владельцев квартиры. В углу начальственного кабинета висели икона Николая-угодника и портрет президента России. Президент скорбно взирал на единственный признак жизни в помещении – пустую бутылку из-под пива, восседавшую за столом на том месте, где обычно находится компьютер.
– Итак, что вы дальше намерены делать? – спросила Аня, когда все участники небольшого совещания наконец расселись вокруг стола.
Кутятин пожал плечами.
– Возвращать в компанию незаконно отчужденные от нее активы. Возвращать самолеты.
Аня откинулась на потертую спинку стула.
– Это не так легко.
– Почему?
– Долги, на основании которых вы обанкротили компанию, получены мошенническим путем.
Кутятин улыбнулся.
– Если вы как генеральный директор и владелец «Авиаруси» не считаете, что это было мошенничеством, то это никогда никто мошенничеством и не признает.
– Кто владеет контрольным пакетом «Росско»? – спросила Аня.
– Семен Собинов. Но он мертв.
– Значит, владелец контрольного пакета – я. И я могу всех тут уволить в любой момент.
– Это не совсем так, – сказал Защека, – по российскому законодательству вы вступите во владение только через шесть месяцев, если к этому времени не объявятся другие наследники, также имеющие права на эту фирму, а до этого времени фирмой будет управлять временный управляющий, которого суд назначит блюсти ваши интересы.
– Возможно, суд назначит такого управляющего, который меня устроит. Особенно если мне поможет Стас.
– Стас – убийца вашего отца.
– Мне это уже говорил один человек по фамилии Арлазов. Наверное, вы слышали эту историю?
– Слышал, – спокойно сказал Кутятин, – и что это доказывает, Анна Семеновна? Да, Коля Арлазов – подонок, но опытный следователь. Да, он был заинтересован в том, чтобы получить деньги. Но он же не был заинтересован в том, чтобы оклеветать именно Стаса! Он назвал вам самого вероятного подозреваемого. Он же не назвал вам Пупкина.
Аня помолчала.
– Ты знаешь, Аня, что такое «кабанчик»? – продолжал Кутятин, – это предприниматель, которого откармливают, чтобы потом выпотрошить. Твой отец был хорошим бизнесменом, но он запутался. Войнин убил его партнеров. Войнин заставил его красть и обманывать. А потом, когда твой отец создал компанию, Войнин вымел на сторону долги и заставил передать все содержимое этой компании своему ставленнику.
– Мой отец получил за это деньги.
– Аня, это все туфта. Все подписи твоего отца – подделаны. Тех компаний, на которые якобы переведены деньги, просто не существует. Хорошее к тебе отношение Стаса ничего не может изменить в том факте, что никуда никакие восемьдесят пять миллионов Никитин не переводил. Потому что – где они тогда?
Аня встала.
– Захар Федорович, докажите мне, что Стас убил моего отца. Вы меня поняли? Мне не нужны предположения, рассуждения, логические цепочки. Господин Арлазов руководствовался предположениями. Это для него плохо кончилось. Мне нужны доказательства. Вы ведь сотрудник спецслужбы, ваша специальность – получать доказательства, так? Это не ваша специальность – банкротить компании. Принесите мне доказательства, и вы в обмен получите любую мою подпись и любую мою компанию.
Кутятин вышел проводить Аню до ее машины. Дождь кончился. Проспект Мира тек, как двуцветная река, в одну сторону – белые фары, в другую – красные габариты.
– Что вас смущает, Анна Семеновна? – спросил Кутятин. – Что Войнин к вам хорошо относится? Я бы на месте Войнина тоже хорошо относился к женщине, которая может, если захочет, посадить его за решетку. Войнин не занял бы того места, которое он занимает, если бы не умел очень-очень хорошо притворяться. Он может быть очень грустным на похоронах убитого им человека и очень нежным с дочерью покойного. Это крайне опасно: действовать, исходя из уверенности, что Войнин говорит вам правду. Это может стоить вам жизни.
Аня вздрогнула.
– Скажите, – внезапно жалобно спросила Аня, – а Войнин… он женат?
Кутятин заколебался.
– Формально – да.
– Что значит – формально? Они… расстались?
– Гораздо хуже, Анна Семеновна. Его жена пропала сразу после свадьбы. И Войнин никогда не делал попыток ее найти.
Запись была сделана из темно-синего «опеля», стоявшего в двадцати метрах от окна офиса «Росско». Писали колебания стекла.
Запись привезли на дачу Стасу через сорок минут после того, как Кутятин попрощался с Аней. Стас прослушал ее раз, потом – второй.
