Танец с драконами

Серый Червь отсалютовал. Безупречные вновь накрыли труп покрывалом, подняли тело и вынесли его прочь из зала. Сир Барристан остался. В уголках светло-голубых глаз седовласого рыцаря залегли морщины, но, несмотря на возраст, спина по-прежнему была пряма, а годы не украли искусства владения мечом.

– Ваше величество, я боюсь, что ваши евнухи плохо подходят для подобной задачи.

Дени села на свою скамью и вновь закуталась в шкуру.

– Безупречные – мои лучшие воины.

– Солдаты, а не воины, если позволит ваше величество. Они созданы для битвы, чтобы стоять плечом к плечу за щитами, ощетинившись копьями. Их учили подчиняться без страха и сомнения... а не выпытывать тайны и задавать вопросы.

– Возможно, рыцари послужили бы мне лучше? – Селми обучал для неё рыцарей, показывая детям рабов, как обращаться с копьём и длинным мечом, на вестеросский манер... но чем поможет копьё против трусов, которые убивают, прячась в тени?

– Нет, не в этом деле, – мотнул головой старик. – И смею заметить, что у вашего величества нет других рыцарей, кроме меня. Пройдут годы, прежде, чем эти мальчики будут готовы.

– Кто тогда, если не Безупречные? Дотракийцы? Они справятся ещё хуже.

Дотракийцы привыкли воевать верхом. Всадники полезны в поле или холмах, а не на узких улочках и в городских переулках. За разноцветными кирпичными стенами Миэрина её власть была едва заметна. В огромных поместьях на склонах холмов до сих пор трудились тысячи рабов, выращивая оливки и зерно, овец и лошадей и добывая в шахтах медь и соль. В городских амбарах хранилось достаточно зерна, масла, оливок, сушёных фруктов и солонины, но запасы истощались. Поэтому Дени отправила свой крохотный кхаласар под предводительством трёх кровных всадников завоевать окрестности города, пока Бурый Бен Пламм со своими Младшими Сыновьями защищает её от атаки Юнкая с юга.

Болтливому, золотозубому Даарио Нахарису, с его расчёсанной натрое бородой и притаившейся под пурпурными усами хитрой улыбкой, она доверила самое сложное задание. За холмами на востоке находился хребет округлых гор из песчаника, за которым лежали Кхизайский проход и Лхазар. Если Даарио сможет убедить лхазарян вновь открыть торговые пути, то при необходимости зерно можно будет доставлять по реке или через холмы... правда у ягнячьего народа нет причин любить Миэрин.

– Когда Вороны-Буревестники вернутся из Лхазара, возможно я смогу использовать на улицах их, – сказала она сиру Барристану. – Но пока у меня есть только Безупречные.

Дени встала.

– Прошу простить меня, сир, но я должна идти – скоро у ворот собирутся просители, и мне надо приготовить свои большие уши и вновь стать их королевой. Вызовите Резнака и Бритоголового. Я увижусь с ними, как только закончу одеваться.

– Как прикажет ваше величество, – поклонился Селми.

Великая Пирамида Миэрина вздымалась в небо на восемьсот футов от обширного основания до самой вершины, где находились личные покои королевы, окружённые садами и благоухающими бассейнами. Когда Дени вышла на террасу, над городом вставал холодный рассвет. Сверкая в солнечных лучах, золотые купола Храма Благодати, отбрасывали густые тени позади остальных величественных ступенчатых пирамид знати. «В каких-то из них Дети Гарпии сейчас замышляют новые убийства, а я не в силах им помешать». Визерион почувствовал её беспокойство. Белый дракон лежал, обвившись вокруг ствола груши и положив голову на хвост. Когда Дени прошла мимо, он открыл глаза – два озера расплавленного золота. Рога тоже были золотыми, как и шипы, спускавшиеся по спине от головы до хвоста.

– Ах ты, лентяй, – пожурила его Дени, почесав Визериону горло. Чешуя была горячей, как доспех, забытый на солнце. «Драконы – это огонь во плоти». Она читала об этом в одной из книг, которые сир Джорах преподнёс ей в качестве свадебного подарка. – Ты должен охотиться с братьями, – сказала она дракону. – Или вы с Дрогоном опять подрались?

Её драконы за последнее время совсем одичали. Рейегаль цапнул Ирри, а в последний раз, когда был вызван сенешаль, Визерион поджёг Резнаку его токар. «Я уделяю им слишком мало времени, – подумала Денни. – Но где же мне найти для них это время?»

