— Хрен его знает. Стоим пока здесь, пока бензин есть. Потом не знаю.
— А вообще что ожидается?
— Ты меня спрашиваешь? — слегка удивился он. — Ты звёздочки с просветами у меня на погоне считал?
— У меня впечатление, что вообще никто не командует, — честно ответил я. — Я ошибаюсь?
— Конечно. Я вот бойцами командую. Мной ротный командует. Им — комбат. А кто комбатом — тут уже сказать затрудняюсь.
— А если всерьёз? Знаешь, смех смехом, а песец кверху мехом. Дай какие-нибудь уточнения по обстановке, — урезонил я шутника неуместного.
— Обстановка невнятная, если честно, — сказал он, глядя, как в дальнем конце пустыря, под которым, как говорили, были какие-то стратегические склады и поэтому его не застраивали, спотыкаясь, брёл мертвяк. — Нам ставят задачи частные, общую обстановку не доводят, и такое впечатление, что приказ вступить в город отдали, а что в городе делать — сказать забыли. Хоть штурмуй его, хоть жить в нём оставайся.
КПВТ с башни бэтээра бубухнул короткой очередью, мертвяка разнесло на куски. Нам бы такую технику, и боезапас к ней немереный.
— А прогнозы есть какие-то?
— Прогнозы плохие, — усмехнулся он. — Дезертирство из всех частей. Бойцы по домам разбегаются. Точнее, даже не разбегаются, а вполне спокойно расходятся, поскольку никто не держит. Нам тут приказ спустили — закачаешься. Запретить личному составу слушать радио, смотреть телевизор и у всех отобрать мобильные.
— Это чтобы не узнали, что дома делается? — догадался я.
— Ага. Ладно, извини, у меня сеанс связи, — сказал старлей и направился к бэтээру.
А я отправился помогать Лёхе с канистрами, грузить на крышу, к запаскам. Нельзя сказать, что старлей меня озадачил. Примерно такого развития событий мы и ожидали. Непонятная и почти мистическая угроза вызвала непонятную и загадочную реакцию властей. Я вот не религиозен, а было бы интересно узнать, о чём в церквях говорят? Ведь по всем канонам конец света наступает. Или я канонов не знаю?
Но кое-какие изменения есть. Нас можно принять за военных, несмотря на отличную экипировку, только с очень большого бодуна. По всем критериям мы НВФ — незаконное вооружённое формирование. Я хожу с карабином на плече, а рядом со мной добрый десяток бойцов Внутренних войск, которые, по-хорошему, должны были бы меня пресечь. Но даже не глядят в мою сторону. И Лёха с винтовкой на плече их тоже никак не привлекает. Это уже радует, было бы хуже, если бы пытались разоружать.
Кстати, а кто владеет и управляет огромными мобскладами? Например, я точно знаю, что мой СКС, совершенно новенький, ни разу не выстреливший, в пушечном сале, вынырнул из глубин мобилизационного склада, где пролежал нетронутым аж с 1954 года, как раз с тех пор, как его в Ижевске сделали. Больше полувека. И сколько там успело накопиться такого добра за это время? Если организовать его раздачу сейчас, хотя бы тем, кто имеет военный билет и раньше служил, с начинающимся засильем мертвяков покончить можно быстро. Они медлительны, они тупы, их даже ещё не слишком много.
Проблема в другом — они кормятся от живых, а войскам не хватает численности, чтобы защищать живых везде. Здесь они ловко стреляют мертвяков с брони, а вот в тех бело-голубых домах, что стоят на холмике или прямо за ними, зомби кого-то жрут. Здесь не сработает техника, здесь не поможет военная мысль, здесь выручит лишь банальная численность стволов. Двое мужчин с автоматами смогут защитить двор при условии, что они будут в каждом дворе и у них будут патроны. Много патронов. И тогда ничего сложного.
Кордоны, карантины, комендантский час — всё работает на врага. Вирус уже распространился, поэтому остановить его невозможно. БТР даже не нужны, здесь нужны мобильные патрули из «уазиков» и пар стрелков, которые методично будут объезжать дворы, переулки, а не стоять на блоках. Те, кому можно крикнуть из окна, что, мол, в соседней квартире пиршество мертвяков идёт. А таких мобильных единиц нет. Да и все войска, что в городе, стянуты на охрану центра, правительственных зданий, в общем, всех тех, кто у нас на глазах просирает страну. И весь мир.
