— Ого! — восклицает Николаич. — Сто лет не слыхал!
— Что? Эту песенку?
— Ага. Я уж думал ее и не помнит никто.
— Ну отчего ж. Мы с Валеркой — это сосед мой — всегда распеваем, как поддадим. Мы ж дальнобойщики Едешь да поешь всякое: и не уснешь, и ехать веселее. Грузы-то ценные, «грачей» нынче брать опасно. Может, вместе грянем?
— Обязательно. Только бы нам найти место поспокойнее, и чтоб «хивус» смог подойти. Мне как-то с сетками спокойнее. А то любая зомбака, не ровен час, в окно прыгнет.
— Э, спокойных мест тут полно. Сейчас заберемся к водокачке, там и обустроимся.
— Нам бы глянуть, что там в Знаменке.
— Это можно, конечно, только там выезжать я бы не стал. Лучше через Шуваловку.
— Почему?
— Дорогу там перекрыть раз плюнуть. Парочку ублюдков с автоматами в сторожку сунуть — и копец нам. Там не развернешься. А задом под огнем корячиться — удовольствие малое.
— Ладно, обойдемся без Знаменки.
— Можем встать, в бинокль аккуратно глянуть.
— Хорошо. Нам вообще-то сама Знаменка ровнофиолетова. Кронштадтским может быть интересна.
— Здесь как место? Подходит для ремонта? Я, к слову, тоже немного варить умею, так что если что — сетку-то прихватить смогу.
— Годится место. Вполне. Встаем.
Местечко и впрямь вполне подходящее — от берега прикрывают деревья и тростники, от трассы — опять же деревья. В сотне метров какое-то полуразрушенное краснокирпичное здание, но за ветками его видно плохо. Явно нежилое, так что вряд ли там сидит засада. На всякий случай Николаич и Семен Семеныч осматривают в бинокли окружающие пейзажи и остаются довольны.
Располагаемся под прикрытием машин. С подошедшего «хивуса» вытаскивают баллоны, шланги, куски разномастных сеток и решеток. Михин батя на пару с немного пришедшим в себя сварщиком начинают примеряться к работе. Ильяс с Сережей растопыриваются и берут в прицел окрестности. Остальные собираются кучкой и приседают на корточки.
— Ну что там надо было сообщить команде медицинского? Только, доктор, вкратце.
— Ясно. Сейчас наша команда оказывала помощь раненым. В целом все отлично, но в наложении жгутов были грубые ошибки. Опасные. Объясняю. Первое. Жгут накладывать только при артериальном кровотечении. Причем сильном, которое реально угрожает смертью. Девчонке при травме пальца жгут накладывать не надо было — максимум из нее вылился бы стакан крови, это она переживет. А от наложенного жгута могла бы и с пальчиками попрощаться. Второе. Если накладываете жгут, не тяните со всей дури. Надо пережать всего-навсего артерию, а не разминать в хлам мышцы, нервы и сосуды. Не перекрывайте кровоток уже первым туром жгута — нервы попортите. И не себе, а раненому. Третье. Если все же накладываете жгут, надо перетягивать артерии, а не вены! У девчонки жгут был наложен слабо, словно ей внутривенный укол собирались делать. Это плохо! Артерии продолжают качать кровь как ни в чем не бывало, а вот венозный отток вы перекрыли. Кровотечение от такого жгута только сильнее. Рука со жгутом должна быть белой и без пульса, а не синей и с пульсом. Четвертое. У мента жгут наложен был правильно, но записки со временем наложения я не видел.
— Я писал, — обиженно говорит Вовка.
— Вова, я не упрекаю! Сделал — молодец! Но я записки не видел — значит, и в госпитале не увидят. А срок у наложенного жгута — полчаса-час. Потом руку отрезать придется.
— Глупости это, с бумажками, — встревает Надежда, — пишите на лбу у раненого.
— Во, человек дело говорит! Наконец, последнее. Пятое. Жгут — очень серьезное дело, небезразличное раненым. Поэтому не частите. Чем меньше наложено жгутов, тем лучше.
— Понятно, — отвечает опер. — А как мы узнаем, артериальное это кровотечение или венозное?
— Так артерии идут в глубине конечностей, под прикрытием мышц и костей. Вены — поверхностные, обеспечивают отток. Артериальная кровь — светлая, алая; венозная — темная.
— Позвольте, я добавлю, — хмыкает Надежда Николаевна.
— Валяйте!
— Валяю! Все просто: артериальное кровотечение, как молодецкая эякуляция, — стреляет струями, прерывисто, мощно. Из сонной аж на три метра может прыскать. Венозное, как старческое мочеиспускание, — вялая струйка с убогими потугами на пульсацию… Так понятно?
— Понятно…
— Раз понятно, мы с Ильясом сейчас сходим глянем на Знаменку. Доктор с камерой — держитесь сзади, мало ли снять будет что. Остальным — по расписанию боевого дежурства.
Элегантный особняк Знаменка гордо стоит на холме. Глядя на него, Николаич тихонько присвистывает.
— Красиво люди жили. Тут, если все расчистить, загляденье.
— А сейчас как насчет живых?
— Сейчас живых не видать. Зомби вижу. Немного.
— Ну. Уже легче. Я боялся, что у этих тварей тут основная база.
— Да, их гнездо искать придется. Неизвестно, что они там задумали.
— Я бы их гнездо с броней бы искал. Так надежней. Как-то не воодушевляют меня джипы.
— Меня тоже. Но кто ж знал… То есть бандиты должны быть, и первое время их должно быть густо. Однако вот такого не ожидал…
— Я панораму снял. И на приближении тоже.
— Тогда возвращаемся.
И мы возвращаемся.
Пока мы ходили, ребята вытащили из амфибии жратву и термосы и сидят закусывают. Только мастер- сварщик старательно что-то налаживает и колдует над оборудованием. Остальные, обжигаясь, хлебают чай и жуют что бог послал. Я видел, что тащили две коробки — одну от Дарьи, другую с сухпайком на сутки. Сухпай получили от крепости. И Ильяс успел уже отметить, что в этом сухпае все те же хлебцы, мясорастительные консервы, — проще говоря, перловая и гречневая каши с мясом, ну и еще, правда, сахар добавлен. Это НЗ — на всякие непредвиденные. От Дарьи же еда куда вкуснее — немножко уже подчерствевшие хлеб и булка, что для многих обитателей крепости уже лакомство, масло, плавленый сыр в коробочках, вакуумные упаковки с ветчиной, несколько банок с пресервами, в основном селедкой. Привет от мини-супермаркета, в который уже черт знает как давно мы ходили с Сергеем…
Семен Семеныч орудует ложкой и вилкой. Я с чего-то взял, что он голый и босый, совершенно упустив тот момент, что вот он — его джип. А у охотника в джипе много чего откопать можно, не только ложку-
