небосклон,Уткнувшись оком в отчий край,По еле-еле умирай.15 апреля 2002В ВатиканеГосподи, стадом побыть —Преблагородное дело,Сразу вливается в телоПолузабытая прыть.В беге на купол ПетраДышится еле воздушно,Часто и неравнодушноНочью, но лучше с утра.И замирает душа,Словно ты в лете и тяге.Сонно верхом на бумагеКрыша летает крышa.22 апреля 2002,Рим* * *Убийцы Цезаря гуляют на свободе,Живут, болеют чем ни попади — Инсультами, инфарктами и вродеСтыдом полуневидимым в груди.Палач ленив, уродлив и безумен,Как многие в земле и на земле,Убийцам Цезаря потворствует игумен,Поющий рок вполголоса в Кремле.24 апреля 2002,Рим* * *Божий зрак, мерцая и жалея,Смотрит вниз на скопище меня,Ниже храма, выше мавзолея,На закате праздничного дня.Смотрит зрак, в мою уставясь душу,И, насквозь до выдоха пронзен,Вижу я не море и не сушу,А кривую радугу Вязем,Где впервые вздрогнуло пространствоОт чужого грешного лучаВздохом и движением шаманства,Как от ветра слабая свеча.Где я брел, не спрашивая меры,Отдавал не менее, чем брал,Где глоток полубезумной верыБыл горяч, и короток, и ал.Где я нес, не ощущая веса,Где спешил, не ведая дорог.Где звучала не органа месса,Хоть играл самозабвенно Бог.1 мая 2002,Болонья* * *Равенна, Данте, пункт уходаИз ниоткуда в никуда,Изгнанье – тоже несвобода,Хотя полезно иногда.И дверь открыв в приют печальныйЗа почерневшее кольцо,Смотрю с улыбкой виртуальнойНа безразличное лицо.3 мая 2002,Равенна* * *Что-то музыка дрожалаВ бедной крохотной руке,Тише ветра, тоньше жалаСкрипка пела вдалеке.Зрак мадонны был нездешен,Темен, нежен и раним,Нереален, неутешен,С бровью светлою над ним.Как она играла долго,Что сгорело две луны,Пересохла где-то ВолгаНа краю другой страны,Жизнь прошла эпохи Рима,Третий Рим к финалу тек.И знакомый ангел мимоПлыл, как планер, на восток.3 мая 2002,Равенна* * *У лавок море копошится мелко,У мола катер движется едва.Звенит себе над берегом звонелкаПримерно на исходе Покрова.И русской речи различимы звукиСреди разбитых вавилонских плит,Топорщатся средь хoлмы виадуки,И тлена запах в воздухе разлит.Холмы и дни, окрестности в разрухе,Стада людей пасутся средь колонн.Их пастыри слепы#, смешны и глухи.Россия. Рим. Провинция и сон.3 мая 2002,Равенна* * *Не надо знать, что жизнь не бесконечна,Не надо верить яви никогда,С упругих скал ты прыгаешь беспечноТуда, где дном кончается вода.И чаек крик не ниже и не выше,И Новый Свет колеблется на дне,И тень несолнца в бесконечной нишеНа теплых лапах движется ко мне.И где-то там, за ржавым перелеском,За перевалом скошенной горы,Продлится жизнь с неосторожным блеском,Сокрытая от ока до поры.3 июля 2002,Новый Свет* * *Почерк сна не очевиден в яви,И не мне разгадку угадать,По колено – жизнь на переправе,И по шею – смерти благодать.Кто мне дышит осторожно в спину,Робкий зов невыразимо – чей?Я вас добровольно не покину,И жена, и солнце, и ручей.Сколько смуты на крупицу веры,Сколько тела на испуг души,Знать бы мне единственную меру,Что жила бы вне – «не согреши».Где найти и помысла, и власти,Свет пока небесный не погас,Вот над этой, не червонной масти,Темной силой, мучающей нас.5 июля 2002,Новый Свет* * *Как же были мы с тобою неловки — Два волнения, две смуты, две руки,Два сомненья, две надежды невзначай,Чай с рябиной, чай с калиной, с верой чай.Как бежало из стакана молокоПо губам и подбородку глубоко,Как скользило, застывало на груди,Словно жизнь была, конечно, впереди.Как летали по рассвету рукава,Поспевая к полупoлудню едва,Как смеркалось, между солнцем и жарой.Боже правый и неправый, Боже мой.22 июля 2002* * *Все не так, не наше, невпопад,Все не здесь, нелепо, второпях,Вечный бесконечный зоосад,С пеной на обветренных губах,С криком не услышанным вовне,С тусклой и не вытекшей слезой,Медленно колеблется во мнеПолунебезумный мезозой.Бешено колотится водаО границу влаги и надежд,Где нас приютили городаИ без темноты и без одежд.Как тонка и призрачна рука,Где-то от меня наискосок,Словно не минуты, а векаКапают и капают в песок.29 июля 2002* * *Друг не друга коснулись души,А чего-то еще вовнеНад оранжевой долей суши,Не приснившейся нынче мне,Над жасминовым терпким чаемИ над супом из отрубей,За который не мы отвечаем, —А желание хоть убей, —Над остывшим румяным стейком,Над нелепой пустой водойМежду паузой и римейком,Рядом с нежностью молодой,И летя никуда поспешно,Долго падали наугадВ тот лимоновый и кромешный,В тот малиновый недоад.10 августа 2002
Из книги «Черты и резы»
* * *Эта книга диалога, суеты и маеты,Книга строчек, точек, знаков, книга пауз и звонков,Где на самом горизонте силуэт маячит – ты,Чуть заметен, но отчетлив, многозначен, бестолков.Я его не ждал, не ведал, жизнь живя в сплошном тумане,Я б давно, конечно, умер, и развеяли б мой прахГде-нибудь в Париже, Риме или прочей глухомани,Жизнь закончив, как и должно негерою, второпях.Но случилось, но явилось, но стряслось – с такою силой, индо стиснуло виски:Я сижу в огромном зале, мимо рыбы и собаки, мимо гады всех мастейЛают, плавают, несутся, и с самцами вкупе самки рвут друг друга на куски,Доги, шпицы, носороги, осьминоги и акулы, в жанре свежих новостей.И середь вот этой свалки, этой судороги, боли, дележа и куража,Смуты, лепета и крика, мировой державы браннойЯ люблю, дышу, страдаю, этой жизнью бестолковой бесконечно дорожа,Этой жизнью безымянной, жалкой, грешной, краткой, странной,Различимой на полвзгляда, но до одури желанной.В сантиметре от медузы, ската, гарпии, удава, на полвзмаха от ножа.
Апостроф
* * *Александру ГрадскомуПрозрачная стезя, прозрачнее пространства,Беспечные шаги вперед и наугад,И в этом – признак тем, смешных как постоянство,Которым, как всегда, я искренне не рад.Скольжу не
