На улице слышим странный шелестящий звук: чах-чах-чах-чах…
— Саперы лед рванули. Скоро придет «Треска» с баржей, на этот раз быстрее справимся. Может быть, удастся и с грязью на территории музея разобраться. Мы объяснили публике, что эвакуировать будем из тех районов, где чисто. Свиней, дескать, в Кронштадте принимать не будут. Не на всех подействовало, но мусор стали собирать.
По разговору с Павлом Ильичом получается, что лучше всего для медпункта выделить комнатку в Артиллерийском цейхгаузе: там и первичный прием беженцев, и осмотр, если что, рядом — очень к месту. Говорю, что вообще-то для медсестер надо вменить и контроль за приготовлением пищи. Задумывается. Потом соглашается — кухонь много, а нам тут вспышка токсикоинфекции ни к чему. Идем смотреть комнату. Там сложено какое-то добро в ящиках, явно музейного характера. Некоторое время хранитель думает, потом решает, куда это переправить.
Тут его отвлекают. Прибыло два «хивуса» с базы МЧС — привезли какую-то еду.
Он уходит принимать харчи, а я прикидываю, что получается из комнаты. Получается, что места хватит. Нужен стол, стул и кушетка. Лампа. Ширма. Медикаменты попроще, чтоб всякая возможная шелупонь не искала там себе кайф…
Теперь надо разобраться с медикаментами. Взять для Саши тетрациклин. Пусть лучше расстроит себе кишечник дисбактериозом, чем мне потом корячиться с содоку[24] или стрептобациллярной лихорадкой. Надо же, помню еще…
У нашего «Салона» ждет парень, тот долговязый, с первого этажа, в квартире которого мы устраивали свою первую засаду. Просит фурацилина — глотка разболелась. А ему все равно ночь сидеть, так что будет время полоскать.
Спрашиваю, что не спит ночью-то. Оказывается, он и еще пара таких же компьютерщиков перекачивают из умирающего Инета все, что может оказаться полезным. Вот ему задачу поставил Овчинников — сделать скриншоты с Викимапии-беты. Спутниковая съемка явно будет востребована. Конечно, четко получается не так чтобы много, но город, пригороды — все это нужно. Водная система. Вот он и корячится. Выдаю ему йодинол и фурацилин. Спрашиваю, как кормят. Кормят хорошо, мама все же здесь, но вот глянул он в «Линейку», а там последний из клана прощается со всеми. Кончился их клан, и вообще, по всему судя, и остальные кланы тоже. Только неписи и остались. И в «Линейке» мор пошел…
Вот надо же…
Начинаю копаться в медикаментах. Заглядывает Демидов, он же Свин Домашний. Мокрый по пояс. Он, оказывается, был отряжен с лодками-сетками к рыбакам. Доволен до невероятности: и на взрывы посмотрел, и рыбу ловил, и в воду угодил — все тридцать три удовольствия. Рыбы оказалось небогато — ведра четыре. Но мужиков как прорвало, теперь на льду сидят человек двадцать — ловят.
Демидов неприлично ржет — вспомнил, какие физиономии были у наших знакомых эмчеэсовцев. Они только прибыли, а тут — рыбаки! Спасателей аж перекосило: они ж задолбались ежегодно этих чудиков с льдин спасать… Теперь ребята из МЧС уверены, что часть зомби неопасна для людей — будут сидеть на льду и ловить рыбу когтями, такое рыбацкое упорство и смерть не одолеет. С собой Демидов притащил только мокрую сетку. Остальное рыболовное добро по разрешению Николаича рыбакам оставил. Не успел все рассказать, как явилась на голоса Дарья и погнала охламона переодеваться в сухое.
Из спешно перекиданного в мешок получается уже неплохой набор медикаментов для медпункта. На первое время хватит. Двигаю к Артиллерийскому цейхгаузу — он напротив Гауптвахты. Интересное дело, уже вижу хвост народу и понимаю почему — кто-то из помощников хранителя нарисовал на картоне красный крест и написал «Медпункт». Вот народ и попер. Три медсестры, героически используя единственный термометр и уворачиваясь от мужиков-грузчиков, вытаскивающих ящики с музейным добром, уже начали прием. Сумка оказывается куда как к месту. Пока корячимся в поте лица своего, нам притаскивают стол и стул. Уже хорошо. Надо бы вести записи, но пока никак. С трудом удается принять толпу. В основном здесь результаты стресса, как и положено в такой чрезвычайной ситуации. Но есть и несколько очень подозрительных на воспаление легких больных, с десяток гипертонических приступов, трое явных диабетиков, а инсулина у нас нет.