Визерион, взмахнув хвостом, ударил по стволу дерева так, что с ветки сорвалась груша и, покатившись, остановилась у ног Дени. Развернув крылья, дракон, полувзлетев-полуподпрыгнув, поднялся на парапет. «Он растёт, – заметила она, наблюдая, как дракон поднимается в небо. – Они все подросли. И скоро станут достаточно сильными, чтобы выдержать мой вес». Тогда она, как Эйегон Завоеватель полетит верхом на драконе, всё выше и выше, пока Миэрин не превратится в далёкую точку. Такую маленькую, что её можно будет закрыть пальцем...

Дени наблюдала за кружащим над городом Визерионом, пока тот не скрылся за грязными водами Скахазадхана. Только после этого она вернулась внутрь, где ждали Ирри и Чхику, чтобы расчесать ей волосы и нарядить в гискарский токар, как подобает королеве Миэрина.

Одеяние было громоздким и неудобным. Оно представляло собой длинный кусок ткани, который оборачивали вокруг бёдер, а затем, пропустив под рукой, перебрасывали концы через плечо и драпировали складки. Обёрнутая слишком свободно ткань, грозила свалиться, а слишком туго – давила и заставляла семенить. Даже правильно надетый токар – требовал от владельца постоянного поддерживать его левой рукой. Идти в токаре нужно было неспешно, аккуратно, выверяя каждый шаг, чтобы случайно не наступить на свисавшие концы одеяния. Такая одежда не подходила тем, кто работает в поте лица. Токар предназначался исключительно для господ, символизируя их богатство и власть.

Захватив Миэрин, Дени хотела запретить токары, но совет её переубедил.

– Мать Драконов должна носить токар, иначе её возненавидят навеки, – предупредила Зелёная Милость, Галазза Галар. – Среди нас, ваша лучезарность, одетая в вестеросскую шерсть или мирийские кружева навсегда останется чужой – нелепой иностранкой и дикаркой-захватчицей. Королева Миэрина обязана соблюдать традиции Старого Гиса.

Бурый Бен Пламм, капитан Младших Сыновей, объяснил доходчивей:

– Тому, кто хочет править зайцами, следует отрастить длинные уши.

«Длинные уши», выбранные для сегодняшнего приёма, были сделаны из тонкого белого полотна, украшенного по краям золотыми кисточками. Лишь с третьего раза и при помощи Чхику она сумела правильно намотать на себя токар. Ирри принесла ей корону в виде трёхголового дракона её дома – свёрнутое кольцами тело было сделано из золота, крылья – из серебра, а головы – из слоновой кости, оникса и нефрита. Ещё до конца дня от веса короны шея и плечи устанут и будут ныть. Но, как сказал один из её предков: «Корона и не должна быть лёгкой». «Наверное, это был Эйегон. Только который?»

Семью Королевствами правили пять Эйегонов, мог бы быть и шестой, если бы псы Узурпатора не убили сына её брата, когда тот был ещё грудным младенцем. «Если бы он выжил, я бы сейчас вышла за него замуж, – размышляла Дени. – Эйегон был бы ближе мне по возрасту, чем Визерис». Дени ещё только зачали в те дни, когда умерли Эйегон с сестрой, а их отец – её брат Рейегар – погиб ещё раньше, сражённый Узурпатором на Трезубце. Другой её брат, Визерис, умер в Вейес Дотрак, вопя от боли, с короной расплавленного золота на голове. «Они и меня убьют, если я им это позволю. Ножи, зарезавшие Храброго Щита, предназначались мне».

Она не забыла детей рабов, прибитых к столбам вдоль дороги от Юнкая. Никогда не забудет. Их было сто шестьдесят три – на каждую милю по одному ребёнку, рукой указывавших ей путь. Когда Миэрин пал, она приказала прибить к столбам столько же великих господ. Их медленную кончину сопровождали рои мух и вонь, ещё долго висевшая в воздухе над площадью. Хотя иногда Дени боялась, что дальше этого она не продвинулась. Миэринцы были коварны, упрямы и сопротивлялись ей при каждой возможности. Они освободили рабов... но тут же наняли их обратно в качестве слуг за такую ничтожную плату, что многие из них едва могли себя прокормить. Слишком старых и слишком юных, непригодных к работе освобождённых рабов просто вышвырнули на улицы вместе со слабыми и больными. И всё равно великие господа собирались на своих великих пирамидах, чтобы пожаловаться на то, что королева драконов наполнила их великий город толпами немытых нищих, ворами и шлюхами.