Танец с драконами

опасалась за его зубы.

– Пусть будет рыба, – сказал король, будто выплёвывая каждое слово. – Но мы выступим с первыми лучами.

Но на рассвете лагерь проснулся в снегу и молчании. Небо из чёрного стало белым, но не выглядело ярче. Аша Грейджой проснулась под грудой мехов от судорог и холода под звуки храпа Медведицы. Прежде ей не встречалась женщина, которая бы так храпела, но за время похода она привыкла к этому звуку и даже находила его успокаивающим. А вот тишина её встревожила. Трубы не играли «подъём», «седлать коней, строиться, готовиться к переходу». Боевые рога не будили северян. «Что-то не так».

Аша избавилась от мехов и выбралась наружу. Ей пришлось разгрести сугроб вставшего стеной снега, завалившего ночью палатку. Бряцая кандалами, она поднялась на ноги и вдохнула морозный утренний воздух. Снег до сих пор валил, и куда сильнее, чем перед её отходом ко сну. Озёра исчезли, как и лес. Она видела очертания других палаток и навесов и размытое оранжевое свечение сигнального огня на сторожевой башне, но не саму башню. Буря поглотила все остальное.

Где-то впереди, за стенами Винтерфелла их ждал Русе Болтон, но войско Станниса Баратеона оказалось в ловушке из снега и льда, под угрозой голодной смерти.

Глава 43. Дейенерис

Свеча почти догорела. В лужице расплавленного воска, освещая ложе королевы, торчал огарок высотой меньше дюйма. Пламя уже угасало.

«Скоро оно погаснет совсем, – поняла Дени, – и когда это произойдёт, закончится ещё одна ночь».

Рассвет всегда наступал слишком скоро.

Она не спала – не могла и не хотела. Она даже не отважилась смежить веки, боясь, что, когда снова откроет глаза, уже наступит утро. Будь её воля, ночи длились бы вечно, но Дени могла лишь бодрствовать и пытаться смаковать каждое мгновение, пока день не превратит их в воспоминания, понемногу сходящие на нет.

Рядом с ней сном младенца спал Даарио Нахарис. Он не раз хвастался ей с самоуверенной улыбкой, что у него талант крепко спать. В поле, если верить его словам, он мог спать в седле на ходу, чтобы ринуться в бой полным сил. Ясный ли день вокруг или буря – для него это не имело значения.

– Если воин не спит, у него не останется сил для битвы, – говорил капитан наёмников.

И его никогда не мучили кошмары. Когда Дени рассказала, как Сервина Зеркального Щита преследовали призраки павших от его руки рыцарей, Даарио лишь посмеялся.

– Если те, кого я убил, явятся нарушать мой покой, я убью их во второй раз.

«У него совесть наёмника, – поняла она тогда. – А это значит, что её у него совсем нет».

Даарио лежал на животе, легкие льняные покрывала обмотались вокруг его длинных ног, а лицо наполовину зарылось в подушки.

Дени погладила его по спине, проведя рукой вдоль позвоночника. Кожа у капитана была гладкая, почти безволосая. «Его кожа – шелк и атлас». Ей нравилось прикасаться к его телу. Нравилось запускать пальцы ему в волосы, разминать его уставшие после долгого дня в седле ноги, брать его член в руку и чувствовать, как тот твердеет в ладони.

Будь она обычной женщиной, то с радостью провела бы остаток жизни с Даарио – трогая его, рассматривая шрамы и расспрашивая, как он их получил. «Я отреклась бы от короны, если бы он меня попросил», – думала Дени... но тот не просил и никогда бы не стал просить. Пусть Даарио и шептал ей на ухо слова любви, когда они были одним целым, Дени знала, что любит капитан драконью королеву. «Если я отрекусь от короны, он меня не захочет». Кроме того, короли нередко теряли вместе с короной и голову, и она не видела причин, по которым для королевы должны сделать исключение.

Пламя свечи задрожало в последний раз и погасло, утонув в воске. Темнота поглотила перину и лежавшую на ней пару, затопив все углы опочивальни. Дени обняла капитана и прижалась к его спине. Она вдыхала его запах, смаковала тепло его тела и прикосновения его кожи.

– «Запомни, – говорила она себе. – Запомни, каково это быть с ним».

Дени поцеловала его в плечо.

Даарио открыл глаза и перекатился к ней.

– Дейенерис, – лениво улыбнулся он. Еще один его талант: просыпаться мгновенно, как кот. – Уже рассвет?

– Ещё нет. У нас есть немного времени.

– Лгунья. Я же вижу твои глаза – разве я увидел бы их в ночной темноте? – Даарио отбросил покрывала и сел. – Светает. Скоро настанет день.

– Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.

– Не хочешь? Почему же, моя королева?

– Сам знаешь.

– Из-за свадьбы? – засмеялся он. – Тогда выходи замуж за меня.

– Сам знаешь, я не могу.

– Ты же королева. Ты вольна делать всё, что пожелаешь. – Он погладил её по ноге. – Сколько у нас осталось ночей?

«Две. Только две».

– Ты знаешь это не хуже меня. Эта ночь, и ещё следующая, после чего нам придется расстаться.

– Выходи за меня замуж – и все ночи до конца времен будут нашими.

«Если бы я могла, я бы так и поступила». Кхал Дрого был её солнцем и звёздами, но он мёртв уже так давно, что Дейенерис почти забыла, что значит любить и быть любимой. Даарио помог ей это вспомнить. «Я была мертва, и он вернул меня к жизни, я спала, и он меня пробудил. Мой храбрый капитан». Однако в последнее время Даарио чересчур осмелел. Вернувшись с последней вылазки, он швырнул голову юнкайского лорда к ногам королевы и при всём честном народе целовал Дейенерис, пока Барристан Селми их не растащил. «Сир Дедуля» пришел в такую ярость, что Дени испугалась, как бы не вышло кровопролития.

– Мы не можем пожениться, моя любовь. Ты знаешь, почему.

Он вылез из постели.

– Тогда выходи замуж за Хиздара. В качестве свадебного дара я наставлю ему замечательные рога. Гискарцы обожают носить рога – делают их из собственных волос с помощью расчёсок, воска и железок.

Даарио нашел штаны и натянул их – он не утруждал себя ношением белья.

– Когда я выйду замуж, вожделеть меня станет государственной изменой, – Дени натянула покрывало, чтобы прикрыть грудь.

– Значит, стану изменником, – капитан надел через голову голубую шёлковую тунику и расчесал пальцами заново перекрашенную для его королевы бороду. Из пурпурной та вновь стала синей, как и в день их первой встречи.

– Я пахну тобой, – улыбнулся он, понюхав свои пальцы.

Дени нравилось, как блестит золотой зуб у него во рту, когда он улыбается. Ей нравились светлые волосы у него на груди. Ей нравилась сила его рук, его смех, нравилось то, как он смотрит ей в глаза и повторяет её имя, погружая член в её лоно.

– Ты прекрасен, – выпалила она, глядя, как Даарио обувает сапоги для верховой езды и зашнуровывает их. Иногда он позволял ей сделать это за него, но, похоже, не сегодня.

«И с этим тоже покончено».

– Недостаточно прекрасен, чтобы ты вышла за меня замуж, – капитан снял повешенную на колышек перевязь с мечами.

– Куда ты?

– В твой город, – ответил он. – Выпить бочонок или два и затеять стычку. Давненько я никого не убивал. Может, мне стоит поискать твоего суженого.