Танец с драконами

но, в конце концов, она всего лишь маленькая девочка, а Русе Болтон не тот человек, который станет беспечно обращаться с таким ценным трофеем».

Что если его сестра никогда и не попадала к Болтону? Эта свадьба могла стать предлогом для того, чтобы заманить Станниса в ловушку. Насколько Джон знал, лорд Дредфорта ни разу не дал Эддарду Старку повода для недовольства, однако отец никогда не доверял Русе с его шелестящим голосом и тусклыми блеклыми глазами.

«Серая девушка на умирающей лошади, бегущая от свадьбы». Эти слова заставили его отпустить Манса Налётчика и шестерых копьеносиц на север. «Молодых и красивых», – как сказал Манс. Несожженный, король назвал несколько имен, а Скорбный Эдд сделал всё остальное – тайком вывез их из Кротового городка. Теперь это казалось безумием. Возможно, было бы лучше убить Манса сразу же, как только тот открылся. Джон невольно восхищался Королём за Стеной, но тот был клятвопреступником и перебежчиком. Ещё меньше Джон верил Мелисандре. И всё же именно на них он возложил свои надежды. «Чтобы спасти мою сестру. Вот только братья Ночного Дозора не могут иметь сестер».

Ещё в Винтерфелле, когда Джон был мальчишкой, его любимым героем был Молодой Дракон – мальчик-король, отправившийся на завоевание Дорна в возрасте четырнадцати лет. Несмотря на свое низкое происхождение, а может и благодаря ему, Джон Сноу мечтал о том, как вырастет и поведёт людей к славе, как когда-то король Дейерон, или о том, как сам станет завоевателем. Теперь он уже взрослый, Стена под его властью, но всё, чего у него в достатке – это сомнений. И у него не слишком получалось справиться даже с ними.

Глава 36. Дейенерис

В лагере беженцев стоял такой отвратительный смрад, что Дени чудом не стошнило.

Сир Барристан сморщил нос и заявил:

– Вашему величеству не стоит оставаться здесь и дышать этими ядовитыми испарениями.

– Я от крови дракона, – напомнила ему Дени. – Ты разве видел когда-нибудь, чтобы дракон страдал от поноса?

Визерис часто заявлял, что Таргариенам нипочём болезни обычных людей, и до сих пор ей не случалось в этом сомневаться. Дени не забыла, как ей приходилось мёрзнуть, голодать и бояться, но не помнила, чтобы хоть раз болела.

– Всё равно, – ответил старый рыцарь, – мне будет спокойнее, если ваше величество вернется в город. – В полумиле позади виднелись разноцветные кирпичные стены Миэрина. – Кровавый понос – истинный бич любой армии со времен Рассветных Веков. Предоставьте нам раздавать еду, ваше величество.

– С завтрашнего дня. Сегодня я здесь. И я хочу это видеть.

Она дала Серебрянке шенкеля; остальные потрусили за ней. Чхого ехал впереди, Агго и Ракхаро чуть следом – с длинными дотракийскими кнутами, чтобы удерживать больных и умирающих на расстоянии. Справа от неё на серой в яблоках лошади скакал сир Барристан, слева – Саймон Полосатая Спина из Свободных Братьев и Марселен из Детей Матери. Шесть десятков солдат двигалось вслед за капитаном на случай, если понадобится защищать продуктовые телеги. Дотракийцы, Медные Звери, вольноотпущенники – все ехали верхом, объединённые лишь отвращением к этой своей обязанности.

Астапорцы тащились за ними жуткой вереницей, которая только удлинялась с каждым пройденным ими ярдом. Некоторые говорили на языках, которые королева не понимала. Другие уже и говорить не могли. Многие протягивали к Дени руки или становились на колени, когда Серебрянка проезжала мимо.

– Мать, – звали они королеву на наречиях Астапора, Лисса и Старого Волантиса, на гортанном дотракийском и мелодичном квартийском, и даже на всеобщем языке Вестероса.

– Мать, прошу тебя... Мать, помоги моей сестре, она больна... дай еды для моих малышей... пожалуйста, мой старый отец... помоги ему... помоги ей... помоги мне...