Мрачные какие мысли, и никакого просвета в них не ожидается. По моим прикидкам, сегодня — последний день для того, чтобы начать действовать правильно. Завтра количество зомби может стать таким, что никаких мобильных патрулей не хватит, а раздачу оружия начинать будет поздно. Ну почему у нас так боятся вооружать народ? Даже сейчас, когда вся наша действительность летит в преисподнюю?
Мишка тоже заправил машину и две предусмотрительно захваченные из служебного гаража канистры, и мы поехали дальше, а прямо за нами к колонке подкатил чёрный «Тахо», из которого выбрались двое рослых, стриженых, у обоих в руках по помповику. У одного при этом карман кожаной куртки оттягивался пистолетом. Вооружается народ, а бандитский народ и так был вооружён. Вот и выйдет, что из городских жителей только бандиты и уцелеют. А мирные обыватели будут за ними гоняться, оскалив зубы.
Мария Журавлёва
21 марта, среда, день
Маша всё же сходила на собрание в холле, но впечатление вынесла с него самое отвратное. Люди ругались друг с другом, сыпали взаимными обвинениями в каких-то нелепостях, но по делу вообще не говорили. Организовать какую-то самооборону не получалось, всё легло на плечи нескольких добровольцев. Поэтому для себя она решила, что сегодня уедет. Едва она поднялась к себе в квартиру, как зазвонил телефон. Сергей Сергеевич. Сказал, чтобы Маша собирала вещи, если она не передумала.
У неё всё было собрано, даже пригодные к перевозке продукты. Много вещей она брать не собиралась, опасаясь, что они лишь затруднят её отъезд, и решила, что надо везти с собой столько, чтобы хватило сил дотащить до машины бегом, причём за один раз.
Прошло ещё около часа, и в дверь позвонили. Это был Сергей Сергеевич и малознакомый немолодой мужчина, с которым Маша просто здоровалась, если встречалась в лифте, но не знала, как его зовут и на каком этаже он живёт. Высокий, крепкого сложения, с крупными руками и толстыми пальцами, чуть редеющими волосами. Лет пятьдесят на вид. Небольшие, очень светлые глаза, хотя кожа загорелая, как будто он отдыхал на юге. Мужчина был одет по-охотничьи, в куртку, которая сначала напомнила Маше обычный камуфляж, и лишь потом она разглядела, что вся ткань покрыта лиственным узором.
На плече у него висели два вытянутых брезентовых чехла с кожаными вставками. Маша догадалась, что там ружья. Или винтовки, она не знала, как правильно.
— Знакомьтесь, Мария Николаевна. Это Виталий Данилович, — представил их друг другу охранник. — Мария Николаевна, чайку нальёте, чтобы нам обсудить всё спокойно?
— Конечно. Проходите, пожалуйста.
Мужчины прошли на кухню, попутно заглянув в гостиную и поздоровавшись с уже одетыми детьми, сидевшими на диване. Дети вежливо им ответили и продолжили смотреть «Том и Джерри», которые включила им Маша.
На кухне все расселись за столом, заговорил Виталий Данилович:
— Мария Николаевна, вам Сергей Сергеевич уже сказал, что у меня есть дом в глухой деревне на севере Тверской области. Верно?
— Да, говорил, — подтвердила Маша.
— Деревня наполовину опустела, там одни старики живут, — продолжил он. — Есть пустые дома в приличном состоянии. На носу лето, так что прокормиться там проблемой не будет. Рыбалка хорошая, охота, люди огороды держат. Грибы-ягоды потом пойдут, можно прожить, пока не прояснится, что к чему. Не думаю, что в такую глухомань какой-нибудь мертвец забредёт, раньше ноги сотрёт до костей. Вот туда я вас и приглашаю. Поживёте немного, переждёте трудные времена, а дальше видно будет.
— Ох, даже не знаю… Я в деревне не была ни разу.
— Это не страшно, — улыбнулся Виталий Данилович. — Люди так веками жили. Вам даже понравится. Там безлюдье, лес божественный, река, озёра в лесу. Селигер оттуда неподалёку. Рай настоящий, вы такого в
