Танец с драконами

боятся моих Медных Зверей.

Скахаз мо Кандак создал новый дозор, о котором она просила, состоящий из равного числа освобождённых рабов и миэринских Бритоголовых. Они днём и ночью патрулировали улицы в тёмных капюшонах и медных масках. Дети Гарпии обещали ужасную смерть любому предателю, посмевшему служить королеве драконов, в том числе своим родным и близким, поэтому люди Бритоголового ходили в масках шакалов, сов и прочих зверей, пряча свои истинные лица.

– У меня была бы причина опасаться Детей Гарпии, окажись я одна на улице ночью, голой и безоружной. Они – трусливые твари.

– Нож труса может убить королеву так же легко, как и нож героя. Я спал бы спокойнее, зная, что отрада моего сердца держит своих свирепых лошадников поблизости. В Кварте трое кровных всадников никогда не отходили от тебя. Где они теперь?

– Агго, Чхого и Ракхаро всё ещё служат мне. – «Он играет со мной». Дени тоже умела играть в эти игры. – Я всего лишь юная девушка и мало смыслю в таких вещах, но люди постарше и мудрее говорят, что нельзя удержать Миэрин без контроля внутренних земель – к западу от Лхазара и до Юнкайских холмов на юге.

– Мне дороги не твои земли, а ты сама. Случись с тобой беда, этот мир потеряет свой вкус.

– Милорд очень добр, что так заботится обо мне, но меня хорошо охраняют, – Дени указала в сторону Барристана Селми, державшего руку на рукояти меча. – Барристан Отважный, так его называют. Уже дважды он спасал меня от убийц.

Ксаро бросил беглый взгляд на Селми.

– Барристан Старый, ты сказала? Медвежий рыцарь был моложе и предан тебе.

– Я не желаю говорить о Джорахе Мормонте.

– И не удивительно. Он был груб и волосат. – Купеческий старшина наклонился над столом. – Лучше поговорим о любви, мечтах и желаниях, и о Дейенерис – прекраснейшей женщине в мире. Я пьянею, глядя на тебя.

Напыщенные квартийские любезности были ей не в новинку.

– Если ты пьян, то дело в вине.

– Ни одно вино и вполовину не одурманивает так, как твоя красота. Мой дом кажется пустым как гробница, с тех пор, как Дейенерис покинула его, и все удовольствия Королевы Городов теперь на вкус как пепел. Почему ты оставила меня?

«Меня выгнали из твоего города под страхом смерти».

– Пришло время. Кварт желал, чтобы я ушла.

– Кто? Чистокровные? В их венах течёт вода. Гильдия Пряностей? У них творог между ушей. А все Бессмертные мертвы. Тебе следовало взять меня в мужья. Я почти уверен, что просил твоей руки. Даже умолял.

– Лишь полсотни раз, – поддразнила его Дени. – Ты слишком легко сдался, милорд. Ведь с тем, что я должна выйти замуж согласны все.

– У кхалиси должен быть кхал, – подтвердила Ирри, вновь наполняя чашу королевы. – Это известно.

– Мне следует попросить снова? – спросил Ксаро. – Нет, я знаю эту улыбку. Жестокая королева, играющая сердцами мужчин. Простые купцы вроде меня – лишь булыжник под твоими расшитыми самоцветами сандалиями.

Одинокая слеза медленно скатилась по его бледной щеке.

Дени слишком хорошо его знала, чтобы растрогаться. Квартийские мужчины могли расплакаться в любой момент по собственному желанию.

– О, прекрати! – она взяла вишню из вазы на столе и бросила, целясь в нос Ксаро. – Может я и молода, но не настолько глупа, чтобы выходить замуж за человека, предпочитающего моей груди блюдо с фруктами. Я заметила, что ты смотрел на танцоров, а не на девушек.

Ксаро смахнул другую слезу.

– Как и ваше величество, полагаю. Видишь, мы похожи. Если ты не возьмёшь меня в мужья, я согласен быть твоим рабом.

– Мне не нужны рабы. Я освобождаю тебя.

Усеянный драгоценными камнями нос Ксаро был заманчивой целью. На этот раз Дени кинула в него абрикос.

Ксаро поймал его в воздухе и откусил кусочек.

– Откуда взялось это безумие? Значит, мне повезло, что ты не освободила моих собственных рабов, пока гостила у меня в Кварте?

«Я была королевой-попрошайкой, а ты был Ксаро из Тринадцати, – подумала Дени, – и хотел от меня только драконов».

– Твои рабы выглядели довольными, с ними хорошо обращались. Лишь в Астапоре у меня раскрылись глаза. Знаешь ли ты, как готовят Безупречных?

– Жестоко, не сомневаюсь. Когда кузнец куёт меч, чтобы закалить сталь, он кладёт клинок в огонь, бьёт по нему молотом, а затем погружает в ледяную воду. Если хочешь вырастить сочный фрукт, следует поливать дерево.

– Это дерево поливали кровью.

– А как ещё вырастить солдата? Вашей лучезарности понравились мои танцоры. Может ты удивишься, узнав, что это рабы, взращенные и обученные в Юнкае? Они танцевали с тех самых пор, как научились ходить. Как иначе достичь такого совершенства? – Ксаро глотнул вина. – Они ещё и мастера эротических искусств. Я думал подарить их вашему величеству.

– Конечно, дари, – Дени не была удивлена. – Я освобожу их.

Купец содрогнулся.

– И что они будут делать со своей свободой? С тем же успехом можно дать рыбе кольчугу. Они были созданы танцевать.

– Созданы кем? Их хозяевами? А может, твои танцоры предпочитают строить, печь хлеб или возделывать землю. Ты их спрашивал?

– А может, твои слоны хотели бы быть соловьями. И ночи в Миэрине наполнились бы громогласным рёвом вместо сладких песен, а деревья шатались бы под весом огромных серых птиц. – Ксаро вздохнул. – Дейенерис, моя отрада, под этой очаровательной юной грудью бьётся нежное сердце… но послушай совета человека старше и мудрее. Вещи не всегда таковы, какими кажутся. Многое, что кажется дурным, может быть и хорошим. Например, дождь.

– Дождь?

«Он принимает меня за дуру или за ребёнка?»

– Мы проклинаем дождь, когда он обрушивается на наши головы, однако без него будем голодать. Миру нужен дождь… и рабы. Ты кривишься, но это правда. Посмотри на Кварт. В искусстве, музыке, магии, торговле, во всём, что отличает нас от животных, Кварт возвышается над остальным человечеством, как ты на вершине этой пирамиды… но внизу величие Королевы Городов покоится, как на кирпичах, на спинах рабов. Спроси себя, если все люди должны будут копаться в грязи ради еды, кто поднимет глаза, чтобы созерцать звёзды? Если каждый из нас будет надрывать спину, строя лачугу, кто будет возводить храмы во славу богов? Чтобы одни могли быть великими, другие должны стать рабами.

Ксаро был слишком красноречив. Дени нечего было возразить, у неё лишь появилось неприятное ощущение в животе.

– Рабство – не то же самое, что дождь, – настаивала она. – Я попадала под дождь и меня продавали. Это не одно и то же. Ни один человек не хочет быть чьей-то собственностью.

Ксаро томно пожал плечами.

– Так случилось, что сойдя на берег в твоём прекрасном городе, я увидел на берегу реки человека, некогда гостившего у меня, торговца редкими пряностями и лучшими винами. Он был гол по пояс, обгорел на солнце и, кажется, копал яму.