– Стас не убивает без выгоды. У него был абсолютный компромат на твоего отца. Со смертью Собинова этот компромат терял силу. Стасу это было невыгодно.
– А Кутятину?
– Твой отец принес ему идеальную схему, как отобрать у меня собственность. Десять новеньких Ту-204. Шесть других самолетов. Кстати, они совершенно не обязательно собирались забрать именно самолеты. Они бы меня шантажировали, пока я не заплатил бы или не отдал долю в бизнесе. Схема была замечательная, в ней был только один колоссальный минус: твой отец. Потому что как только эта пленка оказалась бы обнародованной, начался бы страшный скандал. Допустим, чекисты бы защитили отца, но о шантаже меня уже не могло быть и речи. А как только твоего отца убирали, все становилось сразу замечательно. «Росско» – уже не его компания. Пленка – она обезврежена, кому нужен компромат против мертвеца? И можно делать все то, что предлагал Собинов, только – без него.
Аня зябко поежилась.
– Хорошо, Стас не убивал моего отца. А в кого Стас стрелял на Рублевке: в меня или в Мережко?
– Ни в кого. Это была постановка.
– Что?!
– У Стаса не было выхода. Он сцепился с чекистами. Он не мог ничего не делать, потому что Кутятин разорвал бы его в куски, и он не мог убить Кутятина, потому что после этого ФСБ стерло бы его в порошок. И он подставил им Мережко. Диму Мережко, выпускника Оксфорда и сына полковника, под началом которого Стас служил в Афгане.
Розлитое по бокалам шампанское давно успокоилось: от стенок отлеплялись последние ленивые пузырьки. Если бы суши подавали горячими, они давно бы остыли.
– Я не поняла …
– Деньги за самолеты были переведены в латвийский банк, – сказал Никитин. – Это обычная схема. Только латвийские банки дают полную гарантию. Если ты переводишь деньги с Кипра на Кипр или в Швейцарию, или в Науру, то это всегда будет безнал. А любой безнал можно проследить. Если ты переводишь деньги в латвийский банк, то он просто дальше разбивает эти деньги по счетам подставных фирм и снимает их со счетов в виде наличных. Дальше эти наличные можно снова завести на счет, это неважно. Важно, что цепочка разорвана. Никто не докажет, что деньги, которые сняты по договору со счета фирмы «Пупкин и кот», – это те же деньги, что возникли на счету фирмы «Свиньин и сын». Понятно?
Аня кивнула.
– Дима Мережко сказал Кутятину, что он знает, где деньги. Полагаю, что Кутятин был очень горд тем, как он круто расколол Диму.
Никитин усмехнулся.
– Вчера генерал Кутятин вместе с Димой Мережко приехал в латвийский банк и открыл счет на имя некоего Константинидиса. Спустя два часа через этот счет прошли транзитом восемьдесят пять миллионов долларов, а еще спустя час господин Константинидис покинул Ригу.
– Куда?
– Никуда. Кутятин мертв. Они выманили его в Ригу, подождали, пока он откроет счет, и пристрелили. После этого они прогнали через счет деньги и отправили одного из убийц под видом Кутятина во Франкфурт. Теперь Стас прикрыт со всех сторон: где деньги? Кутятин украл. А где Кутятин? Сбежал с деньгами.
– А если ты…"покажешь в" «милиции эту» пленку?
– Я ее не покажу.
– Почему?
– Стас отличается от Кутятина только одним, Аня. Он не промахивается.
В кабинете стало так тихо, что было слышно, как плавают рыбки.
– Бог с ним, – сказал Никитин. – Нам… нам надо обсудить пару вещей. Во-первых, ты остаешься кредитором компании…
Аня выпрямилась.
– Ты мне уже объяснил. У этой компании нет денег.
– Я не вычеркну этих долгов из реестра. И потом. Твоя дача – она на балансе компании… Нам надо оформить бумаги…
Аня засмеялась и встала.
– Господи, какая я дура, – сказала она, – а я-то думала, зачем меня еще приглашают ужинать… я уеду хоть завтра.
– Да послушай! Нам надо оформить их задним числом! Что ты ее выкупила!
– Зачем? Если бы на моем месте был мой отец, ты бы позволил ему оформить бумаги задним числом?
– Твой отец – это твой отец. А ты – это ты. Я… я хочу объяснить…
Аня вскочила из-за стола, как дикая кошка.
– Ты мне уже все объяснил! Ты объяснил мне, что мой отец – убийца и мошенник! Ты объяснил мне, что мой отец хотел тебя кинуть, только забыл объяснить – почему? Что такого не поделили с отцом? Почему со мной – по другому?
– Потому что ты мне не безразлична.
Аня отступила на несколько шагов.