«Я ничем больше не могу вам помочь», – в отчаянии подумала Дени. Астапорцам некуда было идти. У стен Миэрина скопились тысячи беженцев – мужчины, женщины, дети, старики, совсем юные девушки и новорождённые младенцы. Многие были больны, большинство умирало с голоду, и все – обречены. Дейенерис не посмела открыть для них ворота, но постаралась сделать то, что было в её силах – послала им целителей, Синих Милостей, заклинателей и цирюльников-хирургов. Некоторые из них сами заразились, и никто не смог хотя бы приостановить мор, что прибыл на бледной кобылице. Отделять здоровых от больных тоже оказалось бесполезно. Её Верные Щиты пытались выполнить приказ, оттаскивая мужей от жен, детей от матерей; астапорцы плакали, отталкивали солдат и швыряли в них камни. По прошествии нескольких дней больные умерли, а здоровые заболели. Разделение ничего не дало.

Даже кормить их становилось всё труднее. Каждый день королева посылала астапорцам что могла, но день ото дня их становилось всё больше, а продуктов – всё меньше. К тому же становилось труднее найти возниц, согласных их доставлять: среди тех, кто побывал в лагере, многие уже сами страдали поносом. На других нападали на обратной дороге в город. Только вчера опрокинули одну из повозок и убили двух солдат, так что сегодня королева решила доставить продукты сама. Против этого горячо возражали все ее советники – от Резнака и Бритоголового до сира Барристана, но Дейенерис оставалась непреклонна.

– Я не отвернусь от них, – упрямо заявила она. – Королева должна знать, как страдает её народ.

Страдания были единственным, в чём не было недостатка.

– У них почти не осталось мулов или лошадей, хотя многие приехали из Астапора верхом, – доложил королеве Марселен. – Все съедены, ваше величество, а также все крысы и бродячие собаки, каких только им удалось поймать. Некоторые уже едят своих покойников.

– Человек не должен есть человеческое мясо, – произнес Агго.

– Это все знают, – согласился Ракхаро. – Они будут прокляты.

– Они уже прокляты, – возразил Саймон Полосатая Спина.

За ними плелись маленькие дети с раздутыми животами – слишком слабые или напуганные, чтобы просить еду. Истощённые люди с запавшими глазами сидели на корточках среди песка и камней, извергая из себя жизнь вонючими коричнево-красными потоками. Многие испражнялись прямо там, где спали – они так обессилели, что не могли отползти к выкопанным по приказу королевы выгребным ямам. Две женщины дрались, не поделив обугленную кость. Неподалёку мальчик лет десяти ел крысу, запихивая её в рот одной рукой, а в другой сжимая заостренную палку – на тот случай, если ещё кто-то покусится на его добычу. Дени увидела человека, валявшегося в грязи под чёрным покрывалом – когда она проехала мимо, покрывало разлетелось тысячей мух. Похожие на живые скелеты женщины сидели на земле, прижимая к себе умирающих детей. Их глаза были прикованы к Дени.

Те, у кого ещё хватало сил, кричали ей вслед:

– Мать... пожалуйста, Мать... да благословят тебя боги, Мать...

«Да благословят меня боги, – горько думала Дени. – Ваш город – прах и кости, ваш народ вымирает. У меня нет для вас крова, нет лекарств, нет надежды. Только чёрствый хлеб и червивое мясо, засохший сыр и немного молока. Давайте, благословляйте меня, благословляйте».

Что это за мать, у которой нет молока, чтобы накормить своих детей?

– Слишком много мертвецов, – сказал Агго. – Их надо сжечь.

– Кто этим займётся? – спросил сир Барристан. – Кровавый понос повсюду, каждую ночь умирает по сотне людей.

– Нехорошо касаться мёртвых, – заявил Чхого.

– Это все знают, – в голос поддакнули Агго и Ракхаро.

– Может и так, но в любом случае это придётся сделать, – ответила Дени, немного поразмыслив. – Безупречные не боятся трупов. Я поговорю с Серым Червем.

– Ваше величество, – возразил сир Барристан, – Безупречные – ваши лучшие бойцы, мы не можем подвергнуть их риску заразиться. Пусть астапорцы сами хоронят своих мертвецов.

– Они слишком слабы, – заметил Саймон Полосатая Спина.

Дени сказала:

– Если дать им больше еды, они станут сильнее.

Саймон покачал головой.