И еще четверо беременных на разных сроках. Их я собираю кучкой и отвожу к «хивусам». Те еще на месте и соглашаются закинуть теток (одна, правда, несовершеннолетняя) в Кронштадт, да и на больных согласны — после того как успокаиваю, насчет того что заразных среди них нет…
Мне тут только выкидышей не хватало, а такое в подобной ситуации частенько бывает. Договариваемся, что тетки соберут свои вещички, возьмут сопровождающих (таких всего четверо набирается — трое с одной, мама с другой беременной). Две пузатые совсем одни оказываются. Паршиво. Ну да насчет беременных сегодня утром был отдельный разговор, и принимать их будут без вопросов. Вероятно, кончилось время абортов. Теперь каждую будут уговаривать доносить дитя до родов.
Попутно эмчеэсовцы хвастаются тем, что им лично Николаич притащил здоровенный кус парной медвежатины и кусок печени. С едой у них пока на базе вполне благополучно, но отведать белой медвежатины они бы и раньше не отказались. Очень уж любопытно. Предупреждаю, чтоб на печенку не налегали особо — у белых в ней витамина А настолько много, что отравиться легко. Это им Николаич уже говорил, так что они в курсе. Знакомый водила, тот, которого учили обращаться с наганом, вдруг вспоминает, что у них в части «мясом белого медведя» называли толстые куски жира в супе. Забавно.
Еще узнаю, что с Канонерского судоремонтного в Кронштадт прибыли делегаты, — правда, не сами, а военморы им пособили, отстреляв пару десятков мертвяков. Так этим делегатам на двести с лишним мужиков, которые там сейчас на Канонерском сидят запершись, выдали сотню японских винтовок и по обойме на винтовку. Мужики чуть не плясали от радости, хотя винтовочки мурзаного вида. Ну понятно. Крепость — она и в Африке крепость. Тут вон кронштадтские даже на крепостные пулеметы расщедрились.
Не понимаю, что за крепостные пулеметы?
Оказывается, что совместными усилиями к тем самым «гочкисам» создали станки — весом мало не под сто кило, разбираемые на три части и с кучей прибамбасов. Таким образом, монетодворские вместе с артмузеевскими обеспечили внятную фиксацию пулемета на станке и при помощи винтов наводки добились точности стрельбы, которая всех удивила при пристрелке. Теперь пытаются еще и оптику приделать, но пока не выходит, а то получатся снайперские пулеметы. Один такой теперь стоит на выступе Алексеевского равелина и прикрывает огнем мост в крепость, сортир имени Генриха и рестораны-дебаркадеры. А другой — на Меншиковском бастионе, куда неугомонный начарт со своими гарнизонными (он из беженцев еще народу набрал, и люди из музея помогали) пару пушек времен Наполеона приволок. Опробовали выстрел каменюками: долбанули в Неву — и остались довольны результатом. Боялись, что станок рассядется или колеса треснут, но обошлось. Хоть одноразовые практически пушки (некогда их перезаряжать будет, случись что), но весьма полезными оказаться могут.
Напоминаю ребятам из МЧС, чтоб присматривали в дороге за больными. По-моему, они даже обиделись — это они и сами прекрасно знают. Обучены же. И всего, что касается сопровождения больных и раненых, они в курсе. И рвотой захлебнуться потерявшему сознание не позволят, на бочок повернут, и жгут свалившийся заметят, и успокоят боящихся — плавали, знают!
Возвращаюсь в медпункт. Объявляем пациентам, что на проветривание пятнадцатиминутный перерыв. Начинают ругаться. К счастью, вскоре переругиваются уже друг с другом, про нас забыли. Действительно, нервный народ стал, заводится по пустякам.
Не успел начать речь — настойчивый стук. Открываю — знакомое лицо, причем встревоженное, — отставник из состава Артмузея. Один из тех троих, которые меня в Зоопарке охраняли. Теперь, правда, уже с ППС на ремне.
— Доктор, тут ситуация может быть очень паршивой!
— Что случилось?
— Я сейчас говорил с сотрудниками МЧС. Им ваш командир выдал кусок медвежьей печени. И у нас в Артиллерийском тоже. Я по дороге спросил у Охрименко — гарнизон тоже печень получил.
— Ну да, я слышал. А в чем беда-то?
— Я служил на Крайнем Севере. Так нам внушали, что печень белого медведя есть нельзя. Отравишься витамином А. Там его столько, что нельзя печень есть! Мы же отравимся все!
М-да, я слыхал, что печень МОЖЕТ быть вредна…
— Вас как зовут?
— Павел Александрович.
