пассажирская дверь «тахи», и на асфальт легко спрыгивает весьма примечательный дядя. Роста не сказать чтобы высокого, где-то метр восемьдесят, но вот в плечах шире не только меня, но, пожалуй, и Тисова будет. Если крупных и широкоплечих мужиков называют «шкафами», то этот скорее «сервант» – роста, может, и не великого, зато уж ширины на двоих хватит. Одет точно так же, как и его подчиненные, разве что без «Витязя», и шлем не на голове, а на груди висит, за подбородочный ремешок к плечевой лямке бронежилета прицепленный. Прическа у дяди короткая, волосы – серебристо-седые, по цвету свежевыпавший снег напоминающие. Подбородок волевой, серо-стальные глаза, взгляд этакий… с прищуром. И шрам через всю правую щеку. Причем видно, что хирурги эту уродливую борозду явно пытались хоть как-то «подрихтовать», но не сильно преуспели. Здорово, видать, прилетело когда-то мужику. Что примечательно, из-под плечевых лямок «брони» и «разгрузки» выглядывают погоны с тремя крупными звездами. Неужели полковник Гаркуша сам решил приехать?
Когда гость подходит чуть ближе, слегка выпрямляюсь и расправляю плечи, имитируя попытку встать по стойке «смирно».
– Тащ полковник, прапорщик Грошев.
– Товарищ полковник, капитан Филипочкин, – докладывает в свою очередь чуть поотставший от меня капитан.
О блин, вот уже почти два часа под одной крышей сидим, а я даже не удосужился с усатым познакомиться.
– Полковник Гаркуша, – в отличие от нас, автомата у Олега Степановича нет, но и головной убор отсутствует, так что обошлись без козыряний, заменив их крепкими рукопожатиями.
– Что-то я недопонял, товарищи, – в глазах полковника видна ирония, – как так вышло, что при целом живом министерском капитане у вас на вверенном объекте старшим почему-то гувэдэшный омоновский прапорщик оказался?
Я глубокомысленно молчу, Филипочкин тоже что-то мнется. Нет, оно понятно, что, по сути, и сказать ему нечего, но уж соврать-то что-нибудь правдоподобное можно для приличия. Нужно выручать коллегу.
– Мы, тащ полковник, посовещались и решили, что в боевой обстановке лучше руководить тому, у кого в этом вопросе опыта больше.
Капитан облегченно мне поддакивает.
– А-а-а, – с серьезным голосом, но широко при этом улыбаясь, тянет Гаркуша. – Тогда понятно. Ладно, хозяева, чего на улице мерзнуть? Приглашайте в дом.
– Слышь, старшой, вроде вот там стрельба, – легонько толкает меня локтем в бок безусый сержантик-«срочник», сидящий сзади.
Аккуратно пихаю ногой, опущенной в командирский люк бэтээра, плечо мехвода.
– А ну, тпру, Зорька. Глуши мотор.
Действительно, не ошибся востроухий сержант, из арки одной из старых «сталинок», которых так много на Ленинском проспекте между Калужской и площадью Гагарина, слышны приглушенные выстрелы. Судя по звуку – «калаш», весьма толково отсекающий короткие очереди по два патрона, и что-то охотничье. Выстрелы не сказать чтобы панические, но частые. Значит, помощь не помешает.
– Так, собрались! «Броня» – в арку, «Урал» и пазики пока снаружи, сигнала ждут.
«Восьмидесятка», рыкнув дизелем и плюнув сизым выхлопом, шустро вкатила в просторный внутренний двор и, подмяв колесами низенький металлический заборчик, замерла посреди детской площадки. Обычный старый двор: деревья, лавочки, пока еще наполовину скрытые грязным подтаявшим снегом. Шеренги припаркованных автомобилей. У одного, новенького, глянцево блестящего «Экстрейла», открыта водительская дверь, а лобовое стекло покрыто густой сеткой трещин и залито кровью. Рядом с машиной на снегу – грязное кровавое пятно, обрывки одежды… М-да, приметы нового времени, блин. Ну и конечно же зомби. Приличная такая стая, не меньше полусотни, сбившихся в толпу и прущих, как на буфет, в распахнутые настежь двери одного из подъездов. Возле которого, кстати, припаркован автобус. Обычный, бело-зеленый рейсовый ЛиАЗ, даже таблички с номером маршрута и остановками на своих местах. И именно из этого подъезда слышны выстрелы.
