. Этот термин состряпал какой-то умный якудза для того, чтобы полиция знала свое место и не высовывалась. Под Кайсё подразумевают таинственного главнокомандующего. До тех пор, пока в сознании чужаков будет витать мысль о существовании некоего квазимифического босса над всеми оябунами, в иерархии якудза будет сохраняться некий не доступный ни для кого уровень. Это позволяет им окружать себя мистическим ореолом и повышать свой авторитет всякий раз, когда полиция инсценирует для обывателей рейды по игорным притонам. — Он подался вперед на своем кресле. — Все мои контакты с якудза и полученные мною сведения говорят о том, что Кайсё — это миф.
Их разговор постепенно переключился на излюбленное детище Николаса — проект разработки компьютера «Хайв», который оказался крепким орешком: американская фирма «Хайротек инкорпорейтед» под эгидой правительства вела переговоры с Николасом по вопросу его разработки, но позже отказалась от всяких обязательств.
— Меня больше всего беспокоит то, что «Хайротек» не отвечает на телефонные запросы Харли Гаунта. Я разрешил ему возбудить судебное дело относительно несоблюдения компанией «Хайротек» условий контракта. Кроме того, я дал ему указание упомянуть в качестве соответчика и правительство США.
— Правительство? — обеспокоенно переспросил Нанги.
— Да. По-моему, за всем этим именно оно и стоит. Не компании, а члены правительства всегда были сильны в обструкции.
Он рассказал Нанги о том, как продвигаются дела с проектом «Ти». Николас не случайно выбрал это название: по-японски это означает мудрость. Именно ему принадлежала идея ориентировать целый кобун — подразделение компании — на разработку проекта Ти. Он представлял собой создание совершенно нового поколения компьютеров, которому не требовалось никакое программное обеспечение: его возможности в буквальном смысле ограничивались только возможностями пользователя. А программное обеспечение машине не требовалось потому, что действовала она по принципу взаимодействия нейронов человеческого мозга. Экспериментальная модель компьютера содержала более тысячи крошечных «кубиков», заменявших чипы, и каждый из них состоял из шестидесяти четырех электронных нейронов, механизм функционирования которых был подобен работе головного мозга человека. Машина должна была работать по принципу аналога: правильное решение, как его определяет пользователь информации, возбуждает в нейронной сети импульс тока одной величины, ошибочное — иной. Таким образом, компьютер сам обучается тем функциям, которые от него требуются, и никакое программное обеспечение ему уже не нужно.
— Хотя на первый взгляд и может показаться, что «Рико» первой выбросит на рынок свои нейронные компьютеры, — заметил Николас, — тем не менее я уверен, что наш «Ти» значительно опередит их по технологии.
Их утренняя встреча тет-а-тет на этом закончилась.
Нанги поднялся, взял трость и направился по коридору в свой кабинет.
Следующие без малого два часа Николас провел за телефонными разговорами с ответственными за производство директорами фирмы в Бангкоке, Сингапуре, Сайгоне, Куала-Лумпуре и Гуанчжоу. Если бы не такая отвратительная связь, он затратил бы на эти звонки гораздо меньше времени. Он уже привык к тому, что его обрывали на середине фразы, долго не соединяли или соединяли ошибочно. Однако звонки в эти некогда бывшие захолустными города становились все более необходимыми для бизнеса.
Наконец мучительные переговоры с «третьим миром» были закончены. Он взглянул на часы в решил заварить себе еще чаю.
Не успел он взяться за ручку тяжелого железного чайника, как раздался звонок его личного прямого телефона. Он уставился на аппарат. Слишком рано для прямой линии, пронеслось у него в мозгу. Исполненный самых дурных предчувствий, Николас поднял трубку.
— Moshi-moshi?
— Мистер Линнер? Николас Линнер? — Голос ему был незнаком.
— С кем я говорю?
— Я представляю интересы Микио Оками. Вам говорит о чем-нибудь это имя?
Николас почувствовал, как тяжелые удары сердца отдались у него прямо в горле.
— Откуда у вас номер моего телефона? — Он с трудом контролировал свое дыхание.
— Микио Оками шлет вам свои наилучшие пожелания, — прозвучало в трубке. — Оками-сан привык предусматривать все.
Его собеседник сделал некоторую паузу. Николас мог отчетливо слышать его ровное дыхание.
— Оками-сан желает…
— Перезвоните по этому телефону. — Николас быстро продиктовал восемь цифр. — Жду звонка через десять минут.
После того как он положил трубку, ему потребовалось шестьдесят секунд, чтобы привести дыхание в норму. Затем в течение пяти минут он занимался гимнастикой дзадзэн. Но даже медитация не смогла удержать его от нежелательных воспоминаний.
Перед смертью отец сообщил ему, что Микио Оками был его другом, и другом весьма необычным. Полковник рассказал сыну, что обязан японцу жизнью и что если тот когда-либо свяжется с ним, то Николас должен знать, что никто кроме него не в состоянии Оками помочь.
И вот, после всех этих лет, раздался звонок.
Николас вышел из кабинета, направился по коридору к лифтам. Президентская кабина ждала его. Войдя, он нажал кнопку первого этажа, не отдавая еще себе отчета в том, куда именно он хочет отправиться.
В конце прошлого года Николас и Нанги решили купить первый этаж в здании Суйрио-билдинг — после того как прогорел располагавшийся там до этого ресторан французской кухни. У них была идея: превратить это огромное пространство в три этажа высотой в роскошный ночной клуб под названием «Индиго».
Как только он вышел из лифта, в ноздри ему ударила смесь запахов штукатурки, лака, красок, разогретого клея. Старший над строительными рабочими сразу же узнал его, поклонился и протянул Николасу каску, которую тот без лишних слов надел, и тут же направился к висевшему на стене телефону.
Звонок раздался ровно через тридцать секунд.