– Так, слушай мою команду! Сначала вместе валим всех, что снаружи, потом ОМОН – внутрь и пробивается к живым, «тамань» – прикрывает тылы и держит периметр. Вопросы?
По древней армейской традиции таковых не было.
– Тогда – работаем!
И спасательная группа Центрального эвакопункта за номером раз начала работать.
Если честно, то от тех новостей, что по прибытии сообщил нам «альфовец» Гаркуша, мне стало как-то совсем неуютно. Оказывается, дела наши вовсе не так плохи, как мне казалось. Они – гораздо хуже. ГУВД Москвы на данный момент как единое подразделение существовать перестало. Слишком много людей было потеряно накануне, ведь никто тогда толком не понимал, что вообще происходит. По глупости гробили целые ОВД и УВД, когда привозили туда «задержанных» покойников. Сколько народу зомби перекусать успели, прежде чем прошла хоть какая-то информация о том, насколько они опасны, – уму непостижимо. Да еще и из области на усиление под вечер целыми взводами и даже ротами вызывали. Вот и получили в результате толпу зомби в милицейской форме и чуть меньшую, но тоже толпу – дезертиров, которые, сообразив, чем дело пахнет, рванули кто собственные семьи спасать, а кто и грабить под шумок. Угу, вот и аукнулась нашему доблестному министерству, а заодно и всей прочей общественности «мудрая» кадровая политика, когда набирали в органы кого ни попадя, лишь бы дыры в штатном расписании забить. Оно и раньше было понятно, что едва ли не половина этих самых «молодых и здоровых мужчин, которым нет еще тридцати пяти лет и которые прошли службу в армии»[36] – банальные молодые уличные гопники, жадные до денег и власти, которые пришли в милицию исключительно за «ксивой». Которая, по их мнению, давала им официальное право на «потрошение» пьяных и сшибание дани с уличных торговцев. Чувствую, хапнем мы еще с этими «красавцами» горя.
Но даже тот факт, что Москву мы уже фактически потеряли и максимум, что сможем сделать – это вывезти из нее как можно больше гражданских, был не самой худшей новостью. Хуже всего было то, что подобная свистопляска началась уже едва ли не во всех крупных городах. И речь не только о России. Интернет все еще работает и, по словам полковника, «всемирная паутина» переполнена сообщениями и видеороликами о восставших мертвецах. Ими уже заполнены улицы Берлина, Парижа, Лондона, Вашингтона, Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Пекина, Дели, Каира, Рио-де-Жанейро… Европа, Азия, Северная и Южная Америка, даже Австралия. По России данные тоже неутешительные. Эпидемия началась во всех без исключения российских городах-«миллионниках» и в доброй половине областных центров. И есть опасения, что появление зомби в остальных – всего лишь вопрос времени, причем весьма непродолжительного. Словом, помощи ждать нам неоткуда, на местах все своими проблемами заняты. Особую «прелесть» ситуации придавал тот факт, что с момента введения вчера вечером режима чрезвычайного положения в Москве нет никакой информации от официальных властей. Такое ощущение, что все наши доблестные «слуги народа» просто собрали манатки и свалили в неизвестном направлении. И если на отсутствие политиков в данном случае можно было и плюнуть, то вот пропавшее военное руководство добавило немало головной боли. Теперь координировать между собою усилия приходилось на уровне в лучшем случае начальников Управлений и комбригов-комдивов, а то и вовсе командиров полкового или даже батальонного уровня. Полный аллес! Но кое до чего уже смогли договориться. Например, о создании нескольких эвакуационных центров для штатских, вроде того, в который сейчас превратилось здание МВД на Житной, и формировании сводных спасательных групп из сотрудников МВД, ФСБ, МЧС и военных. Бедняге Филипочкину так и не удалось отвертеться от должности «коменданта снежной крепости» – Гаркуша назначил его старшим над двумя взводами «срочников» из какого-то «серого»[37] батальона внутренних войск и несколькими медиками из МЧС. Задачи нарезал незамысловатые – принимать поступающих граждан, проводить первоначальный карантин и временно размещать. Благо, здание на Житной большое и, если потесниться, то народу там собрать можно не одну тысячу. Условия, конечно, будут далеко не «Хилтон», но, учитывая обстоятельства, вряд ли кто станет привередничать. Крепкие стены и крыша над головой есть? Вода и туалет